Страница 107 из 117
Глава 34
Плеснув на лицо холодной воды в третий раз, я признал — сегодня стереть эту глупую улыбку никак не выйдет.
На редкость благодушное настроение не покидало с тех пор, как я проснулся ночью в хаотичном переплетении горячих, во всех смыслах, женских тел. Кожа любовниц едва заметно блестела от высохшего пота, а от совершенства изгибов в очередной раз перехватило дыхание. На сонных лицах читалась усталая безмятежность. И гордость, и щемящее грудь умиление переполняли меня.
С трудом выбравшись, никого не разбудив, что без «магии» у меня никогда не вышло бы, я умылся, а затем подумал, и полез в душ. Распаренный и жутко довольный, набросил халат, вновь залюбовался картиной жмущихся друг к другу любовниц, укрыл всех пледом и тихо прикрыл за собой двери.
В гостиной Борос и Кинг с максимально сосредоточенными лицами всё так же рубились в свою игрушку. Бедняга сверлил доску покрасневшими от полопавшихся капилляров, слегка выпученными глазами. Я бы вмешался, но полубезумные улыбки, мелькавшие на лицах игроков, заставили передумать. Такого удачливого засранца пара банок пива и бессонная ночь только закалят. Однако я всё же заварил пару кружек кофе и достал пачку печенья. Такой заботливый, что аж зубы сводит, хэ-хэ.
Акт доброты остался не замечен, но подсунутые лакомства быстро переправлялись по назначению более мудрой частью, доставшейся от предков. Ну, а Звёздочка даже расщедрилась на кивок, скорее недовольный. Вот и помогай таким, тьфу!
Тем не менее, я совершенно не расстроился. Насвистывая невесть, когда прилипшую назойливую мелодию, я полетел к Малышке, что вместо сна предпочла ночную прогулку между однообразных бетонных коробок. Приземлился позади, оценил задумчивость и не стал пугать прикосновениями.
— Поспешите объяснить, что эта юная прелестница здесь делает одна в столь поздний час? Неужели ждёт любовника?! Ах, бедный я! Бедный я! — руки схватились за сердце, и я грохнулся на колени, впрочем, тут же поднялся.
— Я старше тебя почти на пять лет!
Рефлекторно огрызнулась Тацу, ткнув в лицо непривычно удлинившимся перстом. Впрочем, всё таким же элегантным и неповторимым. Ну как его не чмокнуть, не добавить румянца бледным щёчкам?!
— О-о, не помню, чтобы говорил тебе об этом. Неужели ты следила за мной? У меня завёлся сталкер? Какой ужас! — руки прикрыли рот, и я отпрянул в притворном ужасе.
— Хмф! Не переигрывай, бабник.
Очевидно, что моё отличное расположение духа резко контрастировало со скверным настроением Прелести. Мозги у меня хоть и на позитиве, но провели анализ ситуации молниеносно, выдав не то, чтобы плохие, скорее неизбежные факты.
— М-м, ты прилетала ко мне сегодня, да?
— И что? — в меня вперились большие обиженные глазки, ожидая оправданий.
Нет, не ожидали. Тацу хотела найти причину, чтобы простить. Однако подобное меня не устраивало совершенно, ведь вины я не чувствовал, хотя отлично понимал Милашку. Резко шагнув вперёд, я обнял чуть опешившую Малышку.
— Т-ты что делаешь? Отпусти, кобель!
Не слушая возмущённые вопли, я приподнял аккуратный, остренький подбородок и серьёзно посмотрел в глаза. Тацу запнулась, замерла, не так и не решившись предпринять что-либо.
— Милая Тацу, ты ведь прекрасно знаешь, как я тебя люблю.
— А! — Прелесть вспыхнула, сверкнула злым, обманутым взглядом, но я накрыл ладонью мягкие губки.
— И их люблю. Кого-то больше, кого-то меньше, к кому-то испытываю пока лишь симпатию. Ты эгоистка, Тацу.
— Это я эгоистка?! Да ты! Ты! — вскрикнула Милашка, затрепыхавшись в попытках выбраться. А я продолжил так же спокойно.
— Я. Ты знала об этом с самого начала, из моих же слов, и сейчас закатываешь истерику, желая в конце поставить мне ультиматум: «я или они». А что, если я поставлю такой же: я или Фубуки?
Притихшая Малышка задохнулась от негодования.
— Это другое!
— Настолько, насколько одинаково. Оторвать кусок себя, выбросить чувства, свои и их, чтобы потешить твоё самомнение? Мы оба шли на уступки с самого начала, и я думал, что этот вопрос исчерпан, раз ты… Ладно, я сказал, что хотел.
Вновь испытав то сосущее, сковавшее сердце чувство возможной потери незаменимого, я сделал чудовищное усилие и отступил на шаг, поспешно спрятав задрожавшие руки за спину, старался придать лицу добродушной отстранённости.
Под выжидающим взглядом, Тацу была готова взорваться в любой момент, подобно вулкану излить гнев наружу, с громким рокотом известить округу о своей ярости. Но неожиданно для меня сдержалась, одарила грозным взглядом и молча полетела прочь.
Я тоже взлетел, но только за тем, чтобы лечь на бордюр крыши высотки, свесив болтающуюся ногу. Звёзды в предрассветном небе потускнели, не отвлекали от дум тяжких. Признаться, я наивно полагал, что смогу отсрочить этот разговор достаточно, чтобы ревность уравновесили приятные воспоминания. Чтобы не только я, но все мы стали друг другу дороже мелочного личного. Общее превысило эгоистичное. Увы, увы.
Большой оранжевый шар почти полностью выглянул из-за горизонта, когда рядом послышался одинарный «цок» каблуков. Малышка приземлилась на почтительном расстоянии и не осмеливалась не то, что приблизиться, и головы поднять. Только иногда зыркала сквозь чёлку и нервно теребила пальцами платье, точно нашкодивший ребёнок.
Я не обернулся, тихо ожидал продолжения. Не потому, что обиделся, отнюдь, просто знал наверняка, что однозначно расплывусь в дурацкой улыбке, и всё испорчу. И без этого от облегчения едва держал морду кирпичом.
— Пр… Прости! — голос, полный искреннего переживания и надежды проник в саму душу. А уж решительный вид прижавшей к груди кулачки Прелести мог растопить даже стальное сердце. Однако я не дрогнул! Умолчу, чего мне это стоило.
— За что?
— Ты… Я…
Тацу разрывало от эмоций, и они нашли бы выход либо в сопливой истерике, либо в яростной драке, но второе в ситуацию не вписывалось, а заставлять её плакать, чтобы потешить самолюбие? Пф!
— Иди сюда.
От нежного тона метания прекратились, и Малышка послушно подошла, напрягшаяся, готовая к… Ко всему плохому. Будто я её хоть раз обежал по своей воле, глупышка. Схватив побелевший от напряжения кулачок, я уложил подрагивающую Милашку на себя.
— Раз ты не можешь найти нужных слов, давай, буду говорить я, а ты кивать или махать головой, хорошо? — Малышка кивнула, стукнув лбом в грудь. — Тебе стыдно?
Кивок.
— Ты признаёшь, что поддалась ревности и обиделась?
Кивок.
— Думаешь, что больше подобное не случится? — Тацу помедлила, но решительно кивнула. — Но если оставим всё как есть, то подобное неизбежно. Скажи, ты меня любишь?
— Очень… Люблю…
Тихое первое признание заставило кончики ушей, выглядывающие как холмики из буйных кудрей, налиться кровью. А я не удержал радостную улыбку. Услышать это оказалось гораздо приятнее, чем я мог представить! Да что там, мерзкие инсекты закопошились в животе!
— Тогда сегодня же переедешь ко мне.
— А… Ага, — безапелляционный тон и чувство вины позволили продавить естественное сопротивление новому.
— Хэ-хэ-хэ.
Обняв Тацу покрепче, я не вытерпел и рывком пододвинул её выше, налету поймав мягкие губки. Удивлённая Милашка робко отвечала. На радостях я с трудом отметил, что ещё немного, и устрою разврат прямо здесь, так что пришлось спешно прекращать потеху.