Страница 24 из 77
— С парадоксами причинности мы разбираемся, Яков Петрович, — мягко сказал я, — эта тема сама по себе очень и очень интересна. Разумеется, мы строго соблюдаем технику безопасности, поэтому перемещения в прошлое запретили. Хотя, если честно, казуальные последствия на наших-то, минутных дистанциях минимальны. Так что… никакими ужасами мой ускоритель не грозит.
— Ну, а в принципе? — не унимался профессор. — Допустим, некий герой-одиночка переместится в тридцатые годы, чтобы убить фюрера?
— Одно из двух, — я приподнял руки, растопырив пальцы. — Либо его постигнет неудача, либо корректировка реальности удастся. И тогда от нашего, базового, временного потока ответвится временной поток номер два. Он понесет дальше мир с измененной действительностью, где Вторую мировую развяжет не Адольф Гитлер, а, скажем, Эрнст Рем. Но это в теории, Яков Петрович! А на практике… Нам по силам забросы в прошлое на дистанцию в пять-десять минут максимум. Расход энергии будет расти бешено, скачками! Даже для того, чтобы отправить человека на месяц назад, не хватит энергии всех земных электростанций!
— Ну, утешили, — кривовато усмехнулся Терлецкий, и вопросительно глянул на Александрова. — То?
«Главный академик» кивнул.
— Мы потому и явились с комиссией, — развернулся он всем телом к ускорителю, — чтобы убедиться: прямой и явной угрозы не существует. Будем считать, что вы нас убедили…
— Тогда запускаем?
Александров важно махнул рукой, и я вывел излучатель на режим. Ускорительная секция загудела, как орган на низких регистрах, и стеклянные стенки хронокамеры обметало изумрудными сполохами.
— Подходите ближе, товарищи! — я взялся за рычажки манипулятора. — Видите эти сегменты магнитов сверху камеры и под нею? Они сдвигаются и раздвигаются, формируя нужную конфигурацию поля. По центру камеры, где подставка с белым кругом, сходится пучок тахионов. Сейчас мы туда выставим образец… Вот этот бронзовый брусок!
Тускло взблескивавший слиток с четкими клеймами лег на место. «Делегация» замерла.
— Мощность излучения и напряженность поля поддерживаются автоматически… — бормотал я, пугаясь: а вдруг сбой?
Гул упал на октаву ниже, пуская дрожь, и образец растаял.
— Он исчез! — вскричал Терлецкий.
— Нет, — вытолкнул я, — он переместился в будущее…
Солнце садилось, и оранжевые лучи просаживали лабораторию насквозь, рисуя на стене четкие темные силуэты — спинок диванов, замерших людей, разлапистой пальмы в кадке.
На исходе второй минуты все вздрогнули, услыхав гудок, и тут же за двойными стенками хронокамеры сверкнул брусок. Я выдохнул: фокус удался.