Страница 2 из 77
Выйдя из машины, я постеснялся хлопнуть дверцей — здешняя природа представала в образе именно храма, а не мастерской. Даже от названия здешней охотничьей усадьбы — «Вискули» — веяло древностью, идущей от ятвягов.
— Когда-то Хрущева, нагрянувшего с визитом в Югославию, Тито позвал на охоту, — оживленно заговорил Машеров, ленинским жестом простирая руку к двухэтажному охотничьему «домику», выстроенному в державном сталинском стиле. — Позавидовал Никита, да и решил себе такой же отгрохать. А ему вместо простенькой избушки выстроили какой-то Петродворец! Вот так и маемся… — хохотнул он.
Щурясь на солнце, я оглядел и помпезный павильон, и основательные коттеджи в сторонке, рубленные из бревен.
— Тишина-то какая… — убавил голос Петр Миронович, и с улыбкой кивнул на парочку прикрепленных, откинувших капот «Волги». — Мои знают уже — раз приехали сюда, чтобы никаких транзисторов! Успеют еще музычки своей наслушаться, а тут птахи поют…
Ветерок унялся, перестав колыхать теплынь, и та сгустилась, ласково обволакивая. Прикрепленные скинули пиджаки, открывая плечевые кобуры, и запустили руки в моторную утробу.
Я улыбнулся: Ромуальдыч уже наводил мосты с кряжистым, заросшим бородой егерем, а Володька с «Витей» распускали хвосты перед егерской дочкой, краснощекой грудастой блондинкой. Хорошо!
И тут же контрапунктом птичьему пению засвиристели турбины, заколотились лопасти. Руша свистящий рев и гул, проплыл над деревьями зеленый вертолет с красной звездой на борту.
Глядя из-под руки на «Ми-8», пропадавший за лесом, Генеральный секретарь прокричал, обарывая удалявшийся рокот винтов:
— Погранцы! Тут до Польши километров восемь всего!
— Ку-уша-ать! — разнесся зов.
Давешняя дивчина, румяная и синеглазая, с густой гривой волос цвета спелой соломы, приглашала за длинный «монастырский» стол, накрытый в павильоне. Голодный позыв скрутил нутро.
На расписных блюдах парили желтые, обсыпанные зеленым укропом, клубни «бульбы» — они сахарились и блестели, оплывая тающим маслом. Одуряюще пахли сочные колбаски и щедро нарубленные куски жареной кабанятины. Само собой, и водочка с ледника, куда ж без нее, а для городских коньячок припасен.
— Однако! — восхитился Вайткус. — Ох, Мироныч!
— Чем дальше в лес, тем толще партизаны! — посмеивался Машеров, плеская «Столичную» по мелким стакашкам. — Ну, будем!
Хлестко клацая, сошлась стеклопосуда. Армянские «пять звездочек» согрели меня, растекаясь и чуток кружа голову.
Что может быть лучше вареной картошечки? Только вареная картошечка с хрусткой капусточкой…
— Помню, фрицы как-то наш лагерь заприметили, и «Юнкерсы» наслали, — прижмурился Петр Миронович, хрупая огурчиком. — Ну, короче, отбомбилась немчура. У нас только деда одного оглушило, а вот зубра приблудного — наповал! Ох, и досталось же нам тогда мясца… И жарили мы его, и варили, и коптили! Да-а… Коль, не смотри на меня так, — заворчал он, — включай свой телик.
— Да там новости как раз, — оживился смущенный Николай, молоденький офицер охраны.
— Включай, включай…
«Рубин Нео» на старомодном комоде ожил, расцвел красками, а тут и голос диктора прорезался:
— На Минском автомобильном заводе освоен выпуск микрогрузовиков, прозванных в народе «полуторками»…
— Пр-равильно! — энергично кивнул Машеров. — А то гоняют пятитонный «ЗиЛ» за всякой ерундой!
— Продолжаются учения «Щит-80», — приняла эстафету строгая Анна Шатилова, похожая на завуча. — Министр обороны ПНР Войцех Ярузельский встретился с маршалом Куликовым, главнокомандующим Объединенными вооруженными силами стран-участниц Варшавского договора…
На экране высокий, нескладный поляк в черных очках старательно улыбался и тряс руку коренастому маршалу, а на заднем плане газовали танки. Свеженькие «Т-80», только что с Урала, лихо прокатывались по улочкам польского местечка, с ленцой пошевеливая башнями. Десантники весело скалились с брони, а туземное население робко помахивало им, будто прячась от недобрых глаз.
— Танкисты прославленной Кантемировской дивизии входят в город Бяла-Подляска, — жестко комментировала дикторша. — В тысяча девятьсот сорок четвертом году полки дивизии, тогда еще 4-го гвардейского танкового корпуса, заслужили почетные наименования Шепетовского, Житомирского, Тернопольского — за мужество и героизм, проявленные при освобождении городов Советской Украины. А за отвоевание Кракова корпус был награжден орденом Ленина. И вот танки кантемировцев снова на польской земле — вооруженные силы СССР, Польши, Чехословакии и ГДР повышают боевую подготовку в учениях «Щит-80»…
— И не придерешься! — хохотнул довольный Ромуальдыч. — Какое такое вторжение? Ученья идут!
— Да-а… — помрачнел Петр Миронович, качая головой. — Вот же ж, людишки… Немцы — та еще солдатня, но в спину нам не стреляли, как пшеки!
Глянув на Володьку с Витьком, я кисло улыбнулся. Для них откровения генсека звучали дико — нынешнее поколение знало поляков, разве что по сериалу «Четыре танкиста и собака». А как можно ненавидеть пана Владека или пани Монику из «Кабачка '13 стульев»?..
Мои дедовские мысли оборвала очередь из автомата. Лопнул кинескоп, брызгая осколками. Вздрогнул и поник Николай — белая рубашка страшно набухала алым. Его напарник успел выхватить табельный «Макаров», но пуля из «калаша» оборвала пульс.
Контраст был настолько безумен. что мозг ошалевал, цепенея.
— Рэце до гори! — разнесся гортанный грубый голос. — Руки вверх, российски швыни!
Человек восемь пшеков в мешковатом камуфляже заполнили собой всё, забегали, затопали кованными башмаками, завоняли…
Рука Чеснокова дернулась на рефлексе, спеша выцепить «Стечкин» из хитрой кобуры за спиной.
— Не время, Валентин Федорыч! — процедил я, рыская глазами по обветренным, но сытеньким мордам напавших.
— Да… — выдохнул майор, играя желваками.
— Что происходит? — рявкнул Машеров, привставая.
Самый большой и грузный из поляков глумливо ухмыльнулся, и ткнул толстым пальцем в манере Вия:
— Вот он!
Двое в изгвазданных «камках» моментально схватили Петра Мироновича.
— По какому праву… — каркнул генсек, вырываясь, но договорить не успел — немытый кулак ударил его под дых.
— По праву панов, быдло! — лязгающим голосом выдал грузный, и скомандовал: — Увести!
— А этих? — мотнулось дуло автомата у подручного.