Страница 23 из 107
Но другая, большая часть меня не могла забыть тень. Краткий проблеск тьмы под яркой, искрящейся внешностью. Это звало меня, как свет в конце туннеля, предвещающий спасение или проклятие.
Раскатистый смех за другим столом вывел меня из задумчивости.
Я слегка покачал головой и поставил свой стакан, раздраженный тем, как много моих недавних моментов бодрствования было занято мыслями об Изабелле.
Потянулся за солью, лежавшей на середине стола, решив наслаждаться едой так, словно это был обычный ужин. Изабелла, которая перевела разговор на рассказ Вивиан о ее и Данте приключениях под парусом в Греции, потянулась за перцем. Наши руки снова соприкоснулись, точная копия нашего соприкосновения в лифте.
Я замер. Как и в первый раз, электрическая дрожь пробежала по моей руке, сжигая логику, рациональность и рассудок.
Ресторан исчез, когда наши взгляды встретились с почти слышимым щелчком, два магнита, притянутые друг к другу силой, а не свободной волей.
Будь моя воля, я бы продолжил ужинать как ни в чем не бывало, потому что ничего не произошло. Это было просто прикосновение, такое же невинное, как случайный удар на тротуаре. У него не должно быть силы превратить мою кровь в жидкий огонь или проникнуть внутрь моей груди и скрутить мои легкие в узлы.
Блять.
— Извините меня. — Я резко встал, игнорируя испуганные взгляды Данте и Вивиан. Изабелла опустила руку и сосредоточилась на еде, ее щеки порозовели. — Сейчас вернусь.
Капелька пота выступила у меня на лбу, когда я шагал через столовую. Я закатал рукава рубашки до локтей; я весь горел.
Добравшись до ванной, я снял очки и плескал в лицо ледяной водой, пока мой пульс не замедлился до нормального.
Что, черт возьми, со мной происходит?
В течение года я успешно держал Изабеллу на расстоянии вытянутой руки. Она была противоположностью всему, что я считал правильным, осложнением, в котором я не нуждался. Ее яркость, ее болтливость, ее непрекращающиеся разговоры о сексе в общественных местах…
Ее смех, ее аромат, ее улыбка. Ее талант к игре на фортепиано и то, как загораются ее глаза, когда она взволнована. Они были самым опасным видом наркотиков, и я боялся, что уже скатываюсь по скользкому склону зависимости.
Я издал тихий стон и насухо вытер лицо бумажным полотенцем.
Я винил во всем тот проклятый понедельник две недели назад. Если бы я не был так застигнут врасплох объявлением о голосовании генерального директора и сроками его проведения, я бы не искал Изабеллу в Вальгалле. Если бы я не искал ее, я бы не подслушал, как она играла на пианино. Если бы я не подслушал ее в комнате с пианино, я бы не прятался в общественном туалете, пытаясь взять себя в руки после двухсекундного прикосновения.
Я позволил себе еще минуту остыть, прежде чем надеть очки, открыл дверь — и столкнулся прямо с самим дьяволом.
Мы столкнулись с силой футбольного подката — моя рука обнимала ее за талию, ее ладони упирались в мои предплечья и воздух вибрировал от тревожащего чувства дежавю.
Мое сердцебиение участилось, даже когда я молча проклинал вселенную за то, что она постоянно сталкивает нас друг с другом. Буквально.
Изабелла моргнула, глядя на меня, ее глаза в тусклом свете были похожи на сочные озерца шоколада.
— Я была права, — сказала она. В ее игривом голосе слышался намек на придыхание, которое дымчатыми завитками пробиралось через мою грудь. — Ты преследуешь меня.
Господи, эта женщина была чем-то другим.
— Так получилось, что мы вышли из туалета в одно и то же время. Вряд ли это можно классифицировать как преследование, — сказал я с бесконечным терпением. — Могу я напомнить тебе, что встал из-за стола первым? Если уж на то пошло, я должен спросить, не преследуешь ли ты меня.
— Прекрасно, — согласилась она. — Но как насчет того, когда ты последовал за мной в комнату с пианино? Дважды?
Тупая пульсация возникла у меня за виском. Я вдруг пожалел, что согласился на ужин.
— Сколько раз ты собираешься поднимать этот вопрос?
— Столько раз, сколько тебе потребуется, чтобы дать мне прямой ответ. — Изабелла встала на цыпочки, приблизив свое лицо к моему. Каждый мускул в моем теле напрягся. — Кай Янг, ты влюблен в меня?
Абсолютно нет. Сама идея была абсурдной, и я должен был сказать ей об этом немедленно. Но слова не выходили, и я колебался достаточно долго, чтобы глаза Изабеллы расширились. Их дразнящий блеск потускнел, уступив место тому, что выглядело как тревога.
Раздражение вспыхнуло в моей груди. Я не был романтически заинтересован в ней — мой интерес был интеллектуальным, ничего больше, — но была ли перспектива настолько ужасной?
— Мы не в старшей школе, — сказал я напряженным голосом. — Я не влюбляюсь.
— Это все еще не прямой ответ.
Мои задние зубы сжались. Прежде чем я успел сообщить ей, что мой ответ, по сути, был прямым ответом, если она читала между строк, низкое гудение наполнило воздух, за которым последовало зловещее мерцание огней. Низкий, коллективный ропот усилился в столовой.
Изабелла напряглась, ее пальцы обвились вокруг моих бицепсов. Мой пульс глухо забился в венах.
— Что такое?
У нее не было шанса закончить предложение, прежде чем по залу пронесся еще один гул, пронзительный и сердитый, как пила, вспарывающая дерево.
Затем, с последним, шипящим мерцанием, свет полностью погас.