Король гордости

На моем телефоне засветились два новых электронных письма — продолжение о DigiStream и логистике для предстоящего ретрита для руководителей высшего звена. Все было подозрительно тихо с тех пор, как моя мать объявила о голосовании за генерального директора, но я готов поспорить на свое первое издание романов Чарльза Диккенса, что по крайней мере один из других кандидатов сделает свой ход на ретрите.

— Кай?

Я поднял глаза. Несколько знакомо выглядящая женщина стояла передо мной с выжидающей улыбкой. Под тридцать, длинные черные волосы, карие глаза, отличительная черта красоты в уголке рта.

Узнавание встало на место со вздохом удивления.

Кларисса, моя соседка детства и, судя по количеству статей, которые она переслала мне о филантропических усилиях и достижениях Клариссы, первый выбор моей матери в невестки.

— Извини, я понимаю, что прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. — Она рассмеялась. — Это Кларисса Тео. Из Лондона? Ты выглядишь почти точно так же. — Ее глаза скользнули по мне в знак признательности. — Но я понимаю, что совсем изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Это было еще мягко сказано. Исчез тот неуклюжий подросток с брекетами, которого я помнил. На ее месте была элегантная, лощеная женщина с улыбкой участницы конкурса красоты и в наряде прямо из светского журнала.

Я отказался упоминать, что погуглил ее на прошлой неделе, хотя внешне она выглядела почти так же иначе, как в подростковом возрасте. Мягче, меньше, менее жесткая.

— Кларисса. Конечно, рад тебя видеть, — сказал я ровно, скрывая свое удивление. Согласно незапрашиваемым новостям моей матери, она не должна была прибыть в Нью-Йорк до следующей недели. — Как у тебя дела?

Несколько минут мы вели светскую беседу. Очевидно, она переехала в город раньше, чем планировалось, чтобы помочь с большой предстоящей выставкой в галерее Saxon Gallery, где отвечала за связи с художниками. Она жила в отеле Carlyle, пока они не закончат ремонт в ее новом особняке, и она нервничала из-за переезда в новый город, но ей повезло, что она нашла наставницу в лице Баффи Дарлингтон, уважаемой гранд дам нью-йоркского общества, с которой она встречалась за ужином сегодня вечером. Баффи опаздывала из-за чрезвычайной ситуации с ее собакой.

За эти годы у меня были десятки подобных бесед, но я старался изобразить как можно больший интерес, пока Кларисса не начала сравнивать плюсы и минусы мальтийских шпицев с померанскими.

— Прости меня. Я забыл представить тебя своим друзьям. — Я аккуратно прервал ее, когда она сделала паузу, чтобы перевести дух. — Все, это Кларисса Тео, друг семьи. Она только что переехала в город. Кларисса, это Данте, Вивиан Руссо и Изабелла Валенсия.

Они обменялись вежливыми приветствиями. Полное представление по имени было обычным делом в наших кругах, где семья человека говорила о нем больше, чем его профессия, одежда или автомобиль.

Снова светская беседа, плюс намек на неловкость, когда Кларисса бросила вопросительный взгляд на Изабеллу. Она узнала Данте и Вивиан, но она явно не знала, что думать об Изабелле, чьи фиолетовые блики и кожаная юбка были полной противоположностью ее собственным классическим нейтральным нарядам и жемчугам.

— Мы должны скоро встретиться за ланчем, — сказала Кларисса, когда метрдотель объявил, что наш столик готов, спасая нас от дальнейшей высокопарной болтовни. — Это было слишком давно.

— Да, я тебе позвоню. — Я вежливо улыбнулся. — Наслаждайся остатком своей ночи.

Моя мама уже дала нам номера телефонов друг друга — на всякий случай. Я не с нетерпением ждал очередного раунда светской беседы, но встречи со старыми знакомыми после долгого перерыва всегда были странными. Возможно, я недостаточно ценил Клариссу. Она вполне могла бы быть блестящей собеседницей.

— Бывшая девушка? — Спросила Изабелла, когда мы шли к нашему столику.

— Соседка детства.

— Тогда будущая девушка.

Небольшой изгиб моей брови.

— Это довольно большой скачок, который нужно совершить.

— Но я не ошибаюсь. Она похожа на тот тип женщин, с которыми ты бы встречался. — Изабелла заняла свое место рядом с Вивиан, прямо напротив меня. В ее словах не было осуждения, только суровая констатация факта, которая раздражала больше, чем следовало бы.

— Ты, кажется, очень интересуешься моей личной жизнью. — Я развернул салфетку и положил ее себе на колени. — Почему это? — спросил я.

Она фыркнула.

— Меня это не интересует. Я просто сделала замечание.

— О моей личной жизни.

— Я не уверена, что у тебя есть личная жизнь, — сказала Изабелла. — Я никогда не слышала, чтобы ты говорил о женщинах, и не видела тебя в клубе с партнером.

— Мне нравится держать свою личную жизнь в секрете, но приятно знать, что ты так пристально следишь за моим предполагаемым отсутствием женского общества. — Мой рот изогнулся, автоматический ответ на ее восхитительное бормотание, прежде чем я превратил его в прямую линию.

Никаких улыбок. Не думай, что все, что она делает, восхитительно.

— У тебя чрезмерно завышенное чувство собственной значимости. — Изабелла еще выше вздернула подбородок. — И к твоему сведению, оправдание частной жизни работает только для знаменитостей и политиков. Я обещаю, что твоими любовницами интересуется меньше людей, чем ты думаешь.

— Приятно это знать. — На этот раз моя улыбка вырвалась из-под ее сдерживающего негодования. — Поздравляю с тем, что ты одна из тех немногих счастливчиков.

— Ты невыносим.

— Но представь, насколько более невыносимым я был бы, если бы был знаменитостью или политиком.

Искорка веселья промелькнула в глазах Изабеллы. На ее щеках появились ямочки на миллисекунду, прежде чем она поджала губы и покачала головой, и меня охватило непреодолимое желание снова вызвать у нее эти ямочки..

Головы Данте и Вивиан рядом с нами поворачивались взад-вперед, как зрители на Уимблдонском матче. Я почти забыл, что они там были. Брови Данте нахмурились в замешательстве, но глаза Вивиан подозрительно заблестели от восторга.

Прежде чем я смог продолжить расследование, подошел наш официант с корзинкой для хлеба в руке. Облако напряженности, нависшее над столом, рассеялось, и по мере того, как ужин продвигался, наш разговор перешел на более нейтральные темы — еда, последний скандал в обществе, наши планы на предстоящий отпуск.

Данте и Вивиан направлялись в Сент-Барт; я был в нерешительности. Обычно я возвращался в Лондон на Рождество, но в зависимости от того, как пойдут дела с DigiStream, мне, возможно, придется остаться в Нью-Йорке.

Часть меня наслаждалась идеей тихого сезона, когда только работа, книги и, возможно, время от времени бродвейское шоу составят мне компанию. Большие праздничные сборища, на мой взгляд, были сильно переоценены.

— А как насчет тебя, Иза? — Спросила Вивиан. — Ты возвращаешься в Калифорнию в этом году?

— Нет, я не вернусь домой до февраля на день рождения моей матери, — сказала Изабелла. Короткая тень пробежала по ее лицу, прежде чем она снова улыбнулась. — Это так близко к Рождеству и Новому году по Лунному календарю, что мы обычно объединяем все три празднования в один гигантский уик-энд. Моя мама готовит эти потрясающие роллы из турона, и на следующее утро после ее вечеринки мы идем на пляж, чтобы развеяться...

Я поднес свой бокал к губам, пока она рассказывала о своих семейных традициях. Часть меня жаждала узнать о ее прошлом, как нищий жаждет еды. На что было похоже ее детство? Насколько близка она была со своими братьями? Были ли они похожи на Изабеллу, или их личности расходились, как это часто бывает у братьев и сестер? Я хотел знать все. Каждое воспоминание, каждый кусочек и деталь, которые помогли бы разгадать загадку моего увлечения ею.