Страница 2 из 77
Если для Пантикапея мы можем: с большою долею вероятности допускать, что правитель из рода Археанактидов имел там власть пожизненного архонта, что звание это и связанные с ним прерогативы власти были наследственными и переходили от отца к сыну, как то было и при Спартокидах, то нет данных для ответа на вопрос: как организовано было правительство в других ионийских колониях на Боспоре. Если в таких же, что и Пантикапей, милетских колониях, как Гермонасса (и, может быть, Сады), во главе правительства стояли также архонты из рода Археанактидов, то было ли то же в Фанагории, теосской колонии? Стояла ли Фанагория вне сферы ведения Археанактидов, или же она, оставаясь самостоятельным полисом, признавала их власть? Бёк (см. Латышев, Ποντικά, 72) высказал предположение, что при Археанактидах боспорские греки пользовались «свободою», но что они управлялись архонтами из определенного аристократического рода, или избираемыми, или получавшими власть в порядке наследования. Ни подкрепить, ни опровергнуть предположения Бёка нет данных.
По мнению Брандиса (RE, III, 757 сл.), Археанактиды властвовали лишь над Пантикапеем и его областью. С мнением Брандиса трудно согласиться, если даже и понимать под «областью» Пантикапея весь Керченский полуостров (конечно, до Феодосии исключительно). Если бы власть Археанактидов ограничивалась только им, она хромала бы на одну ногу, так как без обладания Таманским полуостровом Археанактидам трудно было обойтись: слишком близко оба полуострова были связаны в их интересах политических и экономических. Мне представляется более вероятным, что если и не сразу, то сравнительно скоро после утверждения Археанактидов в Пантикапее их власть или во всяком случае их влияние распространилось также и на Таманское побережье. Лишь обладание обоими берегами Киммерийского Боспора создавало для Археанактидов необходимую экономическую базу. Едва ли есть основание думать, что распространение господства Археанактидов на Таманский полуостров, точнее сказать, на его ионийские колонии, в том числе на Фанагорию, получилось в результате каких-либо враждебных действий против них со стороны Пантикапея. Ионийские колонии на Тамани, в тылу которых обитали туземные племена меотов, вошедшие в состав Боспорского царства лишь при Спартокидах, из естественного чувства самосохранения и безопасности могли объединиться вокруг Пантикапея, более могущественного, чем каждый из таманских городов в отдельности, не исключая и Фанагорию. Это могло произойти уже при Археанактидах. И вот тут-то и вступает в свои права свидетельство Диодора, что Археанактиды правили над Боспором, следовательно, над обоими его берегами, с 480 г. (конечно, за то, что это произошло именно в 480 г., а не несколькими годами раньше или позднее, я ручаться не стал бы). Это значило бы, что с этого времени процесс объединения ионийских колоний вокруг Пантикапея и под властью Археанактидов должен считаться закончившимся. А сколько времени процесс этот протекал и как он происходил, об этом пришлось бы только гадать.
Говоря об объединении боспорских городов под властью правящей династии, неправильно было бы искать аналогии ему в практике греческих союзов и симполитий. Объединение боспорских полисов не преследовало политических целей, а вызвано было отчасти стратегическими, а главным образом экономическими соображениями, диктуемыми всем сложившимся строем Боспорского государства[17]. Не может говорить против такого объединения и то, что такие города Боспорского государства, как Феодосия, Нимфей, Фанагория, Горгиппия, чеканили свою монету (Mi
В 438-7 г. Археанактидов сменяют Спартокиды. Чем была вызвана эта смена, как она произошла, Диодор не говорит, выражаясь кратко; принял власть, стал преемником (διεδίξατο τήν αρχήν) Спарток. Так же выражается Диодор, когда говорит о преемственном наследовании Спартокидов (XII, 36, 1; XIX, 93, 1; XVI, 81, 6; 52, 10; XX, 100), так что Спарток, родоначальник династии Спартокидов, мог стать преемником последнего Археанактида и не насильственным, а мирным путем, оттого ли, что у последнего Археанактида не оказалось преемника, и государство вручило власть Спартокиду, или оттого, что он был усыновлен последним Археанактидом за неимением своих детей и таким образом стал его законным преемником. Все это, разумеется, предположения, но таким же предположением должно признать и господствующее мнение Перро (Rev. hist., IV, 33), что Спартокиды сменили Археанактидов в результате придворной революции, во время которой представители рода Археанактидов были перебиты или должны были удалиться в изгнание. Белох был готов эту придворную революцию приписывать даже проискам афинян. При отсутствии фактического материала приходится ограничиться простым констатированием факта происшедшей на Боспоре смены династии[18].
С уверенностью можно утверждать одно: Спартокиды, в противоположность Археанактидам, ведшим свой род из Милета, были фракийского происхождения[19]. За это говорят такие имена боспорских правителей, как Спарток, Перисад. С другой стороны, такие имена Спартокидов, как Сатир, Левкон, Притан, Евмел, Горгипп, Метродор, Аполлоний, — мена чисто греческие; это ясный показатель того, в какой степени Спартокиды были эллинизованы. Наконец, не мешает принять в расчет еще и такое соображение. Мы знаем, что Терес, родоначальник династии фракийских одрисов, породнился со скифским царем Ариапифом, выдав за него замуж свою дочь (Herod., IV, 78, 80). Не исключена возможность, что такого рода брачные союзы заключались и между представителями фракийской и скифской знати. В таком случае родоначальнику Спартокидов не нужно было непременно приезжать из Фракии на Боспор, делаться там предводителем наемников: он мог родиться и на самом Боспоре от такого фракийско-скифского брака. И прав Ростовцев (Iranians and Greeks, 68), по мнению которого Спарток, несмотря на свое фракийское имя, принадлежал к местной скифской знати, рано уже ассимилировавшейся с греками (иное объяснение в САН, VIII, 565, которое мне кажется менее вероятным: Спарток — одрисский князь, прибывший на Боспор со свитою по приглашению Археанактидов).
Справедливо было отмечено (Brandis, RE, III, 758), что первым Спартокидам Боспор обязан и своим территориальным расширением, и распространением своей власти и влияния на окружавшие Боспор туземные племена. IV и первая половина III в. считаются эпохой наивысшего и политического и экономического процветания Боспора, но оно не могло бы развиться, если бы не было подготовлено всею предшествующею деятельностью Археанактидов. О родоначальнике династии, Спартоке I, античная традиция не говорит ничего; он, впрочем, царствовал недолго (438–431). О его преемнике, Сатире, царствовавшем до 387-6 г., мы знаем, что он умер при осаде Феодосии[20]. Поздний источник, перипл анонима (77[51]), говорит, что, по слухам (λέγεται), в Феодосии проживали некогда Боспорские изгнанники. Это известие анонима напрашивается на сопоставление его с сообщением Исократа (XVII, 5) об «изгнанниках». Выходило бы, что боспорские эмигранты, вынужденные по неизвестным нам причинам покинуть Боспор, нашли приют в Феодосии и что это обстоятельство послужило поводом для Сатира вступить в войну с Феодосией. Но если и было так, то это было именно только предлогом, причина же вооруженного конфликта между Боспором и Феодосией была иная, более существенная.
На основании археологических данных мы знаем, что Феодосия, обладавшая прекрасною гаванью (Str., VII,309), достигла благодаря своей торговой деятельности значительного расцвета в течение V в.[21] Это должно было вызвать торговую конкуренцию между Пантикапеем и Феодосией, а эта конкуренция повела и к враждебным действиям, начатым, очевидно, Боспором, который чувствовал себя тогда уже достаточно к ним подготовленным. Они начались в последние годы правления Сатира, умершего при осаде Феодосии. Военные действия против нее продолжались при преемнике Сатира, Левконе, и закончились тем, что Феодосия, в конце концов, была покорена и вошла в состав Боспорского государства, правители которого отныне стали титуловаться «архонтами Боспора и Феодосии».
17
Мнение Брандиса (RE, III, 767) что Фанагория не принадлежала к составу Боспорского государства — даже при Спартокидах, основывается на его неправильном толковании выражения Βοσπόρου в титулатуре Спартокидов и опровергается определенным указанием Страбона (VII, 310, ср. Beloch, Griech. Gesch.2, III1, 1332). Указание Аппиана (Mithr., 113) о том, что Помпей предоставил Фарнаку все Боспорское государство, исключая Фанагорию, которой он даровал свободу и автономию за то, что она первая восстала против Мифрадата, не дает право заключать о каком-то привилегированном положении Фанагории в более древнее время. Напротив, свидетельство Аппиана показывает, что привилегия, данная Помпеем Фанагории, выделяла ее из среды прочих боспорских городов.
18
Перро предполагал, что родоначальник династии, Спарток, был предводителем наемного войска при последнем Археанактиде. Военные таланты Спартока, престиж, которым он пользовался, доверие к нему войска, — все это указало на кого в минуту опасности, как на человека, способного спасти государство. Брандос (RE, III, 758), допускает возможность, что Спарток состоял в каких-то родственных отношениях с Археанактидами. Geyer (RE, III А, 1540), определенно высказывается за то, что Спарток был предводителем отряда фракийских наемников и что он насильственным путем овладел властью. Что Боспорская армия в значительной своей части комплектовалась из наемников в IV в., факт несомненный (Diod., XX, 22, 4; 23, 6, 8. IPE, ΙΙ, 4 = SIG3, 209). За это говорит фрагмент пантикапейской надписи 60-х гг. IV в., поставленной аркадскими наемниками. IPE, II, 296 — пантикапейская надгробная надпись IV в. — называет некоего Δρόσανις (или Δρύσανις) Παφλαγών μαχόμενος εμ Μαΐταις. В Керчи была найдена надпись (ИАК, 3, 33, 1), содержащая лишь одно слово στρατηγών. Надпись найдена в том же месте, откуда происходит надпись IPE, IV, 197, называющая стратега Τυκανδδίτών. Сопоставление этих двух надписей делает вполне приемлемым предположение Латышева, что на пантикапейском кладбище имелось особое место для захоронения на нем стратегов. Но были ли эти стратеги предводителями гражданского, или наемного ополчения, или того и другого вместе — мы не знаем.
19
Севф, племянник и преемник Ситалка, царя фракийских одрисов, был сыном Спарадока. В таком начертании передают это имя рукописи Фукидида в IV, 1, 1, 5. Но в II, 101, 5 то же имя читается в одних рукописях Фукидида. Σπαρδόκος, в других Σπαρδάκος. — Вероятно, везде следует установить чтение Σπαρδόκος или Σπαρτοκος.
20
Harpocr., Θεοδοσίαν. Schol. Dem. adv. Lept., IX, 471.
21
При раскопках в Феодосии, носивших, впрочем, далеко не систематический характер, найдено было значительное количество черепков аттических краснофигурных сосудов прекрасного стиля (вторая половина V — начало IV в.), вазы так наз. беглой расписной техники, черепки и донышки хорошего аттического товара с нацарапанными на них graffiti, а также терракоты, исполненные под аттическим влиянием. Подробности у Штерна, Феодосия и ее керамика (ср. Rostowzew, Skythien und der Bosporus, 227 сл., который отмечает, что и феодосийские монеты указывают на аттическое влияние). Все это определенно свидетельствует о том, что Феодосия в V и в начале IV в. была в оживленных торговых сношениях с Афинами. Найденные в Феодосии в большом количестве амфорные ручки с фасосскими, родосскими, книдскими штемпелями указывают на то, что торговые сношения Феодосии далеко не ограничивались одними Афинами.