Страница 8 из 11
Как просто закрыть глаза и не видеть. Как просто переиначить по своему усмотрению, не вникая в реальность!
Даже если анализ показывает сахар, можно найти светлый повод для неограниченной радости: сахар ведь, а не горчица!
А ведь можно, чтобы Бриджит Бардо! Можно. И чтобы Татьяна Самойлова можно, и даже чтобы Настасья Вертинская. Все можно. Но для этого нужно заходить с другого конца. Простое дело. Не называть порося карасем и не величать карася поросем.
Сравнительно недавно (без малого две тысячи лет назад) один практикант будто бы накормил пятью батонами и двумя воблами несколько тысяч верующих. Этот случай верующие помнят до сих пор. Я думаю, что помнят они главным образом потому, что вообразили, будто наелись тогда досыта.
Верующие люди бывают не только в указанной области. Они произрастают всюду, где наблюдается оголтелый идеализм. Где объективные законы подменяются волюнтаризмом.
Машина, конечно, бездушна. Она, знаете ли, не несет в себе моральных факторов, пока ее не приспособишь врать. Она не гибкая. То ли дело человек. Он гибкий. Он и сам согнется и кого надо согнет, лишь бы по его вышло. У него душевные порывы, У него моральные качества.
Человек, конечно, бог. Все в нем должно быть прекрасно: и мысли, и душа, и спецодежда, и реакция оседания эритроцитов. Но разница между человеком и богом все-таки есть. Кроме индивидуальных особенностей, она еще и в том, что при боге вначале был форменный агностицизм, а при человеке вначале должна быть наука.
Божья умозрительность порождает религию, очковтирательство и липу, не дающую меда. Она порождает бесшабашный, мстительный идеализм, расходы на содержание которого не поддаются усилиям ни одной машины, потому что машина не рассчитана на идеалистический вздор. Она стоит не на громогласном кликушестве, а на твердом фундаменте знаний, осмысленной деятельности, целесообразных усилий и точных параметров, поддающихся действительному учету, действительному планированию и действительному перспективному обозрению, каковые и являются действительными моральными факторами бытия.
Сахар в крови не хорошо, дорогой читатель. Это не тот сахар, от которого становится сладко. Это только говорится — сахар. А на самом деле надо просто лечиться. Надо не запускать болячку.
Действительность. Ничего, кроме правды, никогда еще не говорила. Она бесконечно нравственна по самому своему существу. Такое уж у нее устройство.
Это подсчитано на пальцах. А что может быть точнее своих собственных кровных пальцев?
НОРМАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Отчего это люди критикуют?
А бес их знает, отчего.
Недавно в одном небольшом кабинете зашла речь на эту загадочную тему. Поскольку завелась среди здорового коллектива женщина, которая только то и знает, что критикует.
Ну сперва, конечно, проверили ее производственные показатели. Мол, достойна ли она выражать критические мысли, или она просто работать не хочет, а хочет наводить тень на плетень, чтобы отвлечь общественность от этого непривлекательного факта.
Проверили. Будто в порядке. Выполняет, а иногда и перевыполняет, несмотря на то, что у нее дети.
Ладно.
Так отчего же все-таки она критикует?
Может, у нее жилищные условия оставляют желать лучшего? Может, она имеет мстительный характер и мечтает о квартире?
Проверили. Вроде бы ничего. На жилищные условия свои не жалуется и перспективы жаловаться не имеет. Значит, эта причина в смысле недовольства процессом действительности тоже отпадает.
Тогда, может быть, у нее заработок слабый? Проверили — не хуже, чем у других. Тогда, может быть, у нее неудачи в семейной жизни? Скажем, муж дерется или дети — двоечники? Откуда-то ведь должно же идти это критическое веяние?
Проверили. Что за чудеса! Муж непьющий! Это же надо! Дети прямо тебе ангелы по количеству знаний! И она, проживая в квартире при миролюбивом муже и соответствующих детях, все-таки увлекается критикой!..
Так отчего же она критикует? Нет же причин у женщины быть недовольной полнокровным жизненным процессом!
Загадка…
И тогда одно умное лицо додумалось все-таки до Причины.
— По-моему, — говорит, — она того… С приветом…
И приложило это лицо большой палец ко лбу своему, а остальными пальцами вокруг помахало. Получилось очень убедительно.
Тут все прямо вздохнули от облегчения! Ну и голова это умное лицо! Действительно с приветом! И как только загадку они решили, так им сразу стало легко в смысле доказательств своего психологического открытия. И посыпались доказательства, — хоть диссертацию пиши. Одно другого убедительнее.
Скажем, мастер на работу пьяный пришел. Ну пришел. А ей какое дело? Он ей не муж, а она ему не начальник цеха. Чего же ей, больше всех надо?
Или, допустим, производство третий месяц брак гонит. Ну гонит. А ей чего надо? Она же не отдел технического контроля!
Уволили, видите ли, молодую работницу. Незаконно. Ну уволили. Ну незаконно. А она тут при чем? Не ее же уволили! Что она, прокурор!
А недавно — смех один — обматюкал ее слесарь-наладчик. Делов-то! А она опять в критику. Не может она, видите ли, слушать различные выражения. Нежность какая на данном историческом отрезке! Что же он, обязан с ней по-особому разговаривать? Что же он, может быть, «здрасьте» ей обязан говорить на каждом шагу? Может быть, он ей обязан арии петь на граммофоне? Ежели каждый на подобные звуки обижаться будет, придется производство закрывать. А что нам важнее — продукция или матерщина? Ясное дело, продукция!
Да. Придется вызывать.
Вызвали.
Села она, значит, на край стула в конце длинного стола и за кончики платочка держится.
Ей говорят по-хорошему:
— Так, мол, и так, может, у вас что не ладно на личном фронте, может, вам медицинскую помощь оказать — так это у нас вполне доступно. И вы скажите нам прямо, в рабочем порядке. А не с трибуны, как вы себе позволяете это в последнее время. Из-за вас хоть собраний не проводи. Отвлекаете народ своими капризами от насущных задач и тормозите поступательное движение всего довольно-таки здорового коллектива…
— Я, — говорит, — ничего такого не торможу… А только противно мне смотреть, как вы людям рты зажимаете. Сами понавешивали плакатов «Не проходите мимо», а сами будто бы и ни при чем…
— Насчет зажимания ртов, — говорят ей по-хорошему, — вы это оставьте. Это не ваши мысли. Это мы еще разберемся, чьи мысли. А насчет «Не проходите мимо», так тоже надо голову иметь на плечах. Интересно, почему это вы все, что написано, на свой счет воспринимаете? Будто этот лозунг лично для вас писан… Какой эгоизм… Он для всего коллектива писан! Идите и не проявляйте индивидуализм!
Ну, она, конечно, ушла.
А в цеху опять смеются.
— Ну что, — говорят, — вправили тебе мозги?
А этот самый слесарь-наладчик опять матюгом. Это при дамах-то!
Ну, она, конечно, не выдержала и — раз — его по морде от всей души.
Тут-то все и началось.
Каждый может лично увидеть, до чего доводит любовь к критике. До прямого хулиганства она доводит! Вот так человек поначалу использует свою демократию — то ему не так, да это ему не этак, дальше — больше и, наконец, до того разнуздается, что начинает трудящихся в рожу ударять! Надо пресечь это дело. Дать ей пятнадцать суток за хулиганство в условиях производственного процесса! Не глядите, что она женщина! У нас равноправие. Будет знать, как трогать слесарей-наладчиков!
И вот она пишет письмо в редакцию. Сидит вся в слезах и пишет. И не то ей обидно, что сутками ее запугали, а обидно ей, что душу ее так и не поняли. За что, мол, ей такое унижение достоинства, когда ей ничего лично для себя не надо, а надо ей, чтобы жизнь для всех была еще распрекраснее, чем на самом деле. Надо ей, чтобы продукция была высшего сорта, и чтобы законы соблюдались, и чтобы у мужиков хоть доля стыда проступала, когда они рот разевают.