Страница 18 из 46
–Ну, вы же ничего не видели?
– Нет, нет! – рассмеялся тот, из стороны в сторону мотнув головой.
Вскоре прибежал Руслан. Он начал подбирать брошенный впопыхах на землю шприц и флакон с чемерицей.
В этот момент калитка распахнулась, и во двор важно вошёл Свербилов с толстенной кожаной папкой под мышкой. Увидев Хахарнова со шприцем в руках, он недовольно скривился, как если бы на него кто-то вылил ведро помоев:
– Это чего вы тут затеяли? – разозлённым носорогом взглянув на Березинцева, он яро засопел.
– Только что ввели собаке и кошкам настойку чемерицы, – предельно сухо ответил Андрей, кивком головы указав куда-то в сторону навозных куч за сараями.
– Что за самодеятельность? – Хрупкий включил голос на полную громкость. – Я же приказал их задушить!
– А почему их нужно было именно душить? – всё также сухо спросил Березинцев. – Их усыпили. Они уже, считай, мертвы. Чего ещё-то нужно?
– «Чего…» Лишь асфиксия, как метод умерщвления не допускает риска распространения бацилл! Это ясно? – с какой-то даже ненавистью почти проорал Свербилов.
– Не уверен. – Андрей говорил демонстративно спокойно, игнорируя эмоции Хрупкого. – Вот, инъекции токсина это гарантируют. Инъекции были выполнены одноразовым шприцем, который мы сейчас утилизируем.
Зло буркнув Хахарнову:
– Сегодня же трупы сжечь! – Свербилов, не оглядываясь, вымелся со двора и, запрыгнув в машину, тут же куда-то уехал.
– Сейчас поедешь на скотомогильник, и разведёшь там большой костёр, – направляясь к калитке, на ходу обронил Березинцев.
– Хорошо, Андрей Васильевич! Всё сделаю, как вы говорите! – закивал Хахарнов.
– Как вы с ним, с этим Свербиловым работаете? – негромко прокомментировал сержант.
– Да, вот, как только закончится эта эпопея, сразу же уйду… Достал обормот – дальше некуда! – Березинцев пренебрежительно усмехнулся. – Хватит, сыт его дурью по горло.
Он зашагал пор улице, вспоминая годы учёбы в институте.
* * *
Нелирическое отступление о жестокой ветеринарной работе.
Однажды, ещё на втором курсе, на практических занятиях по патологической физиологии, одной из однокашниц Андрея вдруг стало дурно. Она едва не упала в обморок, когда вместе со всей их группой наблюдала за хирургическими манипуляциями преподавателя над подопытной собакой. Когда занятие подошло к концу, доцент Коршунов, взглянув на излишне впечатлительную студентку, сочувственно констатировал:
– Понимаю, что такое с непривычки наблюдать непросто. Но вам лично, и всякому иному, кто слишком остро сопереживает то, что испытывают подопытные животные, стоило бы уяснить: ветеринарная работа далека от сантиментов. Это жестокая работа, и никуда от этого не деться. Это только у Чуковского «добрый доктор Айболит, он под деревом сидит», и всего-то у него забот – гоголем-моголем потчевать бегемотиков, и пришивать мотылькам атласные крылышки. А на самом деле… Нам очень часто приходится заниматься самой настоящей вивисекцией. Например, когда идёт массовая кастрация молодняка – до обезболивания ли? И если у кого-то натура не приемлет причинения боли живому существу, то ему лучше заниматься чем-то другим, но только не ветеринарией. Будучи ветврачом, надо, прошу понять правильно, в какой-то мере быть и циником, и садистом. Увы, но это факт…
Андрей, хоть в душе садистом и не был, но пересиливать себя мог, и все положенные ветеринарные манипуляции на практических занятиях выполнял должным образом. Однако тот монолог доцента Коршунова он запомнил навсегда, и был с ним полностью согласен: да, действительно, ветеринар – профессия жестокая. Может быть, в какой-то мере, именно этим и объяснялось то обстоятельство, что многие ветеринарные начальники к рядовым специалистам слишком уж часто относятся излишне жёстко, можно даже сказать по-драконовски? Взять того же Свербилова, он же – Хрупкий, он же – Геринг. Уж этот-то, если разобраться, даже уже не ветеринар, а коновал и ветеринарюга, с избытком перебравший по части садизма. Да, если бы Березинцеву вновь пришлось выбирать себе жизненный путь, то он бы ещё раз подумал – а стоит ли идти в ветеринары?
* * *
…Во время вечернего обхода на МТФ Андрей краем уха услышал обсуждение доярками сегодняшних событий во дворе Хахарновых. Жалостливо повествуя друг другу о том, что (как считали они) пришлось усыпить кошек и пса, женщины осуждающе, с возмущением упоминали о Свербилове:
– …Ой, какая же он тварь озлобленная! Этих бедолаг и так уже усыпили. Так, нет же, орать начал, что их надо было душить. И такой злыдень командует районной ветлечебницей! Кто его только поставил, этого живодёра?!
– Да – кто? Такие же, как он сам, живодёры и живоглоты!..
Фёдор Зазнобин, который вместе со слесарем проверял в молочном отделении работу охладителя молока, увидев Березинцева, громко отметил:
– О, кто пришёл! Ну, что там новенького? Как Свербилов? Говорят, сегодня в кабинете Пупырина митинговал, орал на всю контору, что, мол, Березинцева уволю по статье!
Андрей на это сдержанно рассмеялся.
– Как говорят в народе, мокрому дождь не страшен, – резюмировал он. – Пусть митингует! Слушай, Фёдор Николаевич, есть такой вопрос… Хахарнов сегодня, всё же, признался, что овец он завёз со стороны. Причём, из нашего же района. Но сказал, что очень боится того, кто ему их поставлял. Мол, если проболтается, у кого именно брал, то ему снесут башку, да и на семье могут отыграться. Как считаешь, с ним реально что-то такое скверное может случиться, или он, просто, труса празднует?
Посерьёзнев, Зазнобин многозначительно повёл головой.
– Вообще-то, он, во многом, не соврал… Да, риск такой есть реально. Не надо думать, что если мы живём в степи, то мафиозники сюда не дотянутся. Они давно уже здесь. У нас половина предов и директоров крышуется мафией, а другая половина – ментами. И ещё вопрос – какая «крыша» круче.
– Что, и нашего Пупырина «крышуют»? – усмехнулся Березинцев. – И кто же, интересно знать?
– Менты… – чуть слышно произнёс Фёдор. – Он сам, как только его выбрали, поехал к ним, и обо всём договорился. Ну, а что? Их тоже можно понять: работа собачья, постоянно реальный риск, а получают мизер. Поэтому они и перешли на «подножный корм». К нам, кстати, потом какие-то борзые сунулись. Было дело! Но Лёвчик их сразу отфутболил: «крыша» уже есть, говорите с ней. Они тут же свалили, и больше не появлялись. Так что, это он правильно сделал – лучше иметь дело с «плохими» ментами, чем с «хорошими» бандитами. Особенно, если запросто можно нарваться на беспредельщиков… А таких уродов тоже хватает.
Но, по словам Зазнобина, многие колхозно-совхозные «бугры» не только платят дань рэкетирам, но и, нередко, пользуются возможностями «крыш» по части разрешения тех или иных скандальных для них ситуаций. Фёдор напомнил о происшедшем года два назад громком ЧП, когда персоналка директора совхоза (вернее, теперь уже АОЗТ) «Молочное» Мучихина сбила насмерть парня, ехавшего на велосипеде.
* * *
Нелирическое отступление о тех, кому закон не писан
Да, об этом громком случае знал весь район. Все ждали, что будет проведено столь же громкое расследование, и вынесено не менее громкое решение суда. Но… Все эти ожидания обернулись тихим «пшиком». Прежде всего, свидетели, которые оказались рядом с местом ДТП и, первоначально заявившие, что за рулём авто был сам совхозный «бугор», причём, пьяный «в драбадан», вскоре это же самое дружно опровергли. Теперь они уверяли, что на водительском месте видели человека, имевшего лишь отдалённое сходство с Мучихиным.
Дальше – больше. Погибший, который по первоначальным свидетельствам, ехал по обочине ровно и аккуратно, теперь, якобы, отчаянно вилял по проезжей части и, по сути, сам залетел под колёса сбившего его авто. Поскольку ни алкоголя, ни наркотиков в его крови обнаружить не удалось, было решено, что он надышался чем-то наподобие клея. Таким образом, было «установлено», что Мучихин «абсолютно ни при чём», поскольку его персоналка была «угнана неизвестным лицом». Но даже и угонщик не в полной мере был виноват, поскольку погибший «сам попал под колёса»…