Страница 12 из 46
– И, какие же? – Лёвчик отчего-то вдруг насторожился.
– Пока сказать об этом не могу… – Андрей с огорчённым видом развёл руками. – Эту информацию нужно досконально проверить, чтобы не нарваться на иск о клевете. Но если всё подтвердится, то Хахарнову я не завидую.
– Хм… – Пупырин облокотился о стол, и подпёр ладонью толстую щеку. – Ну, а если на этого Хахарнова как следует нажать, попрессовать его? А? –свободной рукой он изобразил решительный жест.
– Ну, а как на него нажать? – негромко рассмеявшись, вопросил Березинцев и недоумённо покрутил головой. – Вздёрнуть его на дыбе? Загнать под ногти целую упаковку иголок? Нет, его я пока что трогать не буду. Пусть думает, будто я поверил в его невиновность. Но когда найду твёрдое подтверждение имеющейся у меня информации, он сам начнёт «колоться», и сам прибежит каяться. Правда… Тогда очень крепко «отрикошетить» может и Арсению Витальевичу… – он многозначительно взглянул на несколько напрягшихся Лёвчика и отчего-то вдруг скисшего представителя ветстанции.
Андрей, сказав об имеющихся у него «неких сведениях негласного свойства», нахально блефовал. Понятное дело, никакой реальной информации, которая помогла бы вывести того же Хахарнова на чистую воду, у него не было. Но в его жизни уже имел место быть довольно мерзкий случай, когда ему, в очередной по счёту раз, угрожали судом и тюрьмой. И именно отчаянный, можно даже сказать, беспардонный блеф помог ему выйти из трудного положения.
* * *
Нелирическое отступление о том, что не только кино, но и фотография является важнейшим из искусств.
…Уже давненько, более десяти лет назад проказница-судьба забросила Березинцева в другой район. Началось с того, что, так и не дождавшись жилья, из Королёвки, сразу же после весеннего сева, начали разбегаться специалисты. Первым уехал главный агроном. Он устроился в совхоз «Рассвет», где ему тут же дали добротный дом. Вслед за агрономом убыл в более зажиточное хозяйство и главный инженер. Поразмыслив на досуге, взвесив все «за» и «против», расстаться с Королёвкой, она же – колхоз имени Энгельса, решил и Березинцев. Но, взвывший от внезапно возникших кадровых проблем (точнее, проблемищ!), пред колхоза поплакался в райкоме, и двери всех хозяйств района для уволившихся из Королёвки тут же захлопнулись. После двухнедельных мытарств, Андрей поехал в Староновск, чтобы попробовать устроиться там, пусть даже не по специальности. По старой памяти он заглянул к своему институтскому приятелю Женьке Курилину – вдруг, тот подскажет что-нибудь дельное?
Женька, будучи коренным жителем Староновска, после окончания института и службы в армии вернулся в свою «альма матер» преподавателем. За несколько лет он уже почти написал кандидатскую диссертацию, и семимильными шагами шёл к защите. Узнав о планах Березинцева, он отнёсся к ним скептически.
– …А ты думаешь, в Староновске мёдом мазано? – иронично вопросил он. – У тебя же семья? Жена, ребёнок? Ну, и где ты тут приткнёшься? Снимешь квартиру? Ну и вся твоя зарплата будет уходить только на жильё и еду. На селе с жильём, в любом случае, полегче. Кстати, есть и нормальный вариант на этот счёт. Мой знакомый с зоофака, Теремец Вячеслав Романович – он уже кандидат наук, сейчас делает докторскую, ведёт научную работу в совхозе «Веселинский» Коневского района.. У Теремца там на отделении «Веселинского» своя опытно-исследовательская база. А ему сейчас требуется хороший ветврач. Хочешь, с ним познакомлю?
– Коневский, Коневский… – с трудом припомнил Андрей. – Это километров двести отсюда, самый угол области? Да, не ближний свет. И там, что же, есть жильё, хорошая зарплата?
– Ну, он мне говорил, что есть квартира с хозяйственными постройками, садом и огородом. Ну а насчёт зарплаты с ним сам договоришься… Ну, что, зайдём к нему?
…Теремец оказался крупным мужчиной лет сорока пяти. Он рассказал в чём суть его научной работы. По замыслу Теремца, коров, которых хозяйства области сдают на мясокомбинат из-за низкой молочной продуктивности, можно было бы использовать для мясного скотоводства. Пусть они дают не молоко, а телят от быков мясных пород. И лишь уже потом – отправляются на колбасу. По подсчётам Теремца, даст это области дополнительные сотни тонн, в ту пору, весьма дефицитного мяса. Жильё, сказал он, в «Веселинском» есть. Пусть и не царские хоромы, но надёжное и тёплое. Зарплата совхозная, однако есть и «изюминка» – всякие там премиальные и доплаты за полученных телят.
…Ольга, лишь услышав о переезде «к чёрту на кулички», сразу же «закусила удила» – не поеду ни за что! Уламывать её пришлось достаточно долго. Но, всё же, уговорить удалось. И они поехали… За их вещами и скарбом прибыла бортовая совхозная машина, а сами Березинцевы отправились в неведомый «Веселинский» на автобусе с пересадками. В Конево они разыскали совхозный автобусишко, битком набитый людьми – рейсовые автобусы в этом районе не ходили вообще. Андрея это неприятно удивило (ну и глушь, ёшкин кот!). А прибыв по раздолбанной дороге в совхоз и, добравшись на попутке в Куницыно – отделение, где и находилась подопытная ферма, Березинцев понял с первого взгляда: из дыр – дыра. В сравнении с этим дремучим захолустьем, даже Королёвка смотрелась как светоч цивилизации.
Обещанное жильё оказалось домишкой не лучше того, где они с Ольгой «кантовались» последние несколько лет. Обещанных сада и огорода при нём не оказалось вообще. Вода – из колодца с гниловатым срубом, печь – дровяная, газ – из баллона… Оформившись в совхоз ветврачом отделения, Андрей приступил к работе, и с первых же шагов понял, что обманули его самым бессовестным образом. Здесь любой, самый пустячный вопрос решался долго, занудливо и со страшным скрипом. Что-либо для себя выписать в совхозе было большой проблемой – для этого нужно было ехать на центральную усадьбу, и полдня бегать по кабинетам двухэтажной конторы, собирая подписи. Да и выбить что-либо для фермы тоже было немалой проблемой. Кроме того, назначенная ему зарплата оказалась даже ниже той, что платили в Королёвке.
Опытная база оказалась коровником особой конструкции, возведённом из крупногабаритных железобетонных блоков. Когда Березинцев зашёл внутрь корпуса, который бригада из Закавказья спешно, на скорую руку оборудовала окнами и воротами, то понял однозначно: зимой в этом помещении будет та же стужа, что и на улице.
И, надо сказать, его опасения сбылись в самой полной мере. Когда ударили январские морозы, а потом начались ещё и февральские метели, этот коровник стал полным подобием избушки Зимы из новогодней песенки: потолок ледяной, дверь скрипучая… Но даже заведомо понимая всю трудность положения, Березинцев, тем не менее, с самого начала «засучил рукава», донимая и управляющего отделением, и завфермой, и главных совхозных спецов всевозможными фермовскими проблемами.
Те ему, как бы, не отказывали, но… Чаще всего ничем и не помогали. Доходило до смешного: чтобы привить поголовье, Андрею пришлось самому делать раскол, который он соорудил из жердей, нарубленных в лесополосе. И это была не самая крупная из проблем. Поэтому, ближе к весне, замаячила весьма неприятная перспектива крупного падежа. А Березинцеву уже шепнули, что в «Веселинском» водится такая невесёлая «мода», как материальные начёты на тех, кого назначили виновным. Кроме того, к его досаде, имелось немало обстоятельств, которые превращали научную работу Теремца в полную профанацию. Как Березинцев заметил, ещё только прибыв в совхоз, отношение здешнего руководства к экспериментаторству сотрудника института почему-то было наплевательским. Даже многие рядовые куницынские работяги, во подражание своим «буграм», ёрничая и хихикая, в разговорах язвили по поводу автора научной работы. Его корпус именовали не иначе как «кряматорией» – это было чем-то наподобие здешнего «хорошего тона»…
Когда Теремец время от времени появлялся в Куницыно, Андрей делился с ним своими соображениями по части того, как лучше наладить содержание подопытного поголовья. Тот его выслушивал, соглашался, обещал принять во внимание, шёл к директору. И, впрямь, вокруг подопытной фермы тут же начиналось какое-то шевеление. Однако когда экспериментатор уезжал, всё немедленно возвращалось на «круги своя». С попустительства (а может, и с одобрения) совхозной верхушки, скотники за подопытным поголовьем ухаживали спустя рукава. Корм давали самым варварским способом – просто, сваливая его под ноги. Более сильные отталкивали слабых, затаптывали корм в навоз и немалая часть поголовья оставалась голодной.