Страница 51 из 98
— Для пушки?
— Да!
Пирожников застыл на минуту от изумления. Лицо его просветлело.
— Черт побери, а ведь действительно! — воскликнул он.
Борис Петрович внимательно осмотрел бадью со всех сторон и подивился толщине дерева.
А на другой день во дворе, по соседству с пороховым заводом, возник арсенал. Из лесу привезли девять громадных бревен в два обхвата толщиной, и крестьяне, имевшие большой навык в долблении бадеек, принялись за работу: начали сверлить в бревнах сквозные продольные отверстия — три дюйма диаметром. Во время этой работы в Медведке обнаружился среди партизан хороший кузнец, питерский рабочий. Он приехал на Алтай с Обуховской коммуной, после распада ее ушел к партизанам и воевал в отряде Избышева как рядовой боец. Обуховский коммунар взялся смастерить из кровельного железа, снятого со школьного здания, трубу тоже трехдюймового диаметра для предохранения деревянных мортир от разрыва, отковал тяжелые кольца из шинового железа.
Обуховец и собирал первую пушку в присутствии товарища Антона, Избышева и Бориса Петровича. В просверленное бревно пропустили железную трубу, закрепили у выходов гвоздями, и дуло орудия было готово. Артемий Иваныч прилег на землю и посмотрел в него, как в гигантский телескоп.
— Занятная трубка! — сказал он одобрительно. — Шибко занятная.
С большим трудом натянули на пушку четыре металлических обруча.
— Ну, а дальше что?
— Заряжать и палить!
Пирожников показал снаряд, сделанный обуховским коммунаром из кровельного железа, и гордо сказал:
— Каменная шрапнель!
Насколько удачными вышли пушка и снаряд, должно было показать испытание, назначенное на сегодня по случаю приезда в Медведку Артемия Ивановича и товарища Антона. После обеда пушку поставили на телегу и торжественно повезли за деревню. Сотни любопытных сопровождали первую деревянную мортиру. Шли партизаны, старики, женщины с младенцами на руках. Предусмотрительный товарищ Антон распорядился выставить на месте испытания цепь часовых для поддержания порядка. Иначе бы, вероятно, дело добром не кончилось. Тысячная толпа напирала на пушку. Каждый стремился не только рассмотреть ее получше, но и обязательно пощупать.
— Не напирай! — надрывался Мокин, осаживая беспокойных зрителей. — Давай назад! Эй, тетка, куда лезешь? Башку оторвет!
С большим трудом удалось оттеснить любопытных за черту безопасной зоны. Около пушки, наведенной дулом на скалу, остались Пирожников, Артемий Иванович, товарищ Антон, обуховский коммунар, Петрик, Володя и три партизана, служившие в царской армии артиллеристами.
— Разнесет ее! — сказал один из них, недоверчиво ощупывая гладко обструганную поверхность орудия.
— Это, как пить, лопнет! — отозвался другой и потрогал железные обручи.
— Не пушка, а целый медведь! — ухмыльнулся третий.
Но обуховец, не обращая внимания на оценку артиллеристов, уже вставлял снаряд, а Петрик готовил фитиль.
— Все в порядке! Испытательную комиссию прошу отойти! — сказал Пирожников. — Сейчас произведем первый выстрел.
Товарищ Антон, Избышев, Пирожников, артиллеристы и Петрик с Володей схоронились за камни, а обуховский коммунар поднял горящую спичку к фитилю.
Фитиль горел медленно. Товарищ Антон следил за секундной стрелкой часов, а Борис Петрович спокойно курил трубку. Петрик и Володя с нетерпением ожидали.
— Фитиль длинен! — заметил товарищ Антон, следя за тлеющим шнурком.
— Можно, конечно, будет делать короче, но для первого раза я счита...
Пирожников не успел договорить. Оглушительный взрыв раздался в эту секунду, гулким громом прокатившись в горах. Испуганные галки на деревьях взвились к небу и с тревожным карканьем полетели над речкой. Синий дым расстилался пеленой над лужайкой. Восторженные зрители, прорвав цепь часовых, густой толпой понеслись к пушке.
— Ур-ра! — ревели партизаны.
— Цела, цела! — торопливо и радостно говорил Пирожников Артемию Ивановичу, осматривая со всех сторон орудие. — Трещина есть, но это несущественно. Кольца держат прекрасно. Повторить?
— Не надо! — сказал товарищ Антон. — Видим и так, что вещь стоющая.
После члены комиссии ходили искать следы шрапнели. Однако поиски их не увенчались успехом. Борис Петрович волновался, но товарищ Антон махнул рукой:
— Для наших стратегических планов это неважно. Все равно конкурировать с колчаковской артиллерией мы не можем, да и не собираемся.
Пушку назад везли с триумфом. Петрик, хорошо заучивший песню Бориса Петровича, пел звонким голосом:
Месяц светит над горами,
Тени ходят у реки,
За прибрежными холмами
Рыщут белые стрелки...
Мальчик чувствовал себя героем. Ведь это он первый предложил устроить деревянную артиллерию. Если у партизан теперь дело пойдет хорошо, то заслуга в этом будет принадлежать также и Петрику...
* * *
Артемий Иванович Избышев и товарищ Антон жили в Медведке второй день. В штабе шли беспрерывные совещания с участием Пирожникова. Обстановка на фронтах неожиданно осложнилась. Атаман Анненков, испугавшись широкого размаха партизанского движения на Восточном Алтае, бросил на подавление Красных Горных Орлов огромные силы. Истекая кровью, беззаветно дрался отряд обуховских коммунаров Павла Гордиенко, защищавший важный стратегический пункт — узкий горный проход на перевале хребта.
Питерские рабочие, получившие боевое крещение в красной гвардии, в сражениях против генерала Краснова, наступавшего на Петроград со стороны Гатчины, имели немалый военный опыт. Анненковцы столкнулись с упорным противником. Но белых было значительно больше, и коммунарам приходилось очень туго. Гордиенко два раза присылал гонцов, требуя немедленной подмоги. Сейчас к штабу на взмыленном коне прискакал третий и вручил Избышеву записку. Артемий Иванович грамоты не знал. Он протянул бумажку товарищу Антону.
— Без очков не разберу. Почитай, о чем это он там пишет!
Товарищ Антон прочитал вслух:
«Осталось по шесть патронов на бойца. Продержусь до вечера. Дольше не смогу. Выручайте. Гордиенко».
Товарищ Антон принялся изучать карту, прикидывая, откуда можно без ущерба для дела снять бойцов и бросить на подкрепление обуховцам. Но чем дольше он разглядывал карту, тем мрачнее становилось его лицо.
— Может, Васька Лицеванов полсотни орлов своих подкинет? — высказал предложение Артемий Иваныч.
— У него тоже дело неважно.
— Тогда придется самим помогать. Человек тридцать пошлем.
— Пошлем, — нехотя согласился товарищ Антон. — Только это не выход из положения. Потери несем огромные, а пополнений мало. Надо усилить агитационную работу, товарищ Пирожников. Привлекать широкие массы трудового крестьянства.
— Будем нажимать! — и Борис Петрович отправился в отдел агитации, сел за стол и, написав воззвание, отдал его для срочного размножения.
Дьякон Фасолев первый догадался, что дела партизан стали неважны. Поглаживая редкую бороденку, он шептал с явным злорадством:
— Трепещите, дети сатаны, трепещите! Час возмездия приближается!
Но, боясь новой нахлобучки от Пирожникова, старательно выводил гусиным пером зажигательные лозунги: «К оружию, граждане Алтая! К оружию!» «Вступайте в ряды бойцов для решительного боя!»
Пирожников не скрыл от ребят, что положение на фронте стало серьезным. Враг заходил партизанам в тыл.
— А как же Боря? — чуть не заплакал Володя. — Мы к нему так и не попадем!
— Боря? — Пирожников поднял брови. — Почему не попадем. Отступать будем в глубь Алтая.
* * *
В этот день произошло событие, доставившее братьям большую радость. В Медведку, отбиваясь от колчаковских карателей, неожиданно пришел маралихинский отряд, возглавляемый Анкудином Степановичем Софроновым. Как только Пирожников узнал об этом, он поспешил к своим юным друзьям.