Ротмистр Гордеев

Унтер подбегает, козыряет.

— Остаёшься за старшего. С половиной людей справишься?

— Бог даст, выдюжим, Вашбродь.

— Вторую половину с лошадьми ко мне и два пулемётных расчёта: Жалдырина с Костиным.

— Есть! — убегает выполнять приказ.

— Фёдор! — окликаю Лукашина-младшего, — давай сюда наши тачанки.

Фёдор понимающе кивает и тоже убегает.

Кузьмя приводит двух наших коней. Вскакиваю в седло. Вокруг меня собирается ударная группа. Пулемётчики грузят свои «максимки» в пролётки.

— Слушай мою команду! Рысью, марш!

Шамхалов нас, как бы, возглавляет. А как с реальной субординацией на поле боя?

— Николай Михалыч, командуйте, вам сподручнее с вашими методами, — ага, вот и ответ на мой незаданный вопрос.

Рысью вылетам к окопам соседей справа. Да дела тут скверные. Японцы уже в наших окопах, а по полю боя спешно подходят вражеские цепи.

Командую тачанкам вести огонь по наступающим японцам двигаясь вдоль линии окопов. А сам с бойцами спешиваюсь. Спрыгиваем в окопы в самую гущу боя. Шашка в правой, револьвер в левой. В окопах противник упорный — они считают, что победа у них в руках. Однако две пулемётные тачанки наверху делают своё дело. Японцы отступают, оставив без поддержки тех, что уже ворвался в наши окопы. Кто-то ещё яростно отбивается, кто-то тянет руки вверх, сдаваясь на милость наших солдат.

Оглядываю разгорячённые успехом лица бойцов. Бросаю взгляд на Шамхалова.

— Будем радоваться или рискнём развить успех?

В глазах моего кавказского командира нескрываемый азарт.

— Рискнём. И пусть Аллах поможет отчаянным.

— В атаку!

Часть бойцов помогает перетащить через линию окопов тачанки. Они мчат вперёд, мы бежим следом, преследуя отступающих японцев. Тачанки делают разворот, бьют в спины бегущему врагу, сея смерть и ещё большую панику. Японцы бегут так, что только пятки сверкают. На их плечах врываемся во вражеские окопы, сопротивления почти нет. Поле боя и первая линия вражеских укреплений — за нами. Переглядываемся с Шамхаловым — сильный соблазн продолжить удар и рвануть на следующую линию японских укреплений. Но бойцы устали после двух отбитых атак, и собственного успеха.

— Лучше вовремя остановиться, господин ротмистр, — отвечаю комэску на его незаданный вопрос. Лучше укрепиться на этих позициях, подтянуть подкрепление, и с новыми силами развивать успех.

Шамхалов согласно кивает. Он скачет в тыл. Я оставляю на новых позициях тачанку Жалдырина с его вторым номером и половину своих бойцов старшим оставляю старшего Лукашина, а сам возвращаюсь на свои позиции. Как там у Бубнова?

Здесь у Бубнова всё нормально.

— Японец, было хотел в атаку рвануть, да передумал. Никак ваш удар у суседей, господин штабс-ротмистр, заставил его остановиться.

Здесь бы получить подкрепление, да развить достигнутый успех. Возвращается Элимханов, да не один, с Али Кули Мирзой. Подполковник бледен, но старается держаться в седле бодрячком. Интересно, выписали его из госпиталя или сбежал? Не удивлюсь, если сбежал. Докладываю об обстоятельствах сегодняшнего боя и наших успехах.

Перс благосклонно качает головой.

— Благодарю за службу, господин штабс-ротмистр. Я позабочусь, чтобы награды не обошли достойных.

— Господин подполковник, награды, это хорошо. Но гораздо лучше было бы развить успех. Я мог бы организовать ночную атаку на вторую линию японских окопов. Японцы не будут ожидать нападения.

Подполковник мрачнеет.

— Это как-то не по-рыцарски, Николай Михалыч. Да и не принято ночью действовать.

— Рыцари остались в прошлом. Современная война требует новых приёмов. Которых противник не ожидает. А мы сторожим вчерашний день.

Фу-х высказался. А с другой стороны только беднягу подполковника расстроил — он и так делает, что может. К нам подъезжает Вержбицкий, осаживает коня, козыряет Али Кули Мирзе.

— Господин подполковник, только что поступил приказ генерала Куропаткина. Из-за угрозы флангового удара противника, необходимо отступить на подготовленные оборонительные позиции.

Что??? С трудом удерживаю язык, чтобы не нарушить субординацию и не высказать Вержбицкому всё, что думаю об умственных способностях Куропаткина. То ли поляк что-то почувствовал, то ли прочитал в моём взгляде. Смотрит на меня с ухмылкой.

— Господин штабс-ротмистр, хочу напомнить, что командующему стратегическая обстановка видна лучше, чем вам из своего окопа. Это вам здесь сопутствует успех, а на нашем правом фланге противник серьёзно вклинился в наши позиции, так что в некоторых местах пришлось отойти на третью линию окопов.

— Не надо приписывать мне тех мыслей, которые я не высказал, — одёргиваю я Вержбицкого.

— Тогда потрудитесь выполнить приказ командующего. — Вержбицкий картинно козыряет, и скачет от нас прочь. Вижу по лицам Али Кули Мирзы и Шамхалова, что и их приказ Куропаткина не порадовал.

— Командуйте, Николай Михалыч, — машет рукой расстроенный подполковник. — Отходим. Вы слышали приказ.