Ротмистр Гордеев

Глава 17

Глава 1 7

Осиновая стрела ещё дрожит в шее Кузьмина, а кожа его и плоть сперва вокруг стрелы, а затем и далее пузыриться и рассыпается чёрным прахом, оставляя за рулём белоснежный скелет в форме Кузьмина.

На Николова страшно смотреть: нет ничего хуже для офицера, чем потеря своего подчинённого. Даже на войне.

Машина глохнет и останавливается. Испуганно ржёт моя коняшка и бьёт копытами, норовя сорваться с привязи. Что ж тебя так перепугало, милая?

Ответ не заставляет себя долго ждать. Треща, расступаются кусты перед гигантским телом очередного демона.

Хочется громко заорать «мама» или вдарить по гаду из «Солнцепёка»: на нас лезет какая-то губошлёпая гигантская обезьяна в длинной густой чёрной шерсти — не то горилла-переросток, не то недоделанный Кинг-Конг.

Обезъянища ржёт, глядя на нас с Николовым так, что верхняя губища закрывает демону глаза.

Демону, демону — не сомневайтесь, мой амулет сигнализирует вполне определённо на появление чудища.

Рву из кобуры наган. Ж-бах! Ж-бах! Ж-бах! Вижу, как серебряные пули попадают в тело недо-кинг-конга, но, никакого вреда они ему не приносят. Он, их, конечно, чувствует, потому что пытается отмахиваться, словно от жалящих ос, ревёт от ярости и кидается на нас с диким хохотом.

— Стреляйте, господин полковник! — ору я, продолжая жать на спусковой крючок нагана.

Демон уже в паре шагов от машины. А у меня в стволе последний патрон.

— Бесполезно, ротмистр! — кричит в ответ Николов, — это Хихи! Единственный шанс его одолеть — рассмешить.

Николов проворно выпрыгивает из автомобиля, я — следом за ним. Демон с рёвом отбрасывает автомобиль с дороги, теперь нас от чудовища отделяет всего несколько шагов.

— Что? Анекдот, что ли ему рассказать? — спрашиваю я, гадаю, куда лучше пустить последнюю пулю: в себя или в демона.

— А вы знаете японские анекдоты? Боюсь, наших он просто не поймёт, — мрачно отвечает Николов.

Горилла-переросток уже совсем рядом. С хохотом, леденящим душу, он пытается достать нас с контрразведчиком своими когтями.

Уклоняемся просто чудом, и то только потому, что нас двое, и чудовище не решило, кого из нас уконтропупить первым. Зубы демона щёлкают в опасной близости от моего лица, обдавая смрадным дыханием, маленькие красные глазки полны нечеловеческой ярости.

Была — не была, корчу рожи, стараясь выглядеть, как можно уморительнее. Это не то — когти гигантской обезьяны распарывают мне китель всего в нескольких миллиметрах от кожи.

Николову удаётся отвлечь монстра на себя, и тварь ненадолго оставляет меня в покое. Тепеь уже несладко приходится контрразведчику, но долго он не продержится. Монстр на удивление ловок, несмотря на приличные габариты и немаленькую массу. Да и силой его не обидели, вон как легко и просто сковырнул с места наш автомобиль.

И как же мне рассмешить эту мартышку? Палец показать что ли? Была у меня подруга во времена курсантской молодости, так та хохотала, стоило мне лишь открыть рот. Вот бы у них с этим демоном было бы много общего…

Пока что обезьян категорически не желал веселиться. Ему больше нравилось гонять бравого контрразведчика. Вод доберётся до него, а там и моя очередь.

Кстати, есть ещё один важный момент. Если я даже если насмешу тварь, то от чего она помрёт — со смеху что ли лопнет? А если у мохнатой скотины напрочь отбито чувство юмора?

Ну почему я не Джим Керри с его резиновым лицом!

Николов выбивается из сил, его лицо покраснело от напряжения. Хватит размышлять, пора что-то придумать.

А если так? Пинаю обезьянищу в мохнатый зад, резко отскакивают и корчу новую потешную физиономию: оттопыриваю пальцами уши и показываю язык.

Хорошо, кроме Николова и твари никто меня больше не видит, а то позору на весь мир…

Есть! Хихи хохочет, заливается, верхняя губа вновь закрывает демону глаза.

— Бейте! В лоб его! Да быстрее, чёрт вас дери! — кричит контрразведчик.

Выхватываю трофейный вакидзаси, столь счастливо вернувшийся ко мне. И кидаю его, куда велено — в лоб демону. Не зря я в училище часами тренировался метать в цель, всё, что ни попадя: от сапёрной лопатки до штык-ножа.

Лезвие вакидзаси пробивает с глухим стуком лобную кость недо-кинг-конгу. Смех Хихи обрывается на высокой ноте, словно монстр поперхнулся собственным хохотом. Гигантский губошлёп падает на спину и замирает мёртвой грудой.

Николов кидается к павшему демону, вырывает мой вакидзаси из головы чудовища и… перерезает ему горло. Хлещет фонтаном пылающе красная кровища. Николов, приникает к струе, жадно пьёт.

Меня чуть не выворачивает от отвращения. Что он делает?

Полковник оборачивается ко мне, губы его в крови монструозной обезьяны.

— Ротмистр, пейте!

— Вы с ума сошли, Сергей Красенович?!

— Пейте, это приказ! — Посыл подполковника столь силён, что об отказе не может быть и речи.

Перебарывая тошноту, приникаю к разрезу и глотаю, глотаю, с трудом проталкивая в желудок эту терпкую, солёную жидкость.

— Достаточно, — говорит контрразведчик.

С облегчением отхожу от чудовища, утирая испачканный рот тыльной стороной ладони.

— Ну, и зачем мы тут вампирили?

Николов достаёт платок, вытирает им испачканной в демонской крови рот. Точно, у меня же тоже, где-то в кармане имеется. Шарю по карманам, извлекаю платок с монограммой Н.Г., привожу себя в порядок.

— Японцы считают, если напиться крови Хихи, то человек сможет видеть демонов и духов без всяких специальных амулетов.

Да? Ну-с, проверим. Смотрю на Николова. Обычный подполковник контрразведки, ничего в нём не изменилось. Прищуриваюсь одним глазом, другим… Ничего не меняется.

Сергей Красенович усмехается.

— Николай Михалыч, во мне ничего демонического нет. Обычный человек. Как и вы.

— Давайте осмотримся. Откуда-то стреляли в Кузьмина, а демон выперся на нас с голыми лапами, — предлагаю контрразведчику.

— Полагаете, у него был сообщник?

Киваю утвердительно.

Не похож этот урод на стрелка из лука, так что был кто-то ещё, стопудово был.

Отвязываю своего перепуганного конька от перевёрнутого автомобиля. Слава богу, мой четвероногий друг не пострадал от Хихи, хотя напугался сильно: вон как дрожит даже от моих прикосновений.

— Ничего, родненький, ничего. Тебе больше нечего бояться. Если кто-то на тебя нападёт — беги.

Взгляд у коняшки умный, как будто всё понимает, только сказать не может.

— Николай Михалыч! — кличет контрразведчик.

— Иду!