Страница 5 из 77
— Ничего страшного, — успокаивает он. — Память к вам обязательно вернётся, только надо немного времени. Отдохните немного, придите в себя.
В волнении я сам не заметил, как вытащил из-под одеяла восьмиконечную звезду.
Врач заметил её, во взгляде мелькнуло удивление.
— Надо же… А в бумагах ничего не сказано, насчёт того, что вы у нас, оказывается, охотник на демонов.
Я снова чуть было не подавился собственной слюной.
Демоны… Точно крыша поехала на почве контузии! А лежу я, наверное в дурке, странно только что не в смирительной рубашке. Видимо, не буйный, но это пока.
Логично предположить, что и доктор — никакой не доктор, а такой же псих, как и я. Отсюда 1904 год, война с японцами и демонами…
Насколько мне известно, в спор с психами лучше не встревать, нужно со всем соглашаться. Охотник на демонов, так охотник на демонов.
— Наверное, в суматохе не разобрались, — подбираю максимально нейтральный вариант я.
— Да уж… Суматохи хватило, — соглашается Обнорский. — После сражения при Ляоляне, мы буквально зашивались, счёт раненых шёл на тысячи.
— И чем оно закончилось, это сражение?
— Генерал Куропаткин отдал приказ об отходе на главную позицию, — помрачнев, сообщает врач.
Понятно, нашим надрали задницу… Стоп, я что сам начинаю верить во всю эту чушь?
— Но вы не переживайте, сейчас вы находитесь в глубоком тылу и вам ничего не грозит, — успокаивает Обнорский. — Кстати, вернётесь в часть — обязательно поставьте штоф водки вашему ординарцу. Он вас на собственном горбу в госпиталь приволок.
— Обязательно, — киваю я, хотя понятия не имею, о каком ординарце идёт речь.
Вижу по выражению лица, что Обнорскому очень хочется о чём-то меня спросить, причём явно не из области медицины. Наконец, эскулап решается.
— Скажите, голубчик, а каково это с демонами сражаться? Говорят, японцы поднаторели в этом искусстве — порой таких созданий призывают, что его и убить-то нельзя.
— Любого можно убить, — машинально говорю я и тут же смолкаю.
Как бы не сболтнуть чего лишнего…
— Понимаю, — кивает собеседник. — Военная тайна?
— Именно, — подтверждаю я.
Закончив со мной, Обнорский переключается на бородатого соседа.
— Ну-с, как ваши дела?
Из разговора я узнаю, что сосед — капитан, командир артиллерийской батареи. Его тоже ранило в битве при Ляоляне.
Если и капитан псих, то почему именно артиллерист и рубка при Ляоляне, а не какой-нибудь Наполеон после Ватерлоо или Бородино… Ну не могут люди трогаться кукухой на одной почве!
Так, на сон это не похоже. Бред сумасшедшего? Если и бред, то слишком детальный и продуманный до мельчайших деталей.
В общем, вариант с психическим заболеванием отправляется в мусорную корзину. Будем исходить из того, что такова реальность, а в ней надо как-то обустроиться и жить. Дальше? Дальше будет видно, что к чему.
Обнорский, завершив обход, вышел из палаты.
Сосед бородач облегчённо вздыхает и поворачивается ко мне:
— Ну что, очухался, Николя?
— Простите, это вы ко мне?
Артиллерист смеётся.
— А к кому ещё? Неужели не помнишь меня, Коля? Мы вместе кутили в Порт-Артуре в заведении мадемуазель Коко! Ты тогда увёл у меня из-под носа красивую кореяночку… Дело чуть до дуэли не дошло. Но потом мы помирились и даже выпили на брудершафт, — продолжает улыбаться капитан.
— Амнезия, — вздыхаю я. — Даже имени своего не помню.
Взгляд артиллериста становится серьёзным.
— Крепко ж тебя приложило, братец! Ну да ничего, наш Обнорский даже безнадёжных на ноги ставит, а уж ты наверняка скоро снова вернёшься в бой и будешь лупцевать япошек.
— Да вроде они и сами не прочь дать нам сдачи, — говорю я, вспоминая школьные уроки истории.
— Это да. Самураи тоже не лыком шиты и шапками их не закидаешь. Ничего, русский солдат всё равно победит! — патетически провозглашает капитан.
Огорчать его не хочется. Если я действительно оказался в прошлом (правда, если вспомнить демонов, то в каком-то уж больно альтернативном прошлом), война с Японией окончится позорным миром. Хотя, считается, что повоюй наши ещё немного, и экономика Страны Восходящего солнца уже бы не выдержала и рассыпалась, а вместе с ней посыпался бы и фронт. Однако слов из песни не выкинешь.
— Слушай, — прошу я, — расскажи, пожалуйста, что ты обо мне знаешь… Может, мне так будет легче вспомнить, что и как.
— Эх, Николя, я бы с радостью тебе помог, но мы оба тогда с тобой так набрались, что вспоминать-то нечего… — огорчает сосед по палате.
Ну вот, а я-то надеялся, что может он меня чему-то просветит.
— Тогда расскажи хоть, как дела на фронте обстоят?
— Дела как сажа бела, — признаётся капитан. — Ломят нас япошки. Берут не умением, а числом! По своим же трупам лезут и только вперёд. Ты бы знал, сколько их одна моя батарея накосила, а что толку?! Всё равно пришлось отступать…
Чувствуется, что я задел больное место.
— Ничего! Военная фортуна — переменчива. Будет и на нашей стороне виктория! — коротко бросает он. — Кстати, Николя, у тебя как — закурить найдётся?
— Не знаю, — пожимаю плечами я. — А тебе можно?
— Мне теперь всё можно, даже если нельзя! — туманно отвечает он.
— Сейчас посмотрю, — говорю я и, приподнявшись на локтях, начинаю рыться в тумбочке.
Первым же делом натыкаюсь на серебряный портсигар с вензелем в виде двуглавого орла на крышке. Открываю — он битком набит папиросами с неизвестными названиями.
Прежде никогда не курил, да и сейчас при виде табачных изделий курить не тянет. Уже хорошо, но вдруг возникнет соблазн? Надо избавляться от этой заразы раз и навсегда.
Недрогнувшей рукой отдаю портсигар соседу.
— Дарю!
— Благодарю, Николя! — расплывается в улыбке он.
— Слушай, а как тебя зовут-то?
— Мишель.
— Миша, значит.
Продолжаю рыться в тумбочке.
Что тут у нас: пачка писем, бережно перехваченных тесёмкой. Надо будет почитать, в них может находиться полезная для меня информация. Документов, увы, нет. Они наверняка на хранении у главрача, как и моя медкарта. Тоже не мешает бы на неё взглянуть, но чуток позже.
Кошелёк. Открываю — ну… не богатства пещеры Алладина, несколько бумажных купюр и какая-то мелочь. Хрен знает, что на эту сумму можно купить. Может, полцарства, а может, на проезд в трамвае не хватит.
Ещё какая-то бытовая ерунда, в моей ситуации бесполезная.
Покончив с поисками, ложусь на спину и, закрываю глаза.
Меня никто не беспокоит и можно спокойно подремать.
Сам не замечаю, как проваливаюсь в глубокий сон.
Вечером, после ужина, за разговором выведываю, где у нас кабинет главрача. Оказывается в этом же здании.