В моей шкуре

– Я только ела подливку с несвежим мясом, – припомнила я, затем прыснула, вспомнив, как папа кричал, что мама невкусно приготовила ужин. – Но если бы мама подсыпала такую таблетку, то мы все бы разбрелись по чужим телам.

С каждым предложением мы смеялись все громче и уже держались за животы, когда Танька решила щёлкнуть еще на одну ссылку.

– «Как совершить обмен телами?», – прочитала она. Мы посмотрели друг на друга. От смеха не осталось и следа. – «За любые деньги самый лучший экстрасенс или человек, разбирающийся в магии, может обменять телами мужчину и женщину. Существуют определённые мистические обряды, заговоры и ритуалы над фотографиями. Речь идёт о колдовстве…» – Таня замолчала.

Я откинулась на спинку дивана и посмотрела в потолок. Магия, колдовство… А ведь это уже не смешно. Я больше не хотела говорить на эту тему, не хотела себя накручивать, поэтому предложила Тане пойти спать. Обнимая её, очень надеялась, что она не заметила мои влажные глаза. Не время раскисать.

Утром, собираясь на работу, я снова думала об информации, что мы прочитали с Таней перед сном. Кто же так умело поиграл с жизнями людей? Мне вдруг стало обидно за нас обоих – за себя и за того парня, в чьём теле я сейчас нахожусь, искренне не понимая, как Бог смог такое допустить.

У Таньки дома прохладно, поэтому я вчера не поленилась заглянуть в магазин и купить мужской банный халат. Закутавшись в него, отправилась в ванную.

Всё изменилось. Умываясь, мои ладони касались колючего лица, напоминая о том, что мужчинам свойственно бриться. Сашкина бритва стояла в стаканчике рядом с зубными щётками. Я потянулась за ней, но прежде остановила взгляд на отражении в зеркале. На меня смотрел совершенно незнакомый мужчина, от Вероники ничегошеньки не осталось, даже блеск в глазах изменился. Жизнь Ники больше не принадлежала мне. От этих мыслей сердце сжалось, подбородок задрожал, а давно сдерживаемые слезы хлынули из глаз, несмотря на все мои усилия.

– Мужчины не плачут, скажешь, да? – заговорила со своим отражением. – А что, если внутри этого с виду сильного здорового мужчины сидит слабая и беззащитная девушка? – горько усмехнулась. – В прямом смысле этого слова. Нет, я не плаксивая. Многое пережила, вытерпела… Но такое выдержать… Не знаю, смогу ли?

Взгляд повис в воздухе. На меня вдруг накатили воспоминания того злополучного дня. Я вновь услышала голос Ромы и его слова: «Я – мужик! Вот побыла бы ты на моем месте, тогда я посмотрел бы, как тебе такое понравилось. Ты не знаешь моих проблем, никогда меня не понимала…» Но хуже всего был мой ответ: «Если когда-нибудь, по ошибке Бога, я окажусь в твоей шкуре, милый Рома, то знай одно – я стану настоящим мужчиной. Не то, что ты!» А ведь я в тот момент даже не подозревала, что такое случится.

Рома.

Я выключила воду, взяла полотенце и приложила к лицу. Меня не покидало странное чувство, что Рома стал виной всему этому кошмару. В шкафчике нашла пену для бритья. Вспоминая, как Рома это делал, нанесла пенку на щеки и подбородок. Снова открыла кран, взяла бритвенный станок и начала аккуратно водить им по своему лицу, думая при этом, что все мои чувства – полная чушь. Ну, что мог сделать Рома, кроме как нажаловаться своей мамочке…

Мамочке?

Мамочке!

Ну, точно же! Аида Васильевна!

Швырнув станок в раковину, схватила полотенце и вылетела из ванной.

– Таня!

Глава 7

Андрей (Нелли)

Я опасливо покосился в сторону зеркала в прихожей, когда брал ключи от машины.

Для чего нам нужны зеркала? Чтобы смотреть на себя. А на кого смотрю я? Знаю, что в моей голове сейчас звучит риторический вопрос: где я?

Из зеркала на меня смотрит красивая, элегантная, стройная женщина, с точки зрения моего мужского взгляда. Виола постаралась и сделала – как она это назвала? Завивку? – в общем, причёску. Чёрные волосы волнами ниспадают ей на плечи, в сером брючном костюме намного удобнее, чем в узкой юбке. Это почти мужской стиль. И блузка рубашечного кроя, пусть и с бантиком, смотрится строго. Влюбился бы я в такую женщину? Наверное, да.

Но меня сейчас мучает ещё более важный вопрос: кто за всем этим стоит? Кто посмел с нами такое сотворить? Как это вообще работает?

– Не знаю, как тебя зовут, детка, – сказал я своему отражению, – и, возможно, ты даже не москвичка. Но я отыщу тебя. Вместе мы найдём выход.

На секунду я отвёл взгляд, чтобы справиться с подступившими эмоциями. Что это? Слёзы застлали глаза. Я прямо-таки расчувствовался! Достал платок и хотел подтереть кое-где размазавшуюся тушь, а для этого вновь посмотрел в зеркало. За спиной стояла фигура. От неожиданности я вздрогнул, вскрикнул, затем громко выругался.

– Прости, – равнодушно сказала на это Виола, – не хотела прерывать твой задушевный диалог с самим собой, но… Что? Что ты на меня так смотришь? Слышала я, да. «Детка»… – поддразнила сестра и прыснула. Я так и знал!

– Иногда ты бываешь невыносимой, – процедил сквозь зубы.

– Не наговаривай! Я добрая и пушистая. – Она посмотрела на часы и брови её сошлись на переносице. – Но если мы сейчас же не поторопимся, то я буду колючая и кусачая. Нам пора!

Виола запрыгнула в удобные спортивные тапочки, я с горем пополам и с кислой миной надел туфли, после чего мы поехали сначала забирать документы, а затем покупать обручальное кольцо.

Ника (Николай)

С разбегу запрыгнула в Танькину кровать и начала её тормошить.

– Таня! Тань, проснись, умоляю.

– У меня выходной. Отстань, – сонно пробормотала она и отвернулась. Но я ведь теперь сильная. Взяла её двумя руками за талию и перевернула на спину, а сама нависла над лицом подруги. Она от неожиданности распахнула свои большие глаза и невидящим взглядом уставилась на моё наполовину выбритое лицо.

– Я знаю, кто это сделал! – радостно воскликнула я, улыбаясь во весь рот.

Таня ещё явно не проснулась.

– Что? А! Ты о соседях, которые бросили мусорные пакеты на лестничной площадке? Да Бог с ними! Дай поспать.

– Какой мусор, Таня? Я говорю о колдовстве и моём превращении!

Подруга уставила на меня долгий испытующий взгляд. Но я его выдержала. Действительно, надо было подумать, прежде чем так набрасываться на спящую женщину. Некоторое время в комнате царила гробовая тишина, и даже если где-то на стене тикали часы, а в кухне капала вода (или это я от перевозбуждения не до конца закрыла кран в ванной), даже если за окном гудели автомобили и кишела жизнь, мы ничего этого не слышали. Потом глаза Тани медленно, очень медленно опустились вниз. Поясок на халате развязался, когда я ещё бежала в спальню к подруге, её взору предстала голая мужская грудь, крепкие руки по-прежнему держали её за талию, а из боксеров выпирал «ствол».

Я зажмурила глаза.

– Твою мать, это что, никак не контролируется?

– Так. – Таня сделала глубокий вдох, затем выдох. Не зря йогой занималась целый год. – Слезь с меня, ходячий соблазн. И ничего не говори. Мне надо сначала умыться.

– Но… – «Мне же на работу», хотела сказать я, но Таня опередила, сказав:

– Меня лапает красивый мужчина, а я вся заспанная с опухшим лицом и засохшей слюной. Отодвинься.

– Да мне плевать, Тань!

Но она слушать не стала, скрылась в туалете и несколько минут оттуда не выходила.

– Женщины… – пробормотала я и села. А потом до меня дошёл смысл собственного слова. А я кто? Нет, только бы мозг оставался мне верен. Я же этого не переживу! Любить женщин? Не-е-ет! С этим телом пора прощаться, и меня не покидала мысль, что ещё можно всё исправить.

– Аида Васильевна – потомственная ведьма, – позже объясняла Тане, пока та заваривала чай. – Знаешь, что я подумала? Если даже её вины в этом нет, то она должна знать, как помочь мне. У колдунов ведь много всяких заклинаний есть. Пошаманит немного и вернёт мне тело.

– Ника, ты сама себя слышишь? – скептично отреагировала подруга. – Ты хоть раз видела, как работает эта Васильевна? Неужели ты думаешь, что старая женщина может сотворить… – она обвела меня взглядом, как мне показалось, с обожанием, – такое?