Цена правосудия

На этот раз, к счастью, оба поняли, что последует. Мажор отпрыгнул в сторону, прячась за изгибом коридора, а вот зеленоглазый так делать не стал. Увернувшись от выстрела-броска, он прыгнул к трупу и одним мощным движением вырвал уже надрубленную ногу. Одеревеневшая конечность мало чем отличалась от дубины, и парень использовал её по назначению. Перехватив импровизированное оружие двумя руками, он одним прыжком оказался рядом с неповоротливым врагом и резко опустил орудие ему на голову. Тварь лишь взвизгнула и осела на пол мешком картошки.

— Всё? — спросил мажор, выглядывая из-за угла.

— Да. Я, похоже, сломал ему шею и череп, — ответил зеленоглазый.

— Отлично! Теперь можно и нормальный нож сделать, если ещё такие выскочат…

Мажор приблизился к трупу твари и уже потянулся к иззубренному рогу-шипу, но зеленоглазый его остановил. Приложил палец к губам и взглядом указал на тьму в коридоре. Из неё как раз донёсся уже знакомый визг, а потом ещё один. И ещё.

— Бежим, — бросил зеленоглазый. Мажор в кои-то веки не стал спорить и переспрашивать.

Они сорвались с места, а в пол и стены там, где они стояли секунду назад, ударил добрый десяток иззубренных рогов-свёрл.

***

Разглядеть тварей было невозможно: круглые плафоны мутного стекла на стенах давали очень мало света, да и тот дрожал, будто внутри плафонов были не электрические лампы, а факелы или свечи.

Впрочем, задумываться о деталях было не время и не место. Молчун, как его назвал спасённый, бежал не напрягаясь и не спеша, наоборот — одёргивал спутника, который, несмотря на лишнюю дырку в организме, пытался припустить по коридору во всю прыть.

— Ты не знаешь, что ждёт нас впереди, — одёрнул он спутника, пытавшегося вырваться вперёд.

— Зато я знаю, что у нас позади! Эти твари…

— Они нас не нагонят, мы уже знаем, что двигаться быстро они не умеют, — рассудительно ответил зеленоглазый, — а вот мы можем напороться на проблемы, если будем бежать по тёмному коридору сломя голову.

— Это на какие проблемы? Споткнёмся и упадём? Будет бо-бо коленке?

В этот момент в трёх метрах впереди коридор пересекла довольно широкая выступающая каменная плита. Зеленоглазый её заметил и преградил дорогу спутнику… На этот раз нажимная панель была столь очевидна, что даже мажор не стал спорить.

Зеленоглазый, с трудом дотянувшись, осторожно постучал высохшей ногой по камню коридора после выступающей плиты и, убедившись, что ничего не происходит, бросил:

— Стой тут.

После этих слов он перепрыгнул через плиту и прошёл вперёд, быстро исчезнув во тьме. С другой стороны коридора раздалось шевеление: мелкие преследователи не собирались бросать погоню. Мажор нервно выдохнул и уже собрался позвать спасителя, но в этот момент Молчун появился в круге света, исходившего от мутных ламп.

— В полу между плитами — отверстия, на которых запёкшаяся кровь. Думаю, из дырок вылезают шипы.

— И что ты там так долго высматривал тогда?

Зеленоглазый не стал отвечать, вместо этого кивнул на панель:

— Перепрыгнуть сможешь?

Мажор скривился, недовольный, что его вопрос проигнорировали, но всё-таки буркнул:

— Да.

— Действуй, у нас мало времени.

Парень вздрогнул, услышав за спиной пока ещё далёкие визги преследователей, но в кои-то веки смог пересилить желание задать дурацкий вопрос. Выдохнув, он прыгнул с места и оказался по ту сторону платформы.

— Хорошо. Теперь бежим, я скажу, что делать.

— А что, если эти догонят? Ловушка под ними сработает?

— Не знаю. И именно поэтому нужно спешить. Но мне кажется — сработает.

— Почему?

— Потому что по дороге я видел проткнутый такими шипами труп такой твари с размозженной головой и выдернутым рогом.

Не тратя больше времени, молчун развернулся и побежал, на этот раз быстрее, чем раньше. Мажор следовал за ним, рана мешала ему двигаться, от волнения кровь стучала у парня в ушах.

— У следующего фонаря — конец секции шипов, и за ним ещё одна нажимная панель, — крикнул вдруг зеленоглазый, — не наступи на неё, я скажу, когда прыгать! Понял?

Эти простые слова продрались сквозь панику мажора, и он прохрипел в ответ:

— Понял.

— Хорошо… Прыгай!

Парень прыгнул и тут же притормозил, видя, что спутник его остановился.

Зеленоглазый между тем и правда замер, вслушиваясь в далёкие визги.

— Отдышись, — бросил он, заметив что мажор на него смотрит.

— Чего мы… ждём? — задал вопрос парень, оперевшись ладонями на колени и пытаясь отдышаться.

Он привычно не ожидал ответа, но зеленоглазый счёл вопрос достаточно осмысленным, чтобы на него ответить:

— Пока они наступят на панель. Если я прав, то эти шипы работают секционно и нажатие на панель активирует только ловушки, которые мы миновали.

— А если нет?

— Тогда всё равно лучше переждать в этой безопасной зоне, — пожал плечами парень.

Резон в этом поступке был: часть коридора, шириной метра в полтора, находящаяся между нажимной панелью и следующей частью ловушек, была лишена уже хорошо знакомых железных дыр на стыке каменных плит.

— Может, ловушки вообще не работают, — с нервным смешком заявил Мажор.

— Об этом тоже лучше узнать сейчас, — снова пожал плечами зеленоглазый.

Его фатализм уже начал выводить мажора из себя. Парень был слишком спокоен и, казалось, вообще не способен испытывать случайные эмоции. Он действовал как автомат, а не как человек, и отчасти поэтому мажор задавал столько вопросов: подсознательно он надеялся, что сможет вывести парня из равновесия, и тот продемонстрирует хоть какие-то человеческие эмоции.

— А если…

Зеленоглазый вдруг оборвал его взмахом руки и приложил палец к губам, указав взглядом в ту часть коридора, которую они миновали. Вдалеке в уже знакомые шлёпающие шаги вклинился новый звук: резкий, тяжёлый стук, а потом словно бы проворот огромной шестерни. Потом щелчок, ещё щелчок и…

Из пола перед ними вдруг резко взлетели узкие тонкие металлические пики и дорога назад оказалась перекрыта лесом стального бамбука. И тут же воздух взорвался криками — не механическим визгом странных существ, а полноценными криками боли и страданий. Это продолжалось секунд десять, а потом пики начали куда медленнее, чем вылезли, уходить обратно в пазы.

Мажор облизнул губы и посмотрел на зеленоглазого. Тот удовлетворённо кивнул:

— Понятно. Побежали дальше, — подавая пример, он двинулся вперёд.

— Побежали, но… Эти твари ведь мертвы? Мы можем идти в обычном темпе… — несмотря на свои слова, мажор был вынужден последовать примеру молчаливого спутника.

Последний, впрочем, в этот раз решил ответить, не сбрасывая правда темп. Брюнет лишь бросил через плечо:

— Вполне возможно, что попались в ловушку не все, и остальные готовы броситься за нами.

Это заставило мажора захлопнуть рот и прекратить возмущаться. Перспектива встретить тварей ещё раз его совершенно не радовала, особенно учитывая, что те ещё в прошлый раз сделали нужные выводы и атаковали из темноты.

***

Пять пар фонарей — конец зоны, притормозить, перепрыгнуть плиту. Повторить.

Зеленоглазый бежал быстро. Что бы мажор себе не думал, его спутник отнюдь не был лишён человеческих эмоций, просто он не позволял им захватить его рассудок. При этом парень прекрасно сознавал даже с теми обрывками памяти, которые у него остались, что коридор, по которому они бегут, более чем странный. Было что-то неправильное в сочетании трубок, плюющим жидким огнём из стен, странных мерцающих фонарей, похожих на газовые, и механических ловушек-пик. Другое дело, что для определения природы этой неправильности требовалось куда больше информации, чем могла предоставить почти отсутствующая память. Так что в каком-то смысле немногословному парню было куда больше причин паниковать, чем раненому мажору — просто потому, что, в отличие от него, он понимал куда больше.

Но с другой стороны, паника не помогала решать проблему, заключавшуюся в том, что нужно всё-таки было как-то выбраться из возникшей ситуации. Можно сказать, что эмоциональная реакция была роскошью, которую парень не мог себе позволить. К счастью, от эмоций хорошо защищает рутина.