Страница 38 из 65
Эсмина на миг остановилась и невольно залюбовалась замком Петра. Кройн всегда жил в развалинах, перемещаясь с места на место по причине обилия врагов. То ли у Петра были могущественные друзья, которые помогали ему с врагами, то ли сам Петр достиг тех высот, когда страх уже не имел значения. У тех, кто строил замок, было прекрасное чувство вкуса. Соединить крепость и произведение искусства было под силу не каждому архитектору. Стройные высокие башни тянулись к полной луне, обрамляя донжон, словно лучи корону. Резчики и мастера самых разных ремесел вложили жизни в окна, стены, двери, витые арки — возможно, и в прямом смысле расставшись с жизнями. Зажженные масляные лампы, люстры, свечи, факелы создавали тысячи огней, которые окружали замок, будто феи. Эсмина не помнила, откуда в ней сохранилось это воспоминание, но феи всегда напоминали ей огоньки. Вампиры любят и боготворят запах крови, но неравнодушны они и к изысканным ароматам, оттого на балконах и подоконниках стояли курильницы с благовониями.
«Мы забыли маски», — запоздало подумала она, входя в бальный зал. Впрочем, привратник пропустил их без замечаний, а значит, маскарад был добровольный. Те вампиры, которых она узнала у ворот замка, тоже масок не носили, зато большинство гостей сверкало самыми невероятными образами. Не только колдун мог превращаться в ее племя, но и наоборот. Почти все гости старательно изображали чернокнижников, ведьм и демонов — мелькали пентаграммы, остроконечные конусные шляпы, черные кожаные корсеты, мешочки с травами и книжки с заклинаниями на поясах. Все это лишь отчасти соответствовало действительности, так как тот же Ник конусной шляпы и украшений с перевернутой звездой не носил, но как колдуны мало знали о вампирах, так и те, похоже, имели весьма смутное представление о черных магах. На самого Доминика Пятого колдовской маскарад впечатления не произвел, зато его явно поразило роскошное убранство зала. Впрочем, оно и Эсмину, повидавшую разное, равнодушным не оставило.
Символом «Ночи живых» считались березы и летние луговые цветы, так как обычно этот праздник проводили летом. Петр немного поторопился, устроив веселье ранней весной, но без традиционной символики замок свой не оставил. Обычно залы, где проходил праздник, украшали ветками берез и охапками васильков. Петр решил возместить недостаток цветов весьма необычным способом. Сначала Эсмина подумала, что деревья вырастили волшебным образом прямо внутри замка, но потом поняла, что нет — как и гости с хозяевами, так и березовые стволы были мертвы. Казалось, что вырубили целый лес. Молодые березки с едва распустившимися зелеными листьями украшали стены по всей высоте зала. Даже с потолка свисали собранные в пучки ветки. Островки из берез разделяли накрытые пиршественные столы, а в центре помещения из множества березовых стволов сплели одно, и только нечеловеческая сила могла сотворить такое из твердой древесины. Многие деревца истекали березовым соком — утром они были еще живы. Но Петру, конечно, было недостаточно одних берез.
Недостаток цветов возместили драгоценности. Нитки с жемчугом, бриллиантами, топазами и опалами — любыми камнями вампиров, свисали с веток, оплетали белые стволы, тянулись к гостям с потолка. Черные и красные свечи давали мало света, но их сияющие конусы, мелькавшие по всему залу, придавали ту самую атмосферу праздника, которую любили все вампиры. И Эсмина не могла лукавить — сейчас, в эту ночь и в этом зале, стоя рядом с Ником, который каким-то образом соединил свою жизнь с ее, она была счастлива. В зале пахло невероятным сочетанием тлена, березовой листвы, древесными смолами, экзотическими благовониями, а еще — ароматом изысканных кушаний, которыми тянуло из-под накрытых крышками блюд на столах. Вампиры не воспринимали вкус человеческой еды, но странным образом на Эсмину по-прежнему действовал ее запах. Кройн называл это «отклонением», обещая ее «полечить», но у него не хватало времени, а Эсмине удавалось его отвлечь от мыслей о «лечении».
Вампиры танцевали. Любой бал начинался, продолжался и заканчивался музыкой и танцами, и бал вампиров в этом плане ничем не отличался от человеческого веселья. Музыкантов спрятали где-то наверху за березовыми ветками, и Эсмина предположила, что они были людьми. А раз их понадобилось прятать, то неприятности уже случались. Для хозяев такое называлось именно «неприятностями», ведь в разоренном Готенружском королевстве творческих людей оставалось мало. Большинство сбежало в соседние страны. Та нечисть, что нуждалась в музыке — а почти все вампирские кланы были к ней неравнодушны, оркестры оберегали лучше, чем свои души.
Петр Дракон еще не появился, а по негласному регламенту «Ночи живых», гости не могли бродить по замку, пока хозяин к ним не спускался. Все ждали в бальном зале, а вот когда хозяин являлся, тогда после торжественной части и расходились по комнатам и галереям — кто в паре, а кто и с компанией побольше. Те, что посмелее и понаглее, устраивали оргии прямо в бальном зале. Вероятно, слуги только и ждали приказа, чтобы вынести одеяла и переносные кровати — вампиры были известными любителями удобства и роскоши. На полу они оргии не устраивали.
Видя, что Ник рвется обыскивать верхние этажи, Эсмина скользнула к нему в объятия и положила его руки себе на талию. Колдуну здорово повезло, что хоть кто-то из них знал о правилах. А может, он о них и знал, но был из тех, кто предпочитал правила нарушать. В случае с вампирами такое поведение грозило оборвать их жизни к рассвету. И хотя еще совсем недавно Эсмина мечтала покончить с собой, сейчас она была сыта и почти счастлива. Рядом был тот, кто сумел ее накормить, пробудить и… взволновать, а впереди маячила цель, достойная тех мытарств, что они прошли и что еще предстояли. И была Уилли. Представлять малышку в уютной кровати с мягким одеялом и игрушками, а не на жесткой подстилке из сухой травы и кедрового лапника, доставляло Эсмине необъяснимое удовольствие.
Дурман эльфийской крови еще горячил душу и сердце. Эсмина прильнула к Нику и страстно прошептала:
— Танцуем, милый.