Страница 49 из 120
Так быстро я не перебирала ногами, кажется, никогда. Стоило добежать до последних ступеней, как Алгерда послала вспышку света размером с весь проход. Твари, что были прямо за нами, вспыхнули на глазах, как солома, но все так же совершенно беззвучно, даже писка от боли пожирающего их пламени, я не услышала.
— Будем считать это острой необходимостью, — произнес Мор, явно вспоминая предупреждения седобородого гнома, и из его рук полился свет.
Каменный проход лестницы быстро затягивался, словно рана на теле под руками целителя. Только это была не плоть, а камень, ведомый желанием сильного геоманта. Вспомнив слова старого гнома, что к камню пещер магией лучше не прикасаться, я прикрыла голову руками, опасаясь, что сейчас что-то обрушится. Но наступила лишь блаженная тишина. Поразительное умение Мора отрезало нас новой стеной от тварей. Он словно сшил края прохода, из которого теперь торчали ступени лестницы, вмурованные в стену.
— Другого входа рядом нет? Мрази не проберутся? — тревожно оглядываясь по сторонам, поинтересовался Мордау.
Трантина сосредоточила внимание на зале, пытаясь понять, куда мы попали.
— Нет, только через большой туннель, для этого нужно обогнуть другие залы, — затараторила все еще перепуганная гномиха.
Князь выдохнул с облегчением, а затем резко обернулся и схватил Алгерду за локоть:
— Если я приказываю бежать на лестницу, ты бежишь, а не ждешь меня. Тут я тебе не брат, а командир. Ты подчиняешься моим приказам беспрекословно. Не думал, что это придется уточнять.
Княжна сжала губы, и от злости по ее руке проскочил разряд белой вспышки, вынуждая князя отступить. Мне стало не по себе, ведь я повела себе так же, остановилась из-за Сетсея и не двинулась с места, пока он был в опасности. Обернулась, чтобы встретиться с ним взглядом и, скорее всего, прочитать в нем похожий укор. Но он не смотрел на меня. Сетсей стоял рядом с Эфирой и придерживал ее. Мы с Мором почти одновременно шагнули в их сторону: все плечо орка до локтя было залито кровью. Мордау прошептал какое-то ругательство и поморщился, аккуратно поднимая и рассматривая ее окровавленную руку, которая выглядела плохо. Очень плохо.
— Давай тебя заштопаем, злючка, — произнес князь почти ласково и начал закатывать рукава.
Впервые я уловила магический фон Мордау. Его защита слабее обычного, и сам собой напрашивался вывод. Прикрывая наше бегство, стараясь при этом не обрушить пещеры гномов нам на головы и замуровав целый лестничный проем, он потратил много магии.
В подтверждение своих размышлений я заметила, что руки мага слегка подрагивают.
— Просто царапина, нужен жгут, остановить кровотечение, — процедила Эфира.
Это не выглядело царапиной, похоже, когти твари достали практически до кости, кровь залила всю ее руку и уже капала на пол.
— Стой смирно, — скомандовал он. — Шрам останется, рана глубокая, а целительство — не мой конек.
— Могу я попробовать, — неожиданно произнесла шепотом Трантина, будто боясь, что кто-то ее услышит.
Все удивленно уставились на гномиху. Изумление читалось даже в глазах волка, стоявшего рядом с ней.
— Ты маг жизни? — уточнила я на всякий случай.
— Друид, — ответила она и достала какой-то мутный пузырек. — Только держи крепче, — велела она Мордау, показывая на руку Эфиры.
— Ш-што это? — косясь на мутную водицу в руках гномихи, спросил Сетсей.
— Настойка из стеблей белой крапивы. Надо промыть рану, потом я попробую ее аккуратно залатать.
— Что значит «попробуешь»? Я тебе не алмаз с дырой посередине, который нужно залатать, — возмутилась Эфира.
— То, что не алмаз, — это точно. — ухмыльнулся князь. — Не вырывайся! Если не остановить кровь, идти дальше не сможешь. — Мордау осторожно надавил на здоровое плечо Эфиры, вынуждая ее сесть. — Если малявка говорит, что залатает, значит, залатает. Да, малявка?
Трантина кивнула, и я вдруг поняла:
— Ты знал, — вслух вырвалось у меня. — Ты знал, что она не геомант, как большинство гномов, поэтому и доставал ее всю дорогу.
И про себя додумала: Трантина обладает не гномьей магией, и из-за этого изгой среди своих. Изгнание может ждать и ее саму, как однажды случилось с дворфами. Она не понимает, что гномы не принимают всех, кто отличается от них, и Мордау пытался ей на это указать.
Природник на мое предположение ничего не ответил, а Трантина воспользовалась замешательством и быстро плеснула из бутылочки на рану Эфире. Орк качнулась от неожиданности и зашипела, но князь держал ее крепко, не позволяя вырваться.
— Она друид, не целитель, — уточнил Сетсей.
— Какая разница, все одно, маг жизни же, — сдавленно ответил Мор, уворачиваясь от локтя Эфиры, который целился ему в нос.
— Пусти, — угрожающе прорычала орк.
Но Мордау не собирался отпускать и кивком велел Трантине продолжать.
Я схватила Эфиру за свободную руку, привлекая внимание и надеясь успокоить.
— Надо уходить, и чем быстрее Трантина подлечит тебя, тем скорее мы уберемся.
Кажется, сработало. Эфира перестала дергаться и грозно уставилась на Трантину:
— Оставишь меня без руки — башку тебе снесу.
Гномиха втянула голову в плечи и замерла в нерешительности.
— Ты совсем не давишь на нее, злючка. Теперь, конечно, ей будет проще не лишить тебя конечности, — процедил князь и медленно, задействовав все свое очарование, добавил:
— Если лишишь ее руки, малявка, обещаю не позволить ей снести твою драгоценную головушку, но давай постараемся этого избежать. Хорошо?
Он кивнул и вопросительно посмотрел на Трантину, явно подсказывая, что ей тоже надо кивнуть ему в ответ, но она так и осталась стоять, не шевелясь. Кровь уже заливала рукава и одежду князя. Мне надоело, и я посмотрела гномихе прямо в глаза:
— Ты тут единственный маг жизни, лучше тебя никто не справится, лечи ее.
Словно очнувшись, Трантина закусила губу и принялась за дело.
Вокруг не вспыхнуло ни одной руны, она использовала только чистую силу. Похоже, Трантину не обучали целительству, и она делала это интуитивно, как и я когда-то.
Эфира впилась прямым взглядом в князя, словно если сейчас у нее исчезнет рука, он первый лишится головы. Мордау не отводил глаз, упрямо смотря на нее. Заметив эту странную картину, я вдруг ощутила неловкость и поспешно отвернулась. В их гляделках было что-то личное, не предназначенное для посторонних.