Страница 89 из 91
Я не была бы такой наивной идиоткой, которую все вокруг использовали в своих целях. Встретила бы Яна в какой-то другой ситуации. Мы могли бы просто быть вместе, и он был бы милым парнем, который сексуально улыбается и готовит мне завтраки по утрам. Но всего это нет и не будет.
Я поднялась, и Ян тут же встал следом за мной. Мы так и смотрели друг на друга, Бенедикт и Марк замолчали.
— Думаю, мне необязательно здесь оставаться, да? — спросила, продолжая смотреть на Яна. Марк суетливо поднялся и смущенно кашлянул.
— Я хотел попросить прощения, Вера, — я перевела на него взгляд, барон продолжил: — Я много косячил… И обманывал тебя. Играл твоими чувствами… Мне жаль, правда. И ты на самом деле мне нравишься.
Я усмехнулась, покивала на его слова.
— Удачи тебе, Марк. Всем вам.
И пошла к дверям. Ян нагнал меня, наши пальцы случайно соприкоснулись, я не успела отдернуть руку. Волошин сжал мою ладонь, и я не стала ее забирать.
— Я уезжаю, Ян, — сказала, пока мы шли к воротам.
Он не успел ответить, в открытое окно свесился на полтуловища Бенедикт и проорал:
— Ты хотя бы вид сделал, что огорчен отсутствием сокровищ!
Мы обернулись, Ян хмыкнул.
— Где справедливость, мелкий? — продолжал орать Бенедикт. — У нас, значит, ни сокровищ, ни возлюбленной, даже ржавого рыцарского доспеха не нашлось.
Я прыснула, не удержавшись, Ян, широко улыбаясь, показал Бенедикту средний палец. Тот нисколько не обиделся, театрально возвел руки к небесам, отчего чуть не вывалился в растущие под окном розы.
— Значит, в Париж? — спросил Ян, не отпуская моей руки.
Мы не спеша шли по дороге, ведущей к автобусной остановке. Я кивнула. Кажется, все, что у нас осталось, — это пятнадцать минут. Мы попрощаемся и разойдемся в разные стороны.
— Вера… — протянул Ян, останавливаясь, я замерла напротив. — Помнишь, я говорил, что все девушки от меня сбегают?
Я усмехнулась.
— Помню. И теперь понимаю, почему.
— Да… Я не очень хороший человек, глупо это отрицать. Сложный, травмированный, совершающий плохие поступки. Очень плохие. Но… — он громко выдохнул, подняв голову, очевидно, слова давались ему с трудом. — Я просто хочу сказать, если ты не сбежишь, ты не пожалеешь. Я обещаю.
— Ты это серьезно? — уставилась я на него.
— Да. Я понимаю, что ни одна девушка даже слушать не стала бы, просто ушла… И я знаю, что по отношению к тебе поступал плохо. Но так было лучше, правда. Я не мог сказать тебе все, как есть, это могло поставить тебя под удар. Чем меньше ты знала, тем в большей безопасности находилась. Это было для меня важнее. И кстати, чтобы ты понимала: я совершенно не собирался в тебя влюбляться.
— Что? — кажется, у меня глаза стали размером с чайные блюдца.
Волошин мне реально в любви признается? Или у него крыша поехала на фоне утерянных навсегда сокровищ? Или у меня?
— Ты вздорная, легкомысленная, недальновидная…
Точно у меня.
— Оу, — перебила я, — как мило. Вспомни еще, что я целовалась с Марком.
— Я могу понять, почему. Правда. И не виню тебя. Ты находилась в постоянном стрессе, а мы оба тебя соблазняли.
— Гадство какое ты говоришь. Значит, я тебе даже не нравлюсь?
— Не нравилась, — поправил он, — когда я изучал информацию о тебе, то был абсолютно уверен, что ты не мой типаж. Ты вобрала в себя все то, что я не люблю в людях. И странным образом все это мне нравится в тебе.
Я закусила губу, глядя на него. Мысли были хаотичными, странными, даже нелепыми. Головой я осознавала, что мне нужно драпать отсюда так, чтобы пятки сверкали. Но моя голова всегда была не в ладах с сердцем. Мне совершенно не хотелось никуда убегать.
Может, я дура, кто знает? Может, легкомысленная, взбалмошная, что там еще сказал Ян? Может, и так. А может, я все-таки влюбилась, м?
Марк Дитрих сказал бы сейчас: одно другому не мешает.