Страница 7 из 12
Полицейские свободы
— Вы свободны.
— Спасибо, сеньор.
— Вы свободны.
— Спасибо, сеньор.
— Вы совершенно свободны и можете идти куда угодно и говорить что угодно.
— Большое спасибо, сеньор.
— Почему же вы не говорите все что угодно?
— Я уже сказал.
— Что вы сказали? Когда? Я еще ничего не слышал.
— Я сказал: "Большое спасибо".
— Этого мало. Вы можете идти куда угодно, пританцовывая и подпрыгивая от радости, в связи с тем, что вы можете говорить все что угодно.
— Я пританцовываю.
— Низко пританцовываете. Вы имеете полное право высоко подпрыгивать на одной ножке. Вот так. Это уже лучше, это уже прыгучистее.
— Скажите, пожалуйста, сеньор, а я могу ненадолго перестать пританцовывать от радости и перейти на шаг? А то я немножко запыхался.
Минуточку. Я должен заглянуть в инструкцию. Так, примечание к статье шестой: "От радостного пританцовывания освобождаются лица, страдающие остаточными явлениями перенесенного в детстве полиомиелита".
— Спасибо, большое спасибо, сеньор. Хоть дух переведу…
— Не смейте переходить на шаг — вы еще не представили справку о наличии остаточного полиомиелита.
— Простите, сеньор, я не знаю, как к вам обращаться…
— Я инструктор по обучению населения пользованию безграничной свободой.
— Спасибо, большое спасибо. А скажите, гражданин инструктор по обучению пользованию, я могу…
— Не можете. Не отвлекайтесь. Подпрыгивайте от радости. Выше, выше, прыгучистее.
В прениях выступили
Наш начальник товарищ Хризантемов созвал нас на собрание и сказал:
— Товарищи! Вы знаете, что в эти дни весь мир отмечает 224-ю годовщину со дня рождения баснописца Крылова Ивана Андреевича. В связи с этим мы должны трудиться еще лучше. Какие будут мнения, товарищи?
Первым выступил плановик Малоподвижнер Б. У. Он, в частности, сказал:
— Товарищи! Великий баснописец, чью годовщину мы отмечаем, бессмертно выразился: "А воз и ныне там!". Я тоже, товарищи, часто произношу эти слова в связи с форточкой. Когда мы переезжали в эту стеклянно-бетонную коробку, вспомните, что нам говорили: "Горный воздух, принудительная вентиляция, эркондишн!" А на самом деле что? Лично я задыхаюсь. От кислородного голодания у меня сонливость. Который год прошу администрацию: "Прорубите форточку". Обещают, а воз и ныне там. К тому же еще белобоковская кошка добавляет амбре. Сколько раз мы просили конструктора Белобокову не носить кошку на работу. "А Васька слушает, да ест!"
Тут вскочила вдова Белобокова, вся в багровых пятнах по лицу, и сказала:
— Товарищи! В эти радостные дни, когда народы мира отмечают юбилей нашего любимого Ивана Андреевича, я не желаю слушать выдумки Малоподвижнера. Базиля я приношу не потому, что животное якобы скучает дома от одиночества, нет, товарищи, а чтобы хоть как-то одомашнить эти бездушные служебные интерьеры. Кошка способствует гу-ма-ни-за-ции учреждения. А что касается "слушает, да ест", то и здесь Малоподвижнер искажает, как всегда. Ест Базиль плохо, ненаучно, ему не хватает кальция. А кошкам кальций необходим. Об этом даже "Наука и жизнь" писала. Местком мог бы выделить хотя бы полтинник в день на кальций для Базиля по статье "Культмассовая работа".
Затем слово взял чертежник Чухов.
— Товарищи! Я вот слушаю, что тут нагородили, извините, навыступали Малоподвижнер и Белобокова, и просто диву даюсь! Какая-то кошка, форточка!.. В такие дни, когда весь мир отмечает юбилей великого баснописца, говорить о такой ерунде! Просто стыдно, по-моему. Работать надо лучше, как очень верно сказал товарищ Хризантемов, вот что сейчас главное! А что значит лучше работать? Это значит больше чертить и чище стирать. И тут опять во весь рост встает проблема ластика. У завканца есть только жесткие, как наждак, ими только дырки в ватмане протирать. А мягкие резинки приходится на черном рынке покупать, отрывая от семьи. Но это так, к слову. А вообще-то да здравствует Иван Андреевич Крылов! Я кончил.
Через месяц наш начальник товарищ Хризантемов снова окликнул нас на собрание.
— Товарищи) — сказал товарищ Хризантемов. — Весь мир радостно взволнован и рукоплещет нашим космонавтам, которые высадились на планете Юпитер. В связи с этим мы должны работать еще лучше. Кто хочет выступить?
Первым поднял руку плановик Малоподвижнер Б. У.
— Разрешите мне, Иван Иванович. Я вот о чем хотел. Ведь подумайте — люди отважились прорубить окно в космос. А мы тут не решаемся прорубить в нашей стекляшке одну паршивую форточку! Это же парадокс какой-то — они там на Юпитере в своих скафандрах дышат чистым воздухом полной грудью, а я тут клюю носом от кислородного голодания, простите за выражение, куняю над калькулятором.
Затем в прениях выступила вдова Белобокова.
— Товарищи) Просто стыдно в такой радостный день слушать брюзжание Малоподвижнера. Ему давно на пенсию пора, вот он и куняет над калькулятором. Но я хотела не об этом. Как радостно от сознания того, что наши ходят по Юпитеру! А вспомните, с чего начиналось? Первыми в космос полетели наши маленькие четвероногие друзья — собачки Белка и Стрелка. И недалек тот день, когда в космос к далеким планетам полетит кошка. Никто так не одомашнит космос, как кошка. Не вижу ничего смешного, товарищи, не понимаю, над чем вы хихикаете. И я с нетерпением жду того дня, когда на экране телевизора появится мой Базиль в состоянии невесомости. Я уверена, что уж там, в отряде космонавтов, он будет получать кальция столько, сколько надо по науке. А здесь, товарищи, наш местком до сих пор не может выделить для кальцинирования Базиля всего-то, смешно сказать, полтинник в день…
Слово берет чертежник Чухов.
— Товарищи) Как правильно здесь отметил товарищ Хризантемов, высадка на Юпитере — это огромный шаг вперед. Подумайте только, какой колоссальный труд чертежников стоит за всем этим) Сколько точных линий на ватмане проведено и сколько неточных стерто. А стирали-то, надо думать, не наждаком, вроде того, что наш завканц выдает, а мягонькой резиночкой. И не на черном рынке, надо полагать, из-под полы покупали! А мы… А у нас, товарищи? Нет, надо решать этот вопрос, товарищи! У меня все.
Прошел еще месяц, и товарищ Хризантемов опять собрал собрание. На этот раз по случаю жуткого извержения вулкана Какапулько в Гвалапупии.
— Товарищи! — сказал Хризантемов. — Все вы, конечно, читали про извержение Какапулько. Есть предложение, Товарищи, отработать одну субботу в фонд помощи гвалапупцам, виноват, гвалапупянам, пострадавшим от пепла и лавы.
Первым в прениях взял слово плановик Малоподвижнер Б. У.
— Товарищи! Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что мы всей душой соболезнуем бездомным гвалапупянам. Конечно, мы отработаем субботу в фонд помощи — о чем разговор! Но суббота солидарности была бы в сто раз эффективнее, если бы руководство прорезало, наконец, человеческую форточку вместо этой фиктивной эркондиции.
— Товарищи! — сказала вдова Белобокова, и по лицу ее, и по шее, и по развилке грудей, что видна была в треугольном вырезе платья, пошли вишневые пятна. — В это тревожное время мы всей душой с жертвами вулкана Конопулька.
— Какапулько, — поправил Хризантемов.
— Я и говорю, Кунополько. Но, к моему величайшему огорчению, я в эту субботу прийти не смогу. Мы с Базилем на эту субботу записаны к ветеринару. От недостатка кальция у Базиля образовались проплешины на хвосте, в чем каждый из вас может лично убедиться. А я, между прочим, давно предупреждала местком — коту необходимо, кальцинированное питание. И вот результат, товарищи!