Страница 2 из 17
Владимир Владимирович знал Дядю Костю давно и очень его уважал. Принесенная поэтом басня редактору очень понравилась.
— У меня к вам только одна маленькая просьба, — обратился Дядя Костя к Маяковскому. — Нельзя ли вашу стихотворную лестницу свести в обычные, нормальные строки? Стихи хорошие, а рабочему читать их трудно…
— Константин Степанович, — заволновался Владимир Владимирович, — неужели вы думаете, что это просто моя блажь? Я ищу в таком построении стиха новую выразительность, обострение чувства ритма, которое должно передаться читателю.
— Владимир Владимирович, самое ценное для писателя — доходчивость его произведений до массового читателя, а вы сами осложняете восприятие своих стихов…
— Нет, Дядя Костя, вы меня не убедите…
Тогда Константин Степанович предложил:
— У нас послезавтра читательская конференция на заводе. Выступите лично и прочтите эти ваши стихи из будущего номера.
Маяковский охотно согласился. Известно, как любил он выступать перед массовой аудиторией и как блестяще читал свои произведения.
В этот вечер поэт был в ударе. После выступления, вызвавшего бурные аплодисменты, раскрасневшийся и возбужденный, он подошел к Еремееву, стоявшему за сценой, и спросил:
— Ну как, Дядя Костя? А вы говорили, что мои стихи непонятны!
— Да, но ведь нельзя же возить автора на квартиру к каждому читателю, не правда ли? Вас не хватит. На слух звучит действительно великолепно, а вот если про себя читать, то неискушенный человек обязательно споткнется на вашей лестнице!
— Ничего, Константин Степанович, — рассмеялся Маяковский, — привыкнут читатели к моим ступенькам. И еще как резво будут по ним подыматься к новой поэзии!..
Когда создавался «Крокодил», в Москве и Ленинграде выходило несколько юмористических журналов. Все они пробавлялись одним и тем же замкнутым кругом привычных тем: очередной залп по тещам, смешной случай в бане, дежурный рассказ о парикмахере, который так брил клиентов, что у порога его заведения дежурила карета «Скорой помощи»… Наиболее «актуальным» оказывалось обывательское брюзжание по поводу очередей у магазинов…
— Все эти журналы — мотыльки-однодневки, — не уставал повторять нам Константин Степанович. — Вспорхнут, помашут яркими крылышками и — конец! Они плохо связаны с жизнью. У них нет корней, уходящих глубоко в народные массы. Их сотрудники высасывают материал из пальца. Они ленивы и нелюбопытны и если покидают редакцию, то только для того, чтобы добраться до ближайшей пивной. А мы будем делать журнал по-иному. Вспомним, откуда родился успех нашей дореволюционной «Правды», От знаменитой страницы рабочих писем. Сама жизнь ворвалась вместе с ними на газетные полосы. Рассказы и заметки о повседневных нуждах рабочих прочными нитями связали редакцию с народом, увидевшим в родной газете своего заступника и боевого друга. Так же должны подходить к делу и мы, крокодильцы. Вот вам живой пример — Демьян Бедный…
И Дядя Костя кивал на улыбающийся круглый лик Ефима Алексеевича Придворова — постоянного участника редакционных совещаний.
В самом деле, в своих знаменитых баснях, передававшихся из уст в уста после того, как они были напечатаны на страницах дореволюционной «Правды», он беспощадно разоблачал прогнивший самодержавный строй, был его могильщиком. А после Октября Демьян в первых же номерах «Правды» выступил уже как строитель новой жизни. Демьяновская сатира быстро нашла нужный прицел и стала энергично разить врагов Советов. Не успел родиться «Крокодил», как Демьян Бедный, несмотря на свою солидную комплекцию, легко снялся с места и отправился в свой первый рейд на Сормовский завод… Действительно, это был сатирик нового, большевистского типа.
Демьян БЕДНЫЙ
Демьян Бедный горячо разделял точку зрения своего близкого друга К. С. Еремеева на советскую сатиру как на верную помощницу партии. Обращаясь к читателю совсем еще юного тогда «Крокодила», он писал;
Кто может указать сокрытые преступления
Или обнаружить застоявшуюся грязь.
Пишите нам письма без промедления,
Держите с нами деловую связь.
Потому —
Крокодилу самому
Не добраться до каждой щели и до каждого
канальца.
А мы не хотим высасывать материал из
пальца.
Печатаем мы краснокрокодильские тетради
Не зубоскальства ради,
А чтоб предавать карающему смеху
Все, что составляет для Советской власти помеху,
И всех, кто совершает преступления или глупости
По злому ли умыслу или по тупости!
Еремеевская точка зрения на сатиру и ее роль в социалистическом строительстве пришлась совсем не по душе иным литераторам, которые презрительно называли «Крокодил» «всероссийской стенгазетой» и предпочитали печататься в легковесных юмористических журнальчиках, где можно было, по их мнению, «отвести душу». В числе сотрудников этих журналов были талантливые люди, не обременявшие себя, однако, думами о политической направленности сатирического оружия.
Годы шли, и жизнь показала, кто был прав. Единственным сатирическим журналом, который выдержал испытание временем, оказался «Крокодил».
КАК ЭТО БЫЛО
Создатели и отцы нового сатирического журнала, поздравляя друг друга, чуть не поссорились из-за имени новорожденного.
— В самом деле, как его назвать?
Один из кабинетов «Рабочей газеты» плыл в синеве табачного дыма. Отцы спорили долго и настойчиво, но имени не было.
— Гром! — пробасил с окна Черемных.
— Средь ясного неба? Не пойдет! Давайте что-нибудь индустриальное!.. — кричал Архангельский.
И названия потекли сплошным потоком: Алмаз, Бурав, Рашпиль, Шило, Клещи, Сверло, Винт, Молот, Зубило, Рубанок, Тиски… Казалось, были перечислены все возможные кусачие, колющие, пилящие, строгающие и шлифующие предметы, которые только существуют на свете, но Константин Степанович безжалостно браковал все подряд.
Уже подготовили весь первый номер, а названия журнала так и не было. Помню, как первый директор издательства «Рабочей газеты» А. И. Ратнер пришел к Дяде Косте и драматически застонал:
— Поймите, Константин Степанович, так больше продолжаться не может! В четверг мы должны начать печатать журнал, а названия нет…
Немедленно была дана команда: «Свистать всех наверх!» Через пять минут в кабинете редактора началось последнее авральное совещание по вопросу о названии журнала.
Дядя Костя безапелляционно заявил:
— Дорогие друзья! Приходит конец нашим спорам и диспутам. Сегодня никто из присутствующих не выйдет из этой комнаты, пока не будет придумано название нашего сатирического журнала. Шутки в сторону!
Это ответственное совещание началось в два часа, но и в девять часов вечера, когда комната успела до отказа заполниться густыми облаками табачного дыма, названия еще не было. Заноза, Репейник, Крапива, Жало, Перец, Оса, Еж, Шмель, Ерш, Ястреб, Волкодав, Скорпион были похоронены одно за другим.
— «Обойма», — уныло фантазировал кто-то.
— «Тачанка»!
— «Колючка»!..
— А почему не назвать наш журнал «Крокодил»? — неожиданно предложил Сергей Гессен, член редколлегии «Рабочей газеты».
И тут Дядя Костя стукнул кулаком по столу, вынул изо рта неизменную трубку, что он делал только в особо ответственные минуты, и безапелляционно возвестил: