Путешествие к центру Европы

Предо мной был курортный городок с игрушечными домиками, шпилями и церквами. Вероятно, по количеству гор на душу населения он занимает одно из первых мест в мире. Но если есть горы, то хорошо бы покататься, а если нет лыж, то остается встать над горной стремниной и поразмыслить.

В самом деле, зачем сюда в каждом вагоне приехало по инструктору совместно с начпоездом и массовиком? Если работать, то, очевидно, в какой-то другой институции ибо все они поспешно исчезли, не дав никакой информации, а если активно отдыхать, то это обезлыженному человеку здесь сделать просто негде! На весь город есть только один «готель», в котором чисто теоретически пятьдесят номеров, а практически они заняты вплоть до Страшного суда над каким-нибудь туристическим бюро. Кстати, данное бюро путешествий, вспомнил я, является самым прибыльным учреждением страны с выполнением плана по доходам чуть ли не на триста процентов! Поэтому интересно, отчего эти прибыли не идут на возведение кемпингов, пансионатов или хотя бы лыжно-прокатных пунктов…

— Чего захотел! — раздался сзади чей-то голос. Я обернулся и увидел Среднеарифметического туриста. — Кемпингов! Да эти самые планы составляются самим бюро. И причем с занижением. Никто их не утверждает. Ясно, перевыполнить заниженный план — раз плюнуть. Зато есть деловое взаимовыгодное содружество с транспортным начальством по золотому принципу: вы нам колеса, мы вам премии из прибылей. Автопаркам, дороге, аэропорту, облсовпрофу… Мало ли кому!

— Не совсем понимаю, — опешил я, — как же это происходит?

— Как дважды два — пять, — объяснил Средний. — Предположим, что в смысле обслуживания на местных маршрутах запланировано на год столько-то человеко-дней с плановыми накоплениями в столько-то рублей. Фактически только за пять месяцев уже получается девяносто процентов годового плана. А накопления за то же время дали сто двадцать процентов прибыли! А сколько можно выгнать прибыли за остальные семь месяцев?

— Ух ты! — воскликнул я. — Видать, в этом деле анархии много или опыта у них не хватает…

— А мне до «фени», — неинтеллигентно отрезал Турист. — Я свои кровные денежки заплатил. Идем. Вдруг к центру Европы попадем.

Мы ринулись к вокзалу.

Через два часа подали автобус, такой дряхлый, что в нем наверняка еще сам Даниил Галицкий возил камни на строительство своего дворца. В автобус влезли шофер гид и еще один человек. «Шеф» сел за руль, человек умело содрал с нас по рублю, не выдав никаких квитков, а гид был так красив, что туристки тотчас уткнулись в сумочки с зеркалами.

— Здоровеньки булы, — пошутил гид в некое подобие микрофона. — Зараз мы будем ихаты вблиз скалы Мужества и Любви. Е такая легенда, когда молодой князь и простая гуцулка… они хотели расписаться, а князь-отец, он был болен на желудок и им не давал…

Мы посмотрели на красивую скалу, откуда в свое время бросились вниз безответственный феодал и бедная, но честная девушка. Потом нависла скала, с которой сбросился еще кто-то. Гид сказал, что мабуть то была скала Любви и Мужества… Так, вызывающе гремя запчастями, мы добрались до европейского средостения.

Центр Европы отмечен грязноватой бетонной пирамидой Хеопса, уменьшенной в миллион раз. Из латинской надписи на пирамидке отчетливо разбиралось лишь одно слово — «лекус», место. Гид простосердечно сказал, что относительно «лекуса» он «не в курсе»…

Мы полюбовались неожиданно зеленой в этом месте рекой. Красота и здесь была фантастическая. На самой лысой и самой недоступной вершине зияло колоссальное слово «жуй». По пути гид немного помолчал, а затем спел частушку: «На стене клопы сидели и на печку хмурились, а как увидели туриста, сразу окочурились…» Потеряв запасное колесо и еще что-то, мы вернулись в город.

Я шел мимо низинного ресторана. Скрипичная мелодия вылетала из окна. Музыкант с буйной цыганской шевелюрой выводил песенку, которая унесла меня в юность, в солнечную долину. «Мне декабрь кажется маем, и в снегу я вижу цветы…» На стеклах отчетливо выбился картинный танцующий силуэт. «Отчего, как в мае, сердце замирает, знаю я и знаешь ты…»

Из-за гор вылез застенчивый медовый месяц, и я заторопился к поезду. Ты знаешь, милый мой городок, несмотря ни на что, ты на целый день украл мое сердце! Я не возражал бы и против двух недель. Если бы у тебя была еще хоть одна гостиница, а у меня — пара лыж…

Мы снова тронулись в путь, и по всему маршруту все повторилось с такой удручающей монотонностью: необыкновенная красота мест и виадук, по которому ползет поезд — Змей Горыныч, с прожекторным белым глазом, рычащие «водоспады» и так мало турбаз. Ах, сервис, туристский сервис… Не везет нам с этим видом обслуги! И я вспомнил Суздаль, Боровое, Байкал, Приазовье — золотые, а возможно, даже бриллиантовые места, учитывая выгоду, кою можно было бы из них извлекать…

Когда по радио наконец дали информацию о танцах, имеющих быть в купе седьмого вагона, я окончательно понял, что меня бессовестно обманули. Мне посулили снежные горы, походы, маршруты, опытных инструкторов, исторические места и бог весть что еще. А получил я из всего этого воздух, воздух и воздух. Я им надышался вдоволь и в итоге даже не прошу выдать квитанцию на «рупь», содранный с меня за поездку к «лекусу». Аллах с ним. Все равно бухгалтерия не зачла бы.

В конце концов я был в командировке и стойко вынес грязные, темные вагоны, отсутствие буфета и информации. Государство мне за это заплатило. Но другие-то туристы ехали отдыхать! За свои, за кровные… Стойкие люди. Кому-то поездка даже понравилась. Во всяком случае, фирма «Светоч», так «энергийно» выступившая по радио в конце поездки, заявила, что «туристы получили зарядку бодрости…».

Динамик снова кашлянул и замолк навсегда. В окнах показались островерхие крыши исходного пункта.

Путешествие к центру Европы было закончено.

СОБЛАЗНЕННЫЕ И ПОКИНУТЫЕ

Интересно, как сбивали с пути истинного, скажем, в каменном веке? Боюсь, что первобытнообщинный искуситель играл на тех же душевных струнах, что и нынче. Ведь к тому времени человек уже спустился с деревьев и внешне почти не отличался от нас. У него были руки-ноги, туловище, укрывавшееся дубленкой из зубра, и рот, куда при всем желании можно было втиснуть один-единственный люля-кебаб.

Возможно, древний Директор Пещеры был достойным членом своего первобытного общества, покуда к нему не пришел подчиненный сослуживец и не шепнул в ухо, заросшее мехом: вы, конечно, извините, но при вашем служебном положении как-то несолидно вызывать разгонного мамонта. Мы тут подработали этот вопросик, так что, пожалуйста, пользуйтесь персональными…

Кто был этот сладкоречивый гад, гуттаперчевый искуситель, соблазнивший даже «каменного» директора? Полный мрак. Известно только, что с тех пор совратители обычно затаивались в вековой тени, тогда как морально нетвердые хозяйственники то и дело предавались суду истории. С целью хотя бы частичного исправления этой несправедливости мы перепрыгнем через рубежи эпох и сейчас же ступим на хоздвор Среднерусского консервного завода.

Отметим, что и его директор Эн. Эн. Нобиков внешне ничем не отличен от современников. В двух чертах, нижне-верхние конечности одни, равно как и рот дан природой в единственном числе, что дает шанс поглотить лишь один, пусть самый колоссальный вареник либо сказать только одну речь сразу. Добавьте бренное тело, легко спасаемое от осадков одной казенной квартирой в Среднерусске.

В целом, как видите, ничего такого, что требовало бы архитектурных излишеств: второй квартиры или двух санаторных путевок единовременно. А Эн. Эн. позволил себе, допуская некоторую сверхнормативную роскошь. Также в общих словах — еще два обиталища в близлежащей Давыдовке; лишние участки с кореньями и плодами на вывоз; обработка сих плантаций рабочей силой, но под видом уборки заводской территории.