Рафаил (ЛП)

― Рафаил, ― прошептал Гавриил, а затем вернул бич обратно для того, чтобы хлестнуть себя снова. ― Уриил…

Гавриил хлестал и хлестал, и имена братьев срывались с его губ с каждым ударом, пока он очищал свое тело от грехов, которые он поглотил, и от гнева, который в себе накопил.

― Селафиил… Варахиил… Иегудиил… Михаил…

Собрав последние силы, и борясь с агонией, которая грозила поглотить его, Гавриил нанес себе последний самый сильный удар.

― Гавриил!

Он выронил бич и упал вперед, хлопнув ладонями по холодной земле. Он пытался дышать через нос, пытался успокоить свое тело от боли, которую сам себе причинил. Но агония становилась все сильнее, и Гавриил рухнул на пол. Холодный зимний ветер проникал сквозь щели в кирпичной стене и хлестал по его наготе. Гавриил пошевелил тяжелой головой и сосредоточился на лице Иисуса.

― Прости меня, ― прошептал он, и его голос улетучился вместе с ветром. ― Они не ведают, что творят.

Гавриил прекрасно понимал, что он делал. И за это готов был пожертвовать своей душой. Он поклялся защищать своих братьев. И именно этим и занимался.

Он поглотит их грехи и спасет их души.

После всего, через что им пришлось пройти, они, по меньшей мере, заслужили это.

Отец Мюррей потянул за решетку. Крики мальчика эхом разнеслись по помещению. Но он продолжал вращать колесо, глядя на темноволосого мальчика с карими глазами. Они не были золотыми, но были близки к этому. Мальчик снова закричал, его конечности начали выдергиваться из суставов. Но отцу Мюррею нужно было видеть, как страдал этот бесноватый мальчик. Ему нужно было услышать треск костей и крики приближающейся смерти.

― Пожалуйста, ― прошептал мальчик. ― Я покаюсь.

Отец Мюррей сделал паузу. Он встретился взглядом с глазами мальчика. Месяцы. Отцу Мюррею потребовались месяцы, чтобы заставить этого мальчика сломаться, покаяться и предать себя в руки Ордена как еретика и почитателя сатаны. Но когда отец Мюррей увидел страх и мольбу на лице мальчика, он почувствовал лишь отвращение. И сломал еще одного. Он сломал всех подобных мальчиков, кроме одного. Отец Мюррей мысленно представил себе того, которого так и не смог одолеть. Злобного мальчишку с золотыми глазами, оливковой кожей и лицом, сотворенным самим Господом.

― Покайся, ― прошипел он.

Рафаил не шелохнулся. Семя отца Мюррея стекало по задней поверхности его ног. Кровь от ударов хлыста покрывала кожу, а на шее остались следы от рук отца Мюррея, обхватывавших и сжимавших ее. Но мальчик не произнес ни слова. Только взирал на него с мятежным выражением лица. Отец Мюррей схватил Рафаэля за короткие волосы и дернул его голову назад. Рафаил встретил его взгляд, но в нем не было ни слабости, ни признаков усталости, ни покорности.

― Я сломаю тебя, ― пообещал отец Мюррей. ― Однажды, Рафаил, я сломаю тебя и заставлю умолять. Ты встанешь передо мной на колени и отдашь мне свою душу.

Когда отец Мюррей посмотрел вниз на мальчика, лежащего на дыбе, увидел лишь взгляд Рафаила, смотрящего на него.

― Я сломаю тебя, ― вновь пообещал он.

― Нет, ― взмолился мальчик, но его голос был совсем не тем. Он был не тем, который отец Мюррей так хотел услышать. Ему нужно было внять, как тот самый с хрипотцой голос скажет ему, что он победил.

― Пожалуйста!

Отец Мюррей задрожал от ярости при звуке этого плаксивого голоса. Собрав всю свою силу, он толкнул колесо вперед. Мальчик закричал, и треск и хруст костей эхом отразились от каменных стен. Даже не взглянув на изломанный труп мальчика, отец Мюррей выбежал из помещения и помчался по коридору.

― Мальчик мертв, ― закричал он, увидев послушника. ― Избавьтесь от тела.

Отец Мюррей продолжал идти, пока не добрался до своих личных покоев.

Он захлопнул дверь и запер ее на засов, после чего подошел к графину с виски. Священник налил большой стакан и уставился на изображение, которое повесил на стену. Ярость кипела в нем, угрожая разбудить тьму, которая спала в его душе. На мгновение он выпустил эту тьму на свободу. Потянувшись к своей мантии, он вытащил нож и метнул его в стену. Лезвие вонзилось глубоко. Отец Мюррей оскалил зубы. Изображение было почти уничтожено, но золотые глаза, которые отец Мюррей так ненавидел, смотрели на него, насмехаясь.

― Я убью тебя, клянусь, ― прорычал он.

Виски подстегивало его решимость.

Задыхаясь от кратковременной потери контроля, отец Мюррей отступил назад и уставился на школьную фотографию Рафаила, которую он извлек из архива хранилища Приюта Невинных Младенцев.

Рафаил заполучил сестру Марию.

― Она ничтожество, отец Мюррей, ― сказал отец Куинн, когда она исчезла из клуба. ― Она была монахиней, которая так легко нарушила свое целомудрие. Как и все женщины, она ― порождение Евы. Слабая и легко поддающаяся искушению. Она была пригодна лишь для одноразового использования. Надеюсь, он убивал ее медленно.

Отец Куинн положил свою старческую руку на плечо отца Мюррея.

― Мы доберемся до них. Наш день встречи с Падшими настанет. Господь скоро укажет нам другой путь.

Отец Мюррей рвал на себе волосы. Ему было плевать, мертва ли сестра Мария. Его волновало лишь, что Рафаил в очередной раз одержал над ним верх.

Его кожа зудела от ярости. Мышцы подергивались от необходимости что-то сделать.

«Нужно отправиться в погоню за язычником. Отцу Куинну придется пересмотреть свою позицию».

Прежде чем отец Мюррей успел опомниться, он вскочил со стула, и виски в его крови загудело. Он мчался по пустынному коридору Чистилища, пока не добрался до дверей отца Куинна. Даже не постучав, отец Мюррей ворвался в покои первосвященника. И остановился у письменного стола. Отец Куинн переодевался в рясу, обнажив грудь. Член отца Мюррея затвердел, когда он посмотрел на человека, который был его спасителем в подростковом возрасте. Человека, который избавил его от собственных демонов.

Отец Куинн прервал свое переодевание. Отец Мюррей знал, что первосвященник, должно быть, только вернулся после обряда омовения ребенка.

― Отец Мюррей.

Голос отца Куинна был нейтральным по тону, но отец Мюррей почувствовал, как мурашки пробежали по позвоночнику от гневного выражения его лица.

― Вас сюда не приглашали.

― Мы должны вызволить сестру Марию! ― резко выпалил он.

Отец Куинн сбросил рубашку на пол. Молния его брюк была расстегнута, под ней виднелась полоска нижнего белья.

― Он не должен получить ее. Его нужно остановить. Мне надоело, что они всегда побеждают! Меня тошнит от их грехов и злых деяний.

Отец Мюррей задыхался после своей тирады.

Первосвященник хранил гробовое молчание.

― Подойди сюда, Фрэнсис, ― наконец произнес он.

У отца Мюррея перехватило дыхание, когда отец Куинн отступил на шаг от своего стола. Член первосвященника затвердел под брюками. Пристально глядя на отца Мюррея, отец Куинн вытащил свой член.

― Встань предо, демон.

Отец Мюррей почувствовал, как тот самый демон внутри него бросился прочь, чтобы спрятаться. Но он проигнорировал прилив своей запятнанной злом крови и двинулся к отцу Куинну. Повернувшись, отец Мюррей перегнулся через стол своего первосвященника, поднял рясу и спустил штаны. Его руки лежали на старом деревянном столе перед ним. Он почувствовал, как отец Куинн взял его за бедра, и затаил дыхание, когда тот толкнулся в него. Глаза отца Мюррея закатились. Это было то, что ему было нужно. Как и в детстве, ему нужен был отец Куинн, чтобы избавить от зла и держать Дьявола на расстоянии. На лбу отца Мюррея выступили бисеринки пота, а в паху начало нарастать удовлетворение. Он сдерживал стон, но звук все равно сорвался с его губ. Отец Куинн затих. Старший мужчина склонился над ним, и рот отца Куинна коснулся его уха.