Страница 40 из 65
— Но я рада, что ты это сделал.
— Но мне не нужно было устраивать такую сцену, целуя тебя после игры.
Котенок протягивает руку и кладет руку мне на предплечье.
— Но я рада, что ты это сделал. — Она немного сжимает мою руку, прежде чем отстраняется. — Джексон, я ни о чем не жалею прошлой ночью. — У нее перехватывает дыхание, и я снова оглядываюсь. На этот раз я вижу, как она смотрит на меня. Прикусив нижнюю губу.
— Я тоже, Котенок. Я тоже — Я уверен, что мы оба думаем об одном и том же. И это единственное, что вчера не попало на камеру.
Мы оба некоторое время молчим, и я думаю, не включить ли мне радио, только сейчас осознав, что оно было выключено с тех пор, как я забрал ее сегодня утром. Не могу вспомнить, когда в последний раз я не пытался заглушить тишину фоновым шумом. Или последний раз, когда это было не нужно.
Котенок нарушает тишину.
— Меган разбудила меня этим утром, взорвав мой телефон, чтобы расспросить меня о прошлой ночи и отправить видео. Должна признать, музыкальная часть действительно хорошо сделана. — Она начинает напевать бит «Candyman». Мне не нужно смотреть на нее, чтобы понять, что она улыбается.
Я качаю головой.
— Ну да, тебе легко говорить. Ты выглядишь в нем потрясающе. Я похож на большого тупого пещерного человека.
Котенок смеется.
— Позволю себе не согласиться. Ты выглядишь как большой горячий пещерный человек. Признаюсь, смотрела его не один раз. Это цепляет. Но я заставляю себя не смотреть комментарии. Я знаю, какими ужасными могут быть люди в сети, и я не хочу, чтобы меня затянуло в эту кроличью нору депрессии. Я не знаю, как ты справляешься со всем вниманием.
— Эх, к этому привыкаешь. И, конечно, некоторые люди знают, кто я такой, но я не рок-звезда, на которую нападает толпа каждый раз, когда я показываю свое лицо на публике. Я не веду роскошную жизнь, нет стриптизерш и модных машин, поэтому папарацци мне быстро надоели. Эта история с, — я съеживаюсь, произнося это слово, — «Candyman», вероятно, на какое-то время увеличит мое экранное время. Но это пройдет.
Я чувствую, как Котенок колеблется, прежде чем она спрашивает:
— Не хочешь рассказать мне, что тот другой игрок сказал тебе, прежде чем ты ударил его по лицу?
Мне даже не нужно об этом думать.
— Нет.
— Я так и думала, что ты это скажешь. Что ж, если это как-то связано со мной, я прошу прощения за доставленные неудобства.
Я как раз подъезжаю к стоянке нашего пункта назначения, поэтому я жду, пока не включу передачу, прежде чем повернуться к Котенку.
— Не смей ни за что извиняться. Этому куску дерьма давно пора было дать по морде. Он был занозой в моей заднице, подстрекал меня годами, и я, наконец, дал ему то, о чем он просил. Так что выкинь из своей хорошенькой головушки любые мысли о вине. — Я бросаю на нее многозначительный взгляд. — Ты слышишь меня, Котенок?
Она кивает, борясь с улыбкой.
— Я слышу тебя.
— Хорошо. Потому что мы на месте.
Котенок на мгновение оглядывается, прежде чем замечает вывеску. Повернувшись ко мне, она широко улыбается.
— Пойдем кататься на коньках? Глава Тридцатая
Кейтлин
Выйдя на маленькую общественную площадку, я чувствую, как Джексон взволнован этой частью нашего свидания. Когда я увидела вывеску и спросила, покатаемся ли мы на коньках, выражение его лица было просто очаровательным. Он кивнул головой, закусив губу, пытаясь сдержать ухмылку. Я могла сказать, что он немного нервничал из-за того, что я подумаю об этой идее. Но я почти уверена, что то, что я подпрыгивала на своем сиденье и хлопала в ладоши, было достаточным намеком на то, что я тоже была взволнована.
— Ты когда-нибудь каталась на коньках раньше?
Я усмехаюсь.
— Ну, да, вроде в средней школе. Тогда я считала себя порядочной. Но я также считала себя суперзвездой на роликах. Я попробовала снова в колледже и так сильно ушиблась, что мне пришлось звать Меган, чтобы она отвезла меня домой.
— Ауч. Остались шрамы?
— Только у моего эго. Я поцарапалась, но не так сильно, чтобы я не смогла вернуться, даже если бы попыталась. Настоящая проблема заключалась в том, что когда я падала, меня немного занесло на бок, и я порвал штаны прямо по внешнему шву. Они по-прежнему были соединены вверху и внизу, но если бы я набрала скорость, ветер раскрыл бы их, как парус. И мне совсем не хотелось идти по кампусу с выставленными напоказ моими розовыми трусиками.
Джексон посмеивается, открывая передо мной входную дверь.
— Я обещаю хранить твои трусики в безопасности.
Фыркая, я прохожу мимо него и бормочу себе под нос:
— Сомневаюсь.
Оказавшись внутри, Джексон достает из кармана куртки черную вязаную шапку и натягивает ее на голову. Ох, как это делает его еще сексуальнее? Кожаная куртка, красивое лицо, неряшливая борода и волосы, торчащие из-под шапки... Я даже не могу с этим справиться.
— Я пытаюсь быть инкогнито, — говорит он, объясняя мне шапку.
Я смотрю на него так не потому, что сомневаюсь в шапке. Я смотрю на него так, потому что думаю, что мое нижнее белье только что расплавилось.
— Я не уверена, что это работает, — честно говорю я ему. Но когда он тянется к своей шляпе, предположительно, чтобы стянуть ее, я бросаюсь к нему и хватаю его за руку. — Не смей!
Он держит руку поднятой, кисть все еще на полпути к голове, а я цепляюсь за нее.
— Я думал, ты сказала, что это не работает.
— Да, чтобы сделать тебя инкогнито. Она не совсем закрывает твое лицо. Но каким-то образом это делает тебя еще сексуальнее.
Он ухмыляется.
— Ты считаешь меня сексуальным?
— О, заткнись. Конечно, я считаю. Все так думают. Но это не относится к делу. Оставь шапку. Ты похож на таинственного опасного человека, а не на знаменитого милого хоккеиста.
— Знаменитого милого? Я не думаю, что это так.
— Если нет, то должно быть. — Раздраженная вопросом, я смотрю на Джексона. — Так ты собираешься взять меня сегодня кататься на коньках? Или...
— Да, Котенок. — Он щелкает мой помпон. — А теперь перестань меня отвлекать.
Закатив глаза, я иду за ним к стойке проката. Джексон принес свои коньки, но настаивает на том, чтобы заплатить за мои. Парень за прилавком выглядит таким скучающим, что я думаю, что он, может быть, заснет в одном долгом мигании. Он не обращает на нас никакого внимания, просто отдает коньки и берет деньги. Даже если он хоккейный фанат, он не смотрел на наши лица достаточно долго, чтобы заметить Джексона.
Присев на скамейку в углу комнаты, мы меняем обувь на коньки. Я ловлю себя на том, что наблюдаю, как Джексон зашнуровывает шнурки. Его руки танцуют на шнурках, туго натягивая их, пропуская сквозь пальцы.
Джексон прочищает горло.
— Тебе нужна помощь с ними?
— А? — Черт возьми, я снова пялилась. — Неа. Нет. Совершенно уверена, что давно научилась завязывать шнурки. — Я тороплюсь и заканчиваю с моими коньками.
Только когда мы стоим у порога ко льду, у меня сдают нервы. Джексон уже держит меня за руку, но теперь я сжимаю его спину еще крепче.
— Обещай, что не будешь слишком сильно смеяться, когда я упаду?
— Котенок, я не позволю тебе упасть.
Бросив на него косой взгляд, я говорю:
— Ты не можешь этого обещать.
Джексон шагает так, что наши тела почти соприкасаются.
— Я могу обещать это. Я буду рядом с тобой, держать тебя за руку. И если ты чувствуешь себя достаточно храброй, чтобы выйти в одиночку, я буду недалеко. Если ты начнешь падать, я доберусь до тебя вовремя, чтобы поймать тебя. — Он наклоняется ближе, чтобы прошептать. — Не знаю, знаешь ли ты это обо мне, но я довольно быстро катаюсь на коньках. — Он легчайшим образом целует меня в щеку, прежде чем отстраниться. — Кроме того, я думал, что котята боятся воды, а не льда.