Свадьбе не бывать!

Домовушка Лисия была одинокой старой девой лет пятидесяти, жившей тихо и замкнуто. Она любила рукодельничать, торговала в своем магазинчике и редко показывалась в обществе, предпочитая проводить время в уютной квартирке с потрескивавшим камином и сладостями на подносе.

Невысокая, плотная блондинка, не особо красивая, но добродушная, одетая в серое, полностью закрытое платье до пола, чепец и фартук такого же цвета, она встретила меня улыбкой.

— А я уже гадать начала, когда найра Вереника появится, — поздоровавшись, произнесла она.

— Работа, найра Лисия, — вернула я улыбку и добавила по себя: «Плюс полное отсутствие денег».

— Как раз сегодня свежий хлеб принесли, — домовушка искушающе подмигнула. — И булочки. Те самые, с кунжутом.

— Ах, найра Лисия, — вздохнула я, — вы настоящая искусительница.

Булочки с кунжутом были единственной роскошью, которую я себе иногда позволяла. Мягкие, пышные, они буквально таяли на языке. И получала бы я зарплату побольше, моя талия давно бы стала такой же широкой, как у домовушки. А так… Всего лишь четыре булочки в месяц. Не так и много для скромного библиотекаря.

— Наша жизнь, найра Вереника, слишком скучна, чтобы еще и отказывать себе в небольших радостях, — мудро изрекла домовушка.

В принципе, я была с ней согласна.

Окинув внимательным взглядом содержимое магазинчика, я начала делать заказ. Нужно было набрать как можно больше продуктов, причем заплатить как можно меньше. А потому — да здравствует дешевая еда!

Глава 8

Я взяла не так много продуктов: два батона хлеба, недавно испеченного, горячего, хрустящего, две булочки к чаю — такое удовольствие я растягивала обычно по количеству булочек, а значит, могла пить чай два дня, — черный чай, самый дешевый, насыпной, крашги — местную картошку, — кувшинчик молока и нарсовую крупу. На таких запасах можно прожить недели полторы, не дольше. А потом я снова буду питаться тем, что принесут в библиотеку добросердечные городские жители.

С сожалением распрощалась с двумя серебрушками, сложила все покупки в холщовую сумку, которую мне одолжила домовушка, и направилась домой. Завтра занесу сумку. А пока… Пока пора поесть по-человечески. Унять стресс. Ведь этот реви… тьфу ты, проверяющий, действительно может пожаловать в любую минуту.

Домой я пришла в то же время, что и вчера, уже по темноте, сняла в прихожей верхнюю одежду, отнесла продукты на кухню, вымыла руки и только потом уселась на стул, устало вздохнула. Эти два дня я ходила на работу в одной и той же одежде. Завтра надо появиться в другом наряде, и не потому что это платье было грязным, а потому что могут пойти слухи о моем практически нищенском существовании. Как же, несколько дней подряд носит одну и ту же вещь, совсем обнищала. А еще библиотекарша. Я слышала подобные слухи об одной из продавщиц в дальнем, не особо благополучном районе города. И еще тогда подумала, какая им всем разница, сколько дней носится платье, если оно выглядит опрятным и чистым? Нет же, надо обязательно ткнуть живое существо в его тяжелое финансовое положение.

В общем, придется доставать второе теплое платье, носить его четверг и пятницу, а на выходных стирать оба. А ведь я так хотела уделить время не только стирке и необходимой готовке, но и чтению…

«Это если проверяющий не появится, — с горечью подумала я, — а так придется и выходные в библиотеке торчать. А стирать по вечерам. Знаю я этих госслужащих. Так и стремятся выслужиться перед начальством за счет подчиненных».

Я поднялась, поставила на огонь чайник, распечатала пачку с чаем. Этот, дешевый, ничем не пах. Да и качество у него было не особо. Но уж лучше пить его, чем «пустой» кипяток. Все какая-то иллюзия сытой жизни.

Пока чайник кипятился, я разложила продукты по местам. Хлеб с булочками и чаем оставила на столе, молоко поставила в ледяной короб, крашги и крупу поставила под стол. Вот, в принципе, и все. Теперь можно и чай пить. С куском хлеба и одной булочкой. И на боковую. Готовить буду уже завтра вечером, благо никаких походов никуда не намечалось, а значит, и домой я попаду пораньше.

С этими мыслями я заварила чай и с удовольствием сделала глоток. Горячая, подкрашенная черным жидкость весело потекла по пищеводу. Я покосилась на булочку, потом взяла ее, разломила на две части и с наслаждением откусила кусок вкусной сдобы. Ну, Вера, приятного тебе аппетита.

Нежная, мягкая, сладкая, булочка таяла во рту, оставляя после себя незабываемый вкус. Я наслаждалась каждым кусочком, привалившись спиной к стене и прикрыв глаза. Сейчас я сама себе напоминала кошку, объевшуюся сливок, и готова была мурлыкать от удовольствия.

Булочку я тянула как могла и все равно проглотила ее быстро. Затем отломила кусок хлеба и начала жевать его. Сейчас поем, затем сварю кашу из нарсовой крупы, и можно ложиться спать.

Я заметила, что в этом теле устаю намного быстрее, чем в том, «старом», которое осталось на Земле. Не знаю, с чем это было связано, может, с постоянным недоеданием, может, еще с чем, но мне постоянно хотелось спать или же просто лежать в постели без дела. Возможно, это было сезонным состоянием, допустим, из-за недостатка солнца. Ну или же тело Вереники чем-то болело, а чем — я понятия не имела. В любом случае, став Вереникой, я сделалась медлительной и постоянно уставшей.

Поев, я взяла с подоконника кастрюлю, наполнила ее водой и поставила на плиту. Нарсовая каша по вкусу напоминала рис, варилась недолго, была сытной, рассыпчатой и мягкой. Она пользовалась популярностью у не особо богатых слоев населения не только из-за низкой стоимости, но и из-за того, что из двух небольших пригоршней получалось сразу несколько порций каши. И есть эти порции можно было три-пять дней. Существенная экономия.

Каша сварилась быстро. И уже через сорок минут я, переодевшись в ночнушку из байки, древнюю и выцветшую, залезала под одеяло. Завтра утром поставлю кашу в ледяной короб. А пока спать, спать…

Спала я без снов, и слава всем местным богам — слишком много кошмаров снилось мне в свое время на Земле.

Проснувшись рано утром, я прежде всего тщательно вымылась под душем, отметила про себя, что настой для мытья волос заканчивается, а значит, нужно зайти за новым в аптеку, вытерлась насухо и вышла из ванной, укутанная в халат и полотенце, оба широкие и теплые, оба темно-коричневого цвета.

Каша отправилась в ледяной короб. Правда, предварительно я отложила на тарелку четыре ложки и сытно позавтракала. Теперь полдня точно можно о еде не думать.

Как бы мне ни хотелось, но булочку я решила оставить до вечера. Удовольствие надо растягивать.

Подойдя к шкафу в спальне, я раскрыла створки и уныло посмотрела на целых пять вешалок с одеждой. У меня имелось два летних платья, два зимних и одно внесезонное, если так можно выразиться, на официальные мероприятия. В общем, гардероб крайне скудный.

Я сняла с вешалки второе, чистое полушерстяное платье, светло-коричневое, крупной вязки, полностью закрытое, с воротником и манжетами на рукавах.

Надев белье, я натянула на себя платье, вышла в коридор, посмотрела на себя в зеркало. Типичная старая дева. В таком виде на меня ни один психически здоровый мужчина не посмотрит больше пяти секунд.

Не знаю, какой образ жизни вела настоящая Вереника, но она явно не питала симпатии к мужскому полу.

Глава 9

В библиотеку я зашла вовремя, открыла дверь, оставила верхнюю одежду в подсобке и направилась к книжным шкафам. Бегло просмотрела их наполненность. Вроде практически все книги на местах. По журналу выходило, что на руках не больше десяти-двенадцати книг. Именно столько «дыр» я и увидела в рядах. По идее, недостачи быть не должно, и проверяющий не сможет ни к чему придраться. Если он вообще будет рассматривать шкафы и сверять книги со списком.

Я поймала себя на мысли, что начинаю переживать из-за появления местного «ревизора». Может, потому, что другой работы у меня не было, и в голове даже мысли не появлялось, где эту самую работу найти. А может, просто потому, что я понятия не имела, чего ждать от незнакомца. Почему-то я была уверена, что ничего хорошего от проверяющего мне ждать не нужно.