Страница 131 из 179
Переступив через разрубленную дверь, Вилл первым вошёл в пустую комнату. Опять же вновь было неясным, могла ли Сарси сама выбирать комнату и её форму, или же Ворс поставил её перед фактом, то в уголке волшебницы не было углов как таковых. Комната оказалась круглой, расчерченная чем-то, похожим на белую краску, на четыре равные части. В своём стремлении обуздать все четыре стихии Сарси, видимо, немного поехала крышей. Каждая из четырёх частей круглой комнаты символизировала свою часть. Четверть по правую руку была максимально красных тонов. Факела, закреплённые на стенах, стол, сделанный из необычного красного дерева, источающего ощутимое тепло. На столе горели свечи. Даже правая нога, стоящая на этой части, ощущала пяткой жар. С огнём соседствовал воздух. Вместо факелов на стенах висели стеклянные шары, в которых бесновались молнии. Воздух в этой части и только был удивительным образом наэлектризован, и левая половина волос встала дыбом. Длинные закруглённые полки были заставлены склянками и банками, в которых волшебница разлила тёмно-синюю жидкость. В дальней левой четверти расположилась вода.
— Яфу, осторожнее! — выкрикнула Тиби.
Как только Яфу ступил на четверть с водой, как нога резко поехала, словно разбойник наступил на лёд. Так и оказалось — присмотревшись, Вилл заметил тоненький слой. Самой безопасной казалось часть с землёй — судя по расположенной кровати, в этой части Сарси спала, не боясь, что её что-то испепелит или изжарит. Вместо пола был вязкий слой земли, и повсюду росли цветы. В самом центре комнаты, на пересечении двух белых линий, стоял постамент, направленный углами в каждую из стихийных частей. В угле, который смотрел на огонь, были вкраплены огненные рубины, в воду — голубые сапфиры, в воздух — изумруды, а земле достались аметисты. Сам же постамент пустовал, но не покидало ощущение, что там должно находиться что-то важное, сильное.
— Давайте, мало времени, — поторопил Вилл не столько себя, сколько остальных.
Каждый взял на себя изучение своего угла. Вилл отошёл в огненный, в котором температура была как в хорошей бане. Со лба потекла маленькая капля. Ничего полезного здесь не было. Стол был завален множеством расписанных свитков. Вилл взял один из них, но как только пальцы прикоснулись к пергаменту, как свиток вспыхнул и сгорел за мгновение. Нашёлся и дневник, который вёлся слишком сложным языком. Отдельные слова были понятны, но вот что значит «Кристаллическая астральная резонансия» понять не удалось.
— Ну, что у вас? — спросил Вилл.
— Пу…пусто, — раздался дрожащий от холода голос Яфу.
— У меня ничего, — Тиби исследовала область с электричеством. Красивые волосы девушки напоминали большого ежа.
— Ничего полезного, что помогло бы разнести здание, не вижу, — произнёс Ортаг, изучающий земляную четверть.
Вилл достал из идентифицирующую линзу учёных, позволяющую докопаться до истинного смысла предмета, но тщетно. Ничего даже близко полезного найти не удалось. Маленькая палочка, напоминающая волшебную, судя по описанию могла выстреливать огненными шариками, но не более.
— Ладно, уходим, — произнёс Вилл через пару минут поисков. — Ещё есть остальные комнаты, а времени у нас мало.
Следующей комнатой оказалась обитель друидки, Эпулы. Попасть внутрь оказалось куда проще — вместо двери их встретила живая изгородь, из которой так и хотелось убрать слово «живая». Высохшие корни, прорастающие откуда-то из пола. Ни одного зелёного листочка, казалось, что жизнь давно покинула древние корни. Несмотря на всё, они оказались довольно крепкими, и руками их сломать не вышло, зато с ними вновь прекрасно поработал огненный меч Ортага, который для удобства превратился в топор. Страж легко прорубил им путь внутрь, но и там они не смогли найти ничего ценного. Вся комната Эпулы выражала собой смерть природы. С потолка свисали засохшие растения, как и растения засохли во множестве горшков разных размеров. Под ногами хрустели иссохшие веточки, и даже дерево, из которых были сделаны стулья, шкафы и кровать, было готово развалиться от малейшего прикосновения. Всё выглядело настолько ужасно, будто Эпула высосала из окружающей её природы всю жизнь. Ничего ценного найти не удалось.
Третьей на очереди оказалась комната охотника, Грита.
— Что-то прошлые двери мне нравились больше, — осторожно произнёс Вилл.
У Сарси была дверь, пусть и довольно необычная. У Эпулы дверь в принципе отсутствовала как таковая, но было нечто, что её имитировало. Здесь же их встретил портал, переливающийся мягким фиолетовым свечением. Портал тихо гудел и покрывал собой весь дверной проём.
— Грит — лентяй, каких только поискать. С каждым годом его лень поглощала его, брала в свой крепкий плен, и в какой-то момент ему стало лень совершать даже самые обычные вещи, вроде открытия двери. Сперва он при помощи волшебников зачаровал дверь так, чтобы она открывалась по его команде, но потом ему стало лень и говорить. Он поставил…вот это. Портал ли, или просто завеса, я так и не разобралась.
Тиби аккуратно подошла к фиолетовой завесе и поднесла руку, словно боролась с искушением потрогать её.
— И что будем делать? Разрушить не сможем, как прошлые «двери», — размышлял Вилл.
— Я проверю, — вызвался Яфу. — Вряд ли этот лентяй поставил здесь пакость. Не удивлюсь, если эта пелена всего лишь для отвода глаз или чтобы через неё не проходили Пожиратели.
Не раздумывая слишком долго, Яфу сделал широкий шаг и скрылся по ту сторону. Вилл с волнением ждал, но ожидание не продлилось долго. Вскоре из портала показалась крепкая разбойничья рука, а вскоре протиснулась и голова, висящая в воздухе.
— Заходите, — позвал Яфу и скрылся за пеленой.
Вилл пропустил вперёд Тиби и Ортага, шагнув последним.
«И всё равно, для чего здесь эта пелена?» — этот вопрос не давал покоя. Проход через фиолетовое нечто оказался очень мягким и тёплым, настолько, что захотелось шагнуть назад и повторить проход ещё пару раз.
Комната Грита не оправдала ожиданий. В хорошем смысле. Когда тело только переходило через фиолетовую пелену, как всё внутри было готово оказаться в свинарнике, в котором грязь и вонь — родные гости. Нет. Вилл в удивлении крутил головой, осматривая довольно просторную комнату. Всё слишком чистое, аккуратное.
— А почему…всё такое чистое…?