Кажется, я пропала

Мчу, выжимая из мотоцикла всё что он может, неоднократно нарушая скоростной режим, но обещаю себе, что это в первый и последний раз. Но я всё равно оказываюсь на кладбище, уже когда Лавровы ушли в глубь, поэтому остаётся одно разумное решение – ждать её у выхода, где стоит их машина.

Ждать долго не приходится, Марианну замечаю сразу, как и толпа репортёров, которые срываются к ней. Я же стою как в копаный, и чувствую себя жёстко виноватым, хотя по сути и не виноват. Короче, треш.

На мою радость, Мари сама замечает меня и стремительно направляется ко мне, мастерски игнорируя журналюг.

- Привет, – почти шепчу, так как в горле собрался ком. – Прости.

- Почему ты опоздал? – я замечаю, что она плакала, но голос её ровный, и спокойный.

- Можем поговорить в другом месте? – кошусь на собравшуюся возле нас толпу.

- Почему. Ты. Опоздал, – твердо.

- Ну нет так нет, – выдыхаю. – Отец запер меня, – замечаю как облегченно выдыхает. – Я выл… - не успеваю договорить, потому что Лаврова страстно целует меня и это на глазах у толпы людей с камерами. Да и пофиг. Отвечаю с такой же пылкостью. Через несколько часов нашими фотками будет пестрить весь интернет.

Пока мы были заняты друг другом, в машину быстро укомплектовалась Светлана, и открыв дверь стоял в ожидании Марианны Андрей Викторович, но Марианна привычно протестует.

- Я еду с тобой, – уверенно усаживается на байк.

- Хорошо, – уверен у нас сто процентов будут проблемы.

Марианна отказывается ехать домой. Предлагаю ей прокатится по городу, он хоть и не отошел ещё от зимы, но уже пахнет весной. Она молча соглашается, и лишь сильнее прижимается ко мне. И от этого простого жеста, по телу пробегает, необъяснимый приятный импульс, некий разряд тока.

До позднего вечера мы колесим по городу, останавливаясь несколько раз в различных забегаловках. Хочется, чтобы этот день не заканчивался, но Мари сильно измотана и ей нужно отдохнуть, поэтому выруливаю на дорогу, ведущую к поселку. В него мы заезжаем, как и Павел, без препятствий.

- Зайдешь? – спустившись с мото приглашает во внутрь.

- Не сегодня, – поджимаю губу, я бы и сам хотел остаться, но дома ждёт серьёзный разговор, который я не хочу откладывать.

- А если так? – впивается губами в мои, зарывается рукой в волосах, а после слегка тянет воротник кожанки на себе и отстраняется.

- Какая не честная манипуляция – усмехаюсь, но больше уезжать не хочу. Слезаю с мотоцикла и плетусь за ней.

В дом мы заходим через вход для прислуги, мне то по барабану, но Марианне принципиально.

Девушка вела меня в свою комнату, крадясь словно мы воры. Оказавшись внутри, Марианна начала сильно наступать, и я сам не понял, как уперся в кровать. Резким толчком в грудь я оказался свален на постель. Мари ластилась как мартовская кошка, а после прильнула своим телом к моему, и впилась жарким, чувственным поцелуем. Её руки скользнули вниз, по моему торсу, заставив мозг моментально протрезветь от чувств, нахлынувших так некстати.

- Марианн, не сейчас, – немного отстранил девушку, пытаясь отдышаться. – Я не знаю, что на тебя нашло, но ты потом будешь жалеть.

- Что за нравоучения? – закатывает глаза. – Или со мной что-то не так?

- Ты огонь, – вспоминаю сцену которая только что была. Ух… - Но не так.

- Вон, – указывает пальцем на дверь.

- Что? – недоумеваю, что вообще с ней происходит.

- Пошёл. Вон – говорит громче, затем встаёт и открывает дверь. – Убирайся от сюда! – кричит.

Ну отлично, снова истерика. Но в этот раз я не настроен её выносить, поэтому послушно сваливаю. Поговорю с ней завтра, когда успокоится.

Глава 39.

Марианна.

Мне стыдно за вчерашнее, я не могу точно объяснить, что это было. Но это полный кринж. По ходу мой мозг так стрессанул, что перестал работать, и просто выключился.

Когда Костров уехал из коттеджа, я проревела два часа, а потом поймала себя на мысли, что не знаю из-за чего все эти сопли. Жесть. Но мне, если честно повезло, что у меня такой правильный парень. Невольно провожу параллель между ним и Богданом.

Ладно, нужно все лишь, извинится перед Артёмом. Всего-то мелочь.

- Тём, можно тебя на минутку, – встречаю его в холле лицея, идущего на тренировку вместе с командой. – Прости, за вчерашнее, – старалась смотреть в глаза, хотя после вчерашнего инцидента, даётся мне это сложно. – Сама не знаю, что на меня нашло.

- Всё нормально, – от его улыбки стало легче, стыд перестал выворачивать меня наизнанку. – Но больше так не делай, – добавил уже шёпотом, проведя пальцами по моему запястью. - В другой раз может всё закончиться иначе, – чмокнул в губы и вернулся к парням.

Щёки покраснели, воображение нарисовало возможное продолжение вчерашнего вечера.

Я снова под домашним арестом за вчерашнюю выходку со СМИ. Сегодня с самого утра телефон отца разрывается. Только ленивый не прополоскал нашу семейку, от крупных федеральных каналов, до никому неизвестных молодых блогеров, которые неплохо хайпанули на нас. Конечно, первостепенно идёт моя речь и годовщина смерти родных мне людей, а сразу после разбирают по кусочкам жизнь, как говорит один журнал: «будущей звезды спорта - Артёма Кострова». Артём последнее время часто маячит рядом с нашей семьёй на снимках, и некоторые, даже стали думать, что это особый ход, чтобы пропиарить спортсмена. Смешно.

Всё время я провожу в своей комнате, готовлюсь к учебе и просто играю на гитаре. Инструмент снова приносит мне успокоение и душевное равновесие. С семейкой, по возможности, стараюсь не пересекаться, даже Анну попросила приносит мне еду в комнату.

Но сегодняшним вечером комнату заставил покинуть душераздирающий крик. Я вышла осмотреться, в гостиной стояла Светка. По её идеальным белым брюкам разливались темно-алые пятна. Женщина стояла в согнутом положение, облокотившись на стол, гладила ещё совсем плоский живот и что-то приговаривала, пока словно тряпичная кукла не упала на пол.

В первую секунду пронеслась мысль оставить всё так, сделать вид, что я ничего не слышала и не видела, ведь в доме кроме меня никого нет. Отец задерживается на работе, после разноса журналюг, а прислуг распустили по домам, так как уже поздно.

Я тут же отогнала эту мысль. Никогда бы не смогла с этим жить, да и мама меня воспитывала другой, доброй к миру. К миру, который забрал её у меня. Набираю сто двенадцать, оператор, узнав адрес уверила, что сделает всё возможное для оперативной подачи машины.

Я не люблю мачеху. А за что мне её любить? Но малыш не виноват, да и каждый стремиться выхватить лучшее место под солнцем, и Светке повезло.

Мне стоило больших усилий, чтобы решится к ней подойти. Лицо женщины бледное, губы сухие, но она дышала. И я облегчённо выдохнула. Когда девушка в трубке спросила: «Есть ли дыхание и пульс?», я смогла лишь испуганно промычать «не знаю». Сейчас я была уверенна, она жива. Я опустилась на пол, положив её голову себе на колени.

- Держитесь – слезы стали сами выступать на уголках глаз. – Скорая уже едет – шептала, поглаживая её волосы. – Всё будет хорошо. Всё, обязательно будет хорошо.

Оператор не обманула, и скорая была уже в посёлке через шесть минут, которые показались мне вечностью. Меня быстро опросили, но кроме того, что она жена Лаврова и что беременна, сказать я ничего не смогла. Девушка, которая представилась врачом, одним лёгким движением поставила Светке капельницу, а после её забрали.

Сколько ещё я так просидела на полу в столовой я не знаю, ожила только от испуганного крика отца.

- Где Света?! – резануло слух. – Что ты сделала? – теперь его взгляд был чужой, только что высохшие глаза, наполнились новой влагой. – Почему ты не можешь быть как все? Вот почему? – его крик эхом разносился по пустому коттеджу. – Зачем тебе нужно всё портить?

- Прости пап, – я с трудом проглотила собравшийся ком боли и обиды. Встала отряхнула колени и направилась к себе в комнату.