Потаенный дворец

Глава 43

Ожесточенные бомбардировки Мальты продолжались. 15 апреля 1942 года король Георг VI наградил остров Георгиевским крестом. Для люфтваффе и итальянских ВВС Мальта стала одной из главных целей в Средиземном море. Противник стремился уничтожить военные базы и заморить жителей острова голодом, заставив капитулировать.

В один из дней, когда Рива отправилась за хлебом, ее поразила необычайно длинная очередь в булочную. К ней сразу же повернулась женщина с морщинистым лицом, чьи седые волосы почти целиком были скрыты под платком.

— Напрасная трата времени, — пробормотала женщина.

— Почему? — спросила Рива.

— Мука закончилась, — угрюмо сообщила женщина. — Чем, спрашивается, моей дочери кормить своего малыша? Ему всего два года.

— Я вам очень сочувствую. Но если нет хлеба, за чем стоят люди?

Женщина вздохнула, удерживая близкие слезы:

— За козьим сыром и сливочным маслом. Молочную разбомбило, вот они и торгуют в булочной… А по вам не скажешь, что вы боитесь. Вам действительно не страшно? А мне страшно. Постоянно.

— Мне тоже страшно, — дотронувшись до руки женщины, ответила Рива.

— Похоже, запасы продовольствия на исходе. Мой муж Павлу говорит, что мы все помрем голодной смертью.

К их невеселому разговору присоединилась другая женщина:

— Мой сын считает, что нам голодать до середины августа, если конвои не сумеют пробиться. Он в порту работает. Говорит, корабли практически сюда не заходят.

Рива кивнула. Разум отказывался соглашаться с услышанным. Ей хотелось верить, что это обычное преувеличение опасности и паникерство, вызванное страхом. Но интуиция подсказывала другое.

16 июня ее худшие страхи подтвердились. Находясь в квартире Отто, она включила радио и прибавила громкость. Ожидалось выступление губернатора по радиовещательной сети «Редифьюжн».

— Приношу свои извинения за то, что вынужден сообщить вам печальные вести, — начал свою речь губернатор. — Попытка отправить на Мальту два конвоя общей численностью в двадцать четыре корабля потерпела неудачу. Один конвой подвергся массированному нападению самолетов люфтваффе, и до мальтийского берега удалось дойти лишь двум небольшим судам. Второй конвой был вынужден повернуть обратно.

— Боже мой, Отто! — воскликнула Рива. — Нас и в самом деле ждут тяжелейшие времена. Подумать только: из двадцати четырех кораблей дошли всего два. Черт бы побрал этих немцев! Что нам делать?

— Это лишь малая часть поставок, на которую мы рассчитывали, — продолжал губернатор.

— И не говори, — пробормотал Отто сквозь зубы. — Черный рынок тут не спасет. Мои источники сообщают, что Стэнли Лукас имеет самое прямое отношение к черному рынку.

— Меня это совсем не удивляет. Бобби рассказывал, что продовольствие для офицерского клуба в Мдине было перехвачено. Из армейских машин отсасывают бензин.

— Гнусные твари! — отозвался Отто. — Но в жизни всегда есть хорошие парни и плохие парни. Война в этом отношении ничего не меняет. Просто для людей типа Лукаса открываются новые возможности.

Выступление губернатора продолжалось:

— Нас ждут лишения, поэтому мы должны делать все, что в наших силах, чтобы избегать непродуманного расходования ресурсов. Наши запасы нефти невелики. Керосин почти исчез. Текущее положение заставляет еще сильнее ужесточить нормирование. Но продовольствие и товары первой необходимости обязательно придут на Мальту. Мы должны помнить об этом. А пока мы вводим суровые наказания, являющиеся частью кампании по обузданию черного рынка. Тех, кто промышляет на черном рынке, ожидает максимальный срок в пять лет тюремного заключения.

Вскоре Рива вышла из дому, отчаянно надеясь, что сумеет сделать хоть какой-то запас продуктов. Пока ей удалось купить лишь козьего молока и плитку шоколада. Продавец сказал, что эту плитку он случайно нашел в подсобном помещении, под ящиком, а потому шоколад может оказаться заплесневелым. Риву это не остановило, и она купила шоколад. Но главной целью ее поисков были куриные яйца. Мальтийцы по-прежнему держали кур, значит где-то яйца продавались. Как это отличалось от ее довоенных прогулок по городу! Сейчас что ни шаг, то следы разрушений. В воздухе ощущался отвратительный запах, который она называла запахом бомбардировок. Навстречу ей попадались исхудавшие, угрюмые люди. Все это удручающе действовало на нее, настолько удручающе, что захотелось сесть на грязные, пыльные уличные булыжники и прекратить поиски. Но она заставила себя пойти дальше и вышла за пределы хорошо знакомых улиц.

Как часто бывало, налет начался неожиданно. Сигнал воздушной тревоги не успел прозвучать. Бомбовые удары наносились пикирующими самолетами. Судя по гулу, их к острову прорвалось немало. После секундного оцепенения Рива помчалась обратно в знакомую часть города. Большинству жителей приходилось почти целыми днями прятаться от длительных, ожесточенных налетов. У них даже появились любимые уголки в туннелях, вырытых английскими шахтерами. В сельской местности люди устраивали убежища в известковых скалах и во дворах. В городе укрывались в подвалах. Рива заскочила в одно из таких укрытий вблизи разбомбленного оперного театра. Оказавшись внутри, она присела на корточки. Кто-то держал в руке зажженную свечку. Рива плотно зажала уши, но все равно слышала душераздирающий свист бомб, скрежет и глухие удары. В какой-то момент у нее перехватило дыхание от звуков падающих камней. Вскоре оказалось, что часть потолка обрушилась, образовав завал.

Воздух стал спертым. Свет исчез. Возможно, обрушение погасило свечу. А вдруг человек, державший ее, оказался по другую сторону завала? В кромешной темноте Рива нащупала сумку и стала рыться в поисках фонарика, который всегда носила с собой. Но куда он запропастился? Рива начала шарить по полу вокруг себя, чувствуя нарастающую панику. Она даже всхлипнула несколько раз и вдруг — слава богу! — нашла фонарик, укатившийся в сторону. Свет был тусклым, однако Рива сумела увидеть, что же произошло. Упавшая часть потолочной скалы образовала зубчатую стену. Рива ощупью стала искать проход и не нашла. Стена была непроницаемым нагромождением крупных обломков. И тут Риве по-настоящему стало страшно. Страх навалился на нее со всех сторон и зажал в невидимые тиски.