Штуцер «Фосса»

На другой день я прибыл в этот населенный пункт, познакомился с архивным делом по обвинению Скаудаса и установил, что около двух лет тому назад за спекуляцию, браконьерство и незаконное хранение оружия Скаудас был осужден к трем годам.

На мое счастье, место, где отбывал наказание Скаудас, находилось недалеко, и через день я был уже там.

...У стола напротив меня сидит рослый человек и нервно мнет в руках скомканную меховую шапку. Утиный приплюснутый нос, широкий рот и маленькие, тревожно бегающие глаза под низко срезанным лбом делают лицо крайне неприятным.

Прежде чем ответить на вопросы, Скаудас переспрашивает, уточняет, а затем уже говорит, но медленно, осторожно, точно идет по тонкому и скользкому льду.

Скаудас рассказывает, что было у него двухствольное ружье шестнадцатого калибра марки «Лепаж». Около четырех лет назад, зимой, охотясь на зайцев, он встретил незнакомого человека. Разговорились. Сели отдыхать, выпили, закусили. Незнакомец стал хвалиться своим ружьем, а затем предложил поменяться, но попросил за свое впридачу две тысячи рублей. Ружье незнакомца Скаудасу очень понравилось, и он согласился на обмен, но, не имея таких денег, предложил шестьсот пятьдесят рублей и свой хороший шерстяной свитер. После небольшого раздумья незнакомец согласился. Вместе с ружьем он получил и десять патронов к нарезному стволу.

Больше с этим человеком Скаудас не встречался. Каких-либо особых примет незнакомца он сообщить мне не смог, добавив лишь, что назвался тот Антонасом, а лет ему на вид было около пятидесяти.

Показания Скаудаса мною были перепроверены самым тщательным образом. Односельчане подтвердили, что он действительно имел ружье фирмы «Лепаж», а затем где-то обменял его на трехстволку. Подтвердили и то, что у него был хороший шерстяной свитер, которого со времени появления нового ружья никто уже не видел.

Уточнил я по карте и место встречи Скаудаса с неизвестным охотником. Оно было на расстоянии двенадцати-четырнадцати километров от поляны, где мы обнаружили останки человека.

Разговоры со свидетелями, новые допросы Скаудаса ничего больше не дали. Он настаивал на своем первом показании.

Разумеется, Скаудас был весьма неприглядной личностью: жил тунеядцем, занимался браконьерством и спекуляцией. Но штуцер «Фосса» не мог сам по себе служить доказательством того, что Скаудас виновен в убийстве. Его можно было подозревать, но замкнуть цепь доказательств я был не в состоянии.

Было ясно, что раскрыть преступление можно в том случае, если удастся установить личность убитого.

Кто он?

Глава пятая

ПОРТРЕТ НЕИЗВЕСТНОГО

Время шло. Я вел и заканчивал новые дела, а это дело не подвигалось ни на йоту.

В августе я был вызван в Москву для участия в совещании следственных работников. Там уже не в первый раз услышал о профессоре М. М. Герасимове и познакомился с его только что изданной книгой «Основы восстановления лица по черепу». До этого, зная лишь понаслышке о работах профессора, я полагал, что как ученый-палеонтолог по отдельным костям воссоздает вид доисторического животного, так и Герасимов лишь в общих чертах восстанавливает голову человека. Но то, что я узнал на этот раз, заставило меня искать встречи с профессором.

Мне удалось дозвониться до Герасимова и получить разрешение на посещение его лаборатории. Правда, я слышал, что лаборатория Герасимова занимается работой, не имеющей ничего общего с делами наших органов, и что она не может отвлекаться на выполнение случайных заказов. И все же я решил обратиться со своей просьбой. Надежды на то, что она будет удовлетворена, у меня почти не было. Но, вопреки моим опасениям, профессор, немного подумав, ответил очень просто:

— Хорошо. Мы выполним вашу работу. Когда сможете доставить материал?.. Через четыре дня? В таком случае к концу месяца работа будет готова.

Я просто не знал, как благодарить профессора за его любезность...

Подошел назначенный срок, и я получил от Герасимова объемистый пакет с фотоснимками и описанием.

Фотографии восстановленного лица я разложил на письменном столе и разглядываю неизвестного. Это молодой человек, почти подросток. У него высокий, слегка выпуклый лоб, немного вздернутый нос, большие удлиненные глаза, запавшие щеки и заостренный подбородок. Если он действительно похож на того, чей череп пролежал в Румбульском лесу несколько лет, его должны опознать.

Я не допускал мысли, что убитого могли привезти в лес откуда-то издалека. Скорее всего он был местным жителем, и кто-то должен его вспомнить.

Размножив фотографии, я разослал их в отделения милиции, расположенные неподалеку от Румбульского охотхозяйства. А часть снимков выслал в адрес районных охотничьих обществ и просил раздать их наиболее активным охотникам. Расчет был прост: скитаясь по тем местам и встречаясь с жителями, охотники будут показывать снимки и, может быть, натолкнутся на нужного человека.

В начале октября мне позвонил прокурор одного из районов и сообщил, что некто Амберг встретился с человеком, узнавшим на фотоснимке неизвестного.

Через два дня я уже был в районном центре.

Сойдя на площади с автобуса, сразу же направился в прокуратуру и застал там интересующих меня людей, в том числе и охотника Амберга.

Думая о встрече с Амбергом, я почему-то представлял его себе немолодым, рослым, кряжистым человеком — эдаким видавшим виды следопытом. И когда нас познакомили, я с трудом скрыл свое удивление: это оказался очень молодой паренек. На вид ему было лет восемнадцать. Сухощавый, невысокого роста, с приятным округлым лицом и веселыми голубыми глазами, он мало, а вернее ничем не походил на выдуманный мною портрет местного «Соколиного глаза».

Амберг работал на городской водокачке. После суточного дежурства он каждый раз мог двое суток отдыхать и все это время проводил на охоте или рыбалке.

Амберг рассказал, как он, скитаясь по излюбленным охотничьим местам, набрел на хутор, где жил некий Смилги. Дочь Смилги, посмотрев на показанную ей фотокарточку, заявила, что несколько лет назад она видела похожего человека на торфоразработках. Но кто он и откуда, она не знает. В заключение Амберг сказал, что в районе хутора Смилги чудесная охота, и если я вздумаю поехать туда, он с удовольствием составит мне компанию, потому что как раз собирается в отпуск. Я поблагодарил своего добровольного помощника и попросил быстрее подготовиться к отъезду.

Машиной туда не проехать. Нам снарядили удобную бричку, на которой восседал смешливый старикан, всю дорогу рассказывавший, как он был новобранцем в царской армии.

К вечеру мы добрались до хутора Смилги.

Мне не терпелось поговорить с хозяйской дочерью. Поэтому как только Зельма (так звали девушку) освободилась от домашних дел и присела к столу, я положил перед ней несколько фотоснимков. Это были разные люди примерно одного возраста. Я попросил указать того, которого она видела. Зельма сразу же взяла снимок неизвестного, и я попросил ее рассказать как можно подробнее, когда, где и при каких обстоятельствах она встречала этого человека.

Со слов Зельмы мне удалось установить следующее. Примерно четыре года назад, летом, в выходной день она ходила на соседние торфоразработки в магазин и там заметила юношу, похожего на того, который на фотокарточке. Было ему лет семнадцать или восемнадцать. С ним была молодая женщина, очень похожая на него. Примерно через месяц там же она вновь увидела этого парня и его спутницу. На этот раз с ними находилась еще одна, тоже молодая, женщина. По ее праздничному национальному наряду Зельма определила, что она из Заречья. Тут же Зельма пояснила, что заречинскими они зовут литовцев, живущих по ту сторону реки. Больше ни молодого человека, ни его спутниц она ни разу не встречала, хотя на торфоразработках бывала неоднократно. Тогда Зельма решила, что эти люди приходили с территории леспромхоза, где она ни разу не была.