Страница 5 из 72
«Проходил я как-то мимо клуба железнодорожников. Из окна доносилась “цыганская венгерка”. Я зашел туда.
В большой комнате, вокруг рояля, стояла веселая компания молодежи и слушала пианиста. Сидевший за роялем сыпал пальцами по клавишам и с большим воодушевлением разбивал и без того расстроенный инструмент. “Цыганочка” явно имела успех. Особенно нравилась она двум, сидевшим тут же, девицам, одетым в узкие короткие платья, с белыми от пудры носами. Когда пианист доиграл до конца, ребята потребовали “бис”. Пианист принялся снова разделывать “цыганочку” с различными вариациями и выкрутасами.
Некоторое время я слушал музыку, но лишь только парнишка, на груди которого красовался кимовский значок, взял заключительный аккорд, я подошел и заявил:
— Ты, видать, комсомолец, а ведешь вредную агитацию против социалистического строительства.
Парень от неожиданности широко раскрыл глаза… и довольно искренне спросил:
— Ты что… рехнулся?
Я твердо ответил:
— Нет, но это факт… Ты агитируешь против социалистического строительства. “Цыганочкой” агитируешь.
По виду комсомольца можно было заключить, что он нисколько не усомнился в правильности своего предположения. Я продолжал:
— Верно говорю тебе. “Цыганщина” — зло для нашего строительства…
Я начал подробно рассказывать ему о “легком жанре”, о его разлагающем влиянии на психику масс, о том, что эта музыка воспевает проституцию и рабскую покорность, что она, по существу, является кабацкой, нэпманской музыкой…
Парень слушал внимательно.
— Это, должно быть, верно, хотя, признаться, на этот счет я никогда не размышлял. Но одно дело, скажем, “Стаканчики граненые”, “Не надо встреч, не надо продолжать” — это, я не спорю, мещанство. Но вот насчет “цыганочки” — я беру ее только как музыку, без слов — не согласен. Веселая музыка — какой вред она может принести?
Я решил убедить его до конца.
— Всякое бывает веселье… Это не то веселье… Прислушайся к музыке, и ты почувствуешь, что всякая музыка имеет свое содержание. Каково же содержание “цыганочки”? Мало сказать, что она веселая… Нет… Это пьяный разгул, кутеж, где рождаются разврат и хулиганство. И музыка здесь соответствующая, хулиганская…
Ответь мне на последний вопрос: чем ты объяснишь, что “цыганочкой” так увлекается наша молодежь?
— Тем, что мещанские настроения еще живут среди молодежи… Имеется такой тип, даже среди рабочих ребят, который весь пропитан “цыганщиной”. Это франтоватые “жоржики”, “трухлявые молодцы”, с бантиками, с фасонистыми ботинками, с модными костюмами поверх грязного белья, намазанные девицы, танцующие “американские танцы” и имеющие одну мечту — “хорошего жениха”.
Наша задача — повести борьбу с мелкобуржуазными влияниями “цыганщины”. Комсомол должен быть застрельщиком в этой борьбе. Не только сам никогда больше не играй этой дряни, но и других отговаривай: это твоя прямая обязанность как комсомольца!»[2]
Борьба с «трухлявыми молодцами» на эстраде тем временем набирала обороты, и от слов и убеждений эти чекисты от музыки переходили к делу.
В 1929 году с их подачи создается квалификационная комиссия, призванная пересмотреть всех работающих на эстраде артистов и их творческий багаж.
Двумя годами позже окончательно запрещаются выпуск сочинений «нэпманских композиторов», исполнение «дурманящей музыки» и распространение ее через граммофонные пластинки. Весь репертуар поделили на четыре группы. В разряд «Г» (контрреволюционный) попало большое количество романсов, в числе которых были и произведения блестящего композитора Бориса Фомина, автора таких бессмертных произведений, как «Дорогой длинною», «Только раз бывают в жизни встречи», «Твои глаза зеленые». До конца своей короткой жизни (Б. Фомин скончался в 1948 году, не дожив до пятидесяти лет) он не сможет смыть со своих творений ярлык «упадничества» и «контрреволюционной халтуры». В 37-м году Борис Фомин был арестован и год провел в Бутырке. Но ему повезло — началась борьба с «ежовщиной», и композитор оказался на свободе.
Коллега и тезка Фомина — блестящий музыкант, автор многих, исполняемых по сей день романсов, самый известный из которых «Караван», Борис Прозоровский на пике разоблачения «цыганщины» одним из первых был изгнан со столичных подмостков как аккомпаниатор, затем были запрещены к исполнению большинство его песен.
Мы странно встретились и странно разойдемся…
И вдаль идет усталый караван.
Финалом показательной травли стали арест и отправка этапом на строительство Беломорканала. Прозоровский вернулся из лагеря в 1933 году, чтобы через считанные месяцы вновь быть арестованным и уже навсегда сгинуть в ГУЛАГе.
Многие художники того времени повторили его судьбу. Пройдет несколько лет, и в «магаданскую сторонку» отправятся Вадим Козин, Эдди Рознер, Лидия Русланова…
Изабелла Юрьева
Начиная со второй половины 30-х годов, на советской эстраде звучат в основном идеологически выверенные, проверенные множественными репертуарными комиссиями и прошедшие жесткую цензуру композиции. Конечно, полностью задушить «цыганщину» было невозможно, жестокие романсы так или иначе продолжали существовать и в новой действительности. Их пели и даже иногда записывали на пластинки Изабелла Юрьева, Георгий Виноградов, Тамара Церетели, но пели, если так можно выразиться, с оглядкой, убрав из репертуара множество красивых дореволюционных романсов и народных песен, подстраиваясь по мере сил в фарватер «решений партии и правительства». Хотя сами «слуги народа» на закрытых правительственных концертах предпочитали слушать прямо противоположный материал. «Белая цыганка» Изабелла Юрьева вспоминала такой эпизод из своей карьеры: «Далеко за полночь в квартире зазвонил телефон: “Товарищ Юрьева, сейчас за вами приедет машина, вы будете участвовать в концерте. Вы не имеете права отказываться…” Машина помчалась по пустынным улицам ночной Москвы и вскоре въехала в Кремль… Я сидела в банкетном зале между вальяжным тенором Козловским и добродушно похмыкивающим “всесоюзным старостой” Калининым ни жива ни мертва. Перед тем как меня вызвали на сцену, Михаил Иванович Калинин наклонился ко мне и шепнул: “Изабелла Даниловна, только не агитируйте нас. Можете петь какую угодно цыганщину. Советских песен не надо”»[3].
В разрезе нашего повествования крайне показателен другой случай, произошедший в те лихие времена с легендарным Леонидом Утесовым, с чьей незаурядной фигуры я и хочу начать повествование.
глава I
Колыбель русского андеграунда
У продавцов и у интеллигентов
Без устали хрипит магнитофон
О времени «критических моментов»,
О жизни, полной каверз и препон… Из репертуара группы «Одесса-мама»
«Блатняк» для генералиссимуса
Вся грудь у вас в наградах, вся в медалях,
И волос от заботы поседел,
Ведь вы шесть раз из ссылки убегали,
А я, дурак, ни разу не сумел… Юз Алешковский, «Товарищ Сталин»
О Леониде Утесове написаны десятки книг, снято немало документальных фильмов, а в недавнем прошлом по телевидению даже показали художественную версию жизни артиста, поэтому рассказывать подробно биографию мэтра на этих страницах я считаю лишним и только позволю себе обозначить пару-тройку занимательных моментов, соответствующих названию данной книги.