Папочкин ангел

ТАЙЛЕР

Две недели спустя

Клянусь, она была здесь, чтобы мучить меня. У меня сильная воля, но Лекси? Она испытывает ее. Давит на нее. Мне хочется нарушить все правила и взять то, что я хочу – ее.

И что хуже всего? Она даже не пытается.

Сидя напротив нее, я опрокидываю свой напиток, пытаясь заглушить огонь, пылающий в моем желудке, и успокоить мой твердый член, который умоляет меня сбросить эту настольную игру со стола и трахнуть ее на нем вместо этого. Джастин ничего не знает. Он был на улице около часа назад, ему стало скучно, и он сидел на улице и пил, разговаривая по телефону.

Остались только она и я.

Потом она начинает грязные игры. Я мог бы уступить, сдаться и уйти, сохранить спокойствие, но перед ее озорной, знающей, наглой ухмылки я начинаю действовать.

Ее босая нога снова задевает мою ногу под столом, как будто нарочно, и ее глаза невинно расширяются, когда она двигает своего игрока. Предупреждающе сузив взгляд, я бросаю кости и делаю ход, а затем откидываюсь назад и наблюдаю за ней. Она облизывает губы, не отрывая глаз от доски, и я не могу удержаться от желания застонать. Эти сладкие розовые блестящие губы заставляют меня представлять все грязные вещи, которые я мог бы с ними сделать.

Топик и шорты на ней свободные и непринужденные, но на ней они выглядят как чертово нижнее белье. Я не был так возбужден с тех пор, как был чертовым подростком. Неужели недостаточно того, что я застал ее трахающейся с моим сыном? Что я стоял там, как гребаная статуя, не в силах пошевелиться?

Смотрел на ее крутящиеся, извивающиеся бедра. Ее невероятную грудь подпрыгивала, когда она получала удовольствие, а когда ее глаза встретились с моими и она не остановилась… клянусь, она приковала меня к месту. Моя рука болела от желания схватить ее, наклонить над кроватью и отшлепать по заднице за это. За то, что выставляет себя напоказ. Она должна была знать, что я был там, что я слышал и видел ее.

А когда она кончала?

Блять.

Этот звук, который она издала, запечатлелся в моем мозгу. — Твоя очередь, — ласково сказала она, улыбка снова кривит ее губы. Она знает, что делает со мной.

И я немного ненавижу себя, потому что мне это нравится. Мне нравится ее дерзкое поведение. У нее лицо ангела и душа грешницы. Лекси – грязная маленькая грубиянка, которой нужна твердая рука и твердый член. Но это не могу быть я, напоминаю я себе, двигаясь и перемещаясь..

Я отчаянно ищу безопасную тему. — Как работа? — спрашиваю я.

Она потягивает вино, невинно скрестив ноги. Топик, который она носит, слегка просвечивает, показывая вершины ее полной груди. Если бы она подняла руки, я бы увидел...

— Хорошо. Теперь у меня там постоянное место, но в главной певицы, так что… — Она пожимает плечами, топик сползает с одного плеча, обнажая ее загорелую кожу. Мой рот болит от желания впиться в нее зубами, пока я впиваюсь в эту сладкую маленькую киску. Мой сын там, за дверью, но я думаю, как провести рукой по ее бедрам и раздвинуть их. Будет ли она мокрой?

Будет ли она кричать?

— Это хорошо, — говорю я, прежде чем прочистить горло. — Как называется клуб? Возможно, я приду как-нибудь.

Она хихикает, румянец окрашивает ее щеки, и я хватаюсь за край стола. Черт, она так чертовски красиво краснеет. Готов поспорить, что от этого покраснеет и ее грудь.

— Эм, я не думаю, что тебе это понравится, — она наклоняет голову, голубые глаза озорно загораются.

— Почему? Потому что я старый? — хмыкаю я.

Она подмигивает. — Вовсе нет, но… Ну, честно говоря, мистер Ф…

— Тайлер, — перебиваю я, поднимая бровь и напоминая, чтобы она снова назвала меня мистером.

— Тайлер, — поправляет она, мое имя слетает с ее языка, лаская его. — Это клуб бурлеска.

Я моргаю и замираю, мое тело становится неподвижным. Я не могу остановить свой взгляд от того, чтобы снова пробежаться по ней, представляя ее в этих маленьких костюмах, танцующей на сцене. Черт.

— Бурлеск? — мне удается выдавить из задыхающегося горла.

Черт, теперь я буду представлять только это. Представляю ее в кружевах и жемчугах, находящуюся в свете прожекторов и ухмыляющуюся мне. Она снова смеется. — Ага. Джастин, наверное, не хотел, чтобы я говорила, но я не смущаюсь, — Она пожимает одним плечом и двигается по доске. — Это просто другая форма танца, самовыражения, такая же, как балет или чечетка, — затем она смотрит вверх с вызовом на лице, осмеливаясь осудить меня. — Все они используют свое тело, чтобы выразить свои эмоции, но в бурлеске я могу быть свободной и выкладываться на сцене, флиртовать и дразнить. Это придает мне силы. Дело не только в сексе, но и в силе.

Я киваю в знак понимания. Я не осуждал, я пытался остановить себя от требования, чтобы она устроила для меня шоу. — Конечно, ты еще и поешь? Это очень впечатляет, ты, должно быть, неплохая спортсменка.

Она наклоняет голову в замешательстве, и я продолжаю: — Чтобы танцевать и петь одновременно, нужна большая сила.

Улыбка медленная, но когда она достигает эти губы, я вдыхаю с трудом. Она бьет меня прямо в грудь, как будто мое понимание значит для нее все. А Джастина – нет?

— Это очень просвещенный взгляд на вещи. Многие мужчины не уверены в себе, — она хмыкает.

— Джастин? — догадываюсь я, переходя этот мост. Я не должен спрашивать, но сейчас я не отступлю. Я ловлю ее взгляд, и она смещается, оглядывается через плечо, а затем снова смотрит на меня.

— Сначала он не возражал… но да, становится все хуже. Думает, что я хочу продать свое тело за деньги, — она смотрит вниз, ее лицо сердито. — Они всегда так думают. Они никогда не видят за нарядами и перьями искусство, которое скрывается под ними, свободу, которую оно мне дает.

— Это то, чего ты хочешь, ангел, свободы? — это вырывается, я ничего не могу с этим поделать. Но я не беру свои слова обратно.

Она поднимает голову, встречаясь с моими глазами, розовые губы соблазнительно приоткрываются. Сглотнув, она кивает. — Всегда. Быть свободной и быть той, кем я хочу, делать то, что я хочу… кого я хочу, — ее голос становится хриплым в конце.

Наши глаза остаются прикованы друг к другу, и я не в силах это изменить. Я не могу отвести взгляд, хотя должен был бы. Напряжение наполняет воздух, когда ее смысл проникает в мою кожу. Хочет ли Лекси меня так же, как я хочу ее? Это то, что она пытается сказать?

Я открываю рот, чтобы спросить, но раздвижная дверь захлопывается и разрушает чары. — Ты готова, детка? Я устал, — зовет Джастин, входя в гостиную.

Она прочищает горло и поднимается на ноги. Подмигнув мне, она снова двигается, и я смотрю, как она побеждает. — Попался, — бормочет она и поворачивается с ухмылкой.

У меня вырывается смех. Никто никогда не побеждал меня. Никогда. Но этот маленький ангел только что сделал это, ангел, мечтающий о свободе – о том, чего она не найдет в объятиях моего сына.

Я бы хотел, чтобы она нашла ее в моих.

Я бы позволил ей парить и быть свободной, если бы только она была моей.

***

Это в мелочах. Я стал заботиться о Лекси. Прошло уже несколько месяцев. Честно говоря, я не думал, что они продержатся так долго, но мы проводим все больше и больше времени вместе. У нас есть вечера кино и игр, мы пьем и разговариваем. Джастин всегда недоволен и первым уходит, оставляя нас наедине. Я узнаю ее мечты, ее надежды, ее прошлое.

Она прекрасна внутри и снаружи.

Совершенна. Но сегодня она другая – тихая и несчастная. Я пытаюсь вытянуть ее из своей скорлупы, но она, кажется, замыкается в себе, поэтому я нарушаю свои собственные правила. Обойдя стол, я игнорирую игру, в которую мы играем. Джастин наверху собирает вещи. Здесь только она и я, возможно, поэтому я такой смелый. Но эта тоска, эта боль в ее взгляде заставляют меня нарушить все правила. Мне нужно утешить ее, помочь ей.