Страница 18 из 18
Ах ты ж, Брагин! В седьмом классе дал девочке почувствовать, а я теперь расхлёбывать должен. Так что ли? Я даже какую-то ревность чувствую по отношению к тому, доисторическому Егору, который тыкался в как бы мою Наташку три года назад на дискотеке. Поглядите-ка, ботаник, а туда же. Любовь у него, понимаете ли…
— Мы тогда ещё поцеловались с тобой… Неужели не помнишь.
— Да что ты, разве такое можно забыть, — говорю я, ёрзая…
Блин, держись, Егор. И держи свой уд, завязанным на узелок. Не смей даже думать о невинной девчонке, ненасытный мазафака.
— Наташ…
— Погоди-погоди, я уже почти сказала, что хотела… В общем, я тебя не буду дёргать. Я готова ждать… Сколько потребуется. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты будешь моим и подожду, пока ты сам это не поймёшь…
Ну вот и славно. Как всё отлично складывается… Жди меня, и я вернусь… А пока будешь ждать найдёшь кого-нибудь более спокойного и безопасного… И почему я не чувствую радости? Даже не знаю… Наверное, просто устал, и всё тело болит, отвлекает от радостных чувств.
— Наташ… ты мне очень дорога. Но я тебе уже сказал, я приношу не счастье, а что-то совсем другое. Поэтому я не требую от тебя, чтобы ты хранила мне верность. Я очень хочу, чтобы ты была счастливой.
Она кивает, ничего не говорит, и даже отворачивается. А я встаю и ухожу. Долгие проводы, как там говорится… лишние слёзы, так что ли?
В половине девятого утра я захожу в кабинет первого секретаря горкома ВЛКСМ.
— Разрешите, Ирина Викторовна?
На мне костюм, белая рубашка, галстук в бело-красную полоску, на лацкане комсомольский значок. Образцовый активист. Даже взгляд соответствует образу, одновременно горящий и циничный.
— Заходи, — кивает она.
Я осматриваюсь. В кабинете никого, только мы вдвоём.
— Садись поближе, — кивает Ирина. — Мы вчера отвлеклись, не договорили. А вопрос серьёзный, между прочим.
Я улыбаюсь.
— Нечего-нечего, — ненатурально строжится она. — Ишь, глазки масляные. Одно на уме. Как твои побои, кстати?
— Прекрасно. Начинают желтеть.
— Бодягой надо.
— Сделаем, раз надо…
— Итак, — говорит Ирина, — ты через полтора месяца заканчиваешь школу. Что дальше?
— Прежде, чем мы начнём, ты можешь, пожалуйста, нашу директрису чем-нибудь наградить? Дать ей звание какое-нибудь охренительное? И чтобы гороно отметило её эксклюзивную роль в деле воспитания настоящего советского человека, будущего передовика и героя.
— Зачем тебе? — хмурится Новицкая.
— Очень надо. Сможешь?
— Ну… постараюсь, а вообще… лучше Ефима об этом попросить. Ладно, это потом, давай к делу, а то мало времени.
— Хорошо. После школы я пойду учиться в ВУЗ. Но, поскольку я и так очень умный, а времени у меня мало, я пойду в такой вуз, чтобы мне не нужно было напрягаться, зато была возможность ударно работать. По предварительным моим расчётам это филиал Заочного Института Советской Торговли, учётно-экономический факультет.
— Торговый? — морщится она.
— Да, там у моего родственника есть блат, и я планирую им воспользоваться.
— Ну что же. Можно и торговый, конечно…
— Экономика и учёт — наше всё, — говорю я, поднимая вверх указательный палец.
— Ну хорошо. Даю тебе добро на Швейную фабрику. Иди работай, но ненадолго. Примерно через полгода я планирую переехать в столицу. Только, пожалуйста, ни с кем это не обсуждай, ни с какими Куренковыми. Ясно тебе?
— Абсолютно, — киваю я.
— Хорошо. Моё место освободится и Ефим хочет вместо меня поставить Пашу Журкина, командира областного штаба ВССО.
— Блин… — чешу я затылок.
— Чего ещё?
— Мы же Куренкову обещали…
— Я лично ничего ему не обещала. Ну, и ты сам подумай, эта жопастая ещё и года не отработает к тому времени. И что? Сразу горком возглавлять? Это чтобы все охерели что ли? Успеет ещё. Не перебивай. Журкин займёт моё место. Дорофеев хочет его поставить первым секретарём Томского обкома, но это через год ещё. Он уже со всеми договорился. Вот тогда твоя Куренкова и взойдёт на престол. Но она меня мало интересует. Я о тебе говорю. Итак, Журкин перейдёт сюда. Его зам Алфёров возглавит штаб, а ты пойдёшь его заместителем. Бросишь швейную фабрику и пойдёшь в ВССО. Ефим очень хочет, чтобы ты там поработал.
— Мне через год в армию. Имеет ли смысл так скакать?
— Имеет. Во-первых, для анкеты хорошо, а, во-вторых, Ефим что-то хочет тебе поручить особое. Так что смысл есть. По армии посмотрим, что будет через год. Может, отсрочку получишь, а там я тебе помогу. Я ведь не исчезну и на другую планету не улечу. Наши отношения изменятся, но ты всегда сможешь на меня рассчитывать, а я, надеюсь, — на тебя.
— Естественно, — киваю я. — Моё сердце навсегда отдано тебе, ты же знаешь.
— Врёшь, но приятно, — кивает она. — Ладно. Диспозиция ясна?
— Да.
— Хорошо.
Вскоре появляется первый секретарь горкома КПСС Ефим Захарьин, командир областного ВССО Павел Журкин и первый секретарь обкома ВЛКСМ Сергей Дорофеев. Обсуждение проходит более-менее гладко. Под чай, коньяк, мясо-колбасные и икорно-рыбные деликатесы, а также домашние пироги с яйцом и луком, принесённые Ефимом, вопросы решаются довольно легко.
Дорофеев сначала сомневается, что такого молодого и неопытного функционера, как я можно ставить заместителем в областной штаб, но Ефим в два счёта разбивает все его сомнения, рассказывая, насколько я талантлив и перспективен.
Я переполняюсь чувством собственной важности и сам себе начинаю казаться исключительно гениальным руководителем. Когда этот совет в Филях заканчивается, мы остаёмся втроём — Ефим, Ирина и я.
— Ну что, — спрашивает меня Ефим. — Ты уже познакомился с Печёнкиным?
— Да, — киваю я, не вдаваясь в объяснения.
— Ну и как он тебе показался? Говорят, ты имел возможность пообщаться с ним довольно тесно.
Откуда они всё знают, эти, что бесконечно говорят?
— Редкостная скотина, Ефим Прохорович.
Он заходится в смехе, превращаясь в Олега Табакова. Смеётся он так заразительно, что и мы с Ириной начинаем подхохатывать.
— Да, точное определение, — выдыхает Захарьин, отсмеявшись. — Молодец, Егор.
— Мне, — говорю я, — жизненно необходимо сплавить его в Москву. Можете мне помочь?
— Это ты через край хватил, — качает головой товарищ Ефим. — Скорее небо упадёт на землю, чем Печёнкина возьмут обратно в Москву. Исключено на семьсот процентов! Даже на семьсот тысяч процентов. Его могут только куда подальше сослать.
Ну спасибо тебе, дорогой товарищ, вселил ты в меня надежду…
От Ирины мы выходим вдвоём с Ефимом.
— Наслышан о твоих успехах, — говорит он, хлопая меня по плечу. — И рад, что МВД оставило тебя в покое.
Конец ознакомительного фрагмента.