Страница 63 из 99
Глава 17
— Тебе повезло, Ливер, — негромко произнёс я. — Оживший Мрак простил твою трусость.
Безумец, который с восторгом смотрел на шевелившиеся каменные осколки, перевёл взгляд на меня. Восторга в его глазах сразу стало значительно меньше.
Столкновение с «дыханием бездны» самым благотворными образом сказалось на сообразительности Ливера — он сразу понял, что мои слова не сулят ему ничего хорошего.
— Ты готов выполнить его приказ? — спросил я.
— Готов… — Ливер судорожно сглотнул.
— Встань туда, — я указал на то место, где заметил синюю прожилку.
— А потом?
— А потом стой и не двигайся.
Ливер посмотрел на меня с недоверием. Интуиция подсказывала ему, что задание не может быть таким простым, но он не понимал, в чём заключается опасность.
Поиграв со мной в гляделки пару секунд, безумец не торопясь пошёл вперёд. Он крутил головой по сторонам, ожидая подвоха, но его не было. По крайней мере, пока.
Я рванул в другую сторону. В двадцати шагах от того места, где должен был расположиться гордый служитель Ожившего Мрака, из пола торчали невысокие — меньше метра — каменные «бруски». Одинаковые, идеально ровные и густо, но совершенно бессистемно разбросанные по небольшой площади.
Порядок и хаос… Не знаю, какую функцию «бруски» исполняли раньше, однако сейчас они могли стать неплохим укрытием.
В природе крайне редко встречаются прямые линии, поэтому человеческий глаз хорошо замечает их среди окружающей обстановки. Геометрически правильные фигуры привлекают внимание, из-за этого при маскировке всегда приходится ломать симметрию, размывать слишком ровные линии — в общем, как говорил один мой покойный коллега, «наводить кривизну».
Однако всё меняется, когда правильной геометрии становиться чересчур много. В таком случае взгляд наблюдателя слишком цепляется за прямые углы и чёткие линии, а мозг превращает всю эту информацию в бесконечную рябь, в белый шум… И среди такого шума легко можно не заметить даже того, кто скрывается у тебя под самым носом.
Я залёг между «брусками». Они сужали угол обзора, но не перекрывали его полностью. То, что нужно.
Болт покинул направляющий жёлоб — его место заняла «игла». Их осталось не очень много, но жадничать для Короля «угощение» я не стану. Венценосная особа как-никак.
Ливер занял нужное место, и прожилка выскользнула из-под его ног. Синий огонёк резво побежал по полу в ту сторону, где сейчас гремела нешуточная битва.
Ожившие статуи были практически неуязвимым противником даже для хорошо обученных бойцов, а уж для вчерашних рабов и подавно. Однако те каким-то невероятным образом держались, и пусть прошло совсем немного времени, но в таком бою даже пять минут — это целая вечность.
Единственным, кто мог хоть как-то навредить каменным морфанам, был Висельник. Он размахивал своим чудовищным молотом как пушинкой, вертел им над головой и резкими ударами отбивал от статуй целые куски. Правда, эти усилия могли лишь оттянуть наступление неизбежного конца, но не предотвратить его.
Синий огонёк затерялся между булыжников. Через пару мгновений он достигнет своего адресата…
Я был уверен, что Король не станет игнорировать сигнал, идущий со столь важного направления. Отсюда было рукой подать до водяного колеса, а значит, и до «дыхания бездны», за которым находился постамент и статуя зверя.
Стук сердца отмерял убегающие мгновения. Удар, за ним ещё один…
Ливер с интересом наблюдал за мельтешащими вдалеке фигурками. С каждой секундой он становился всё спокойнее, а я, наоборот, ощущал растущее напряжение.
Не успел мой безумный помощник окончательно убедить себя в том, что ему ничего не грозит, как жизнь расставила всё по своим местам.
Воздух разошёлся в стороны с громким хлопком — его «вспорола» облачённая в чёрную сутану фигура. Король преодолел разделявшее нас расстояние одним невероятно длинным прыжком. Он встал напротив Ливера и с удивлением посмотрел на своего бывшего подчинённого.
— Ты? — Короля слегка покачивало. — Ливер, или как там тебя? Как ты здесь оказался? И почему не подох вместе с остальными?
Я медленно, чтобы не выдать себя резким движением, навёл арбалет на цель. Глубокий вдох, неспешный выдох. Торопиться нельзя — бить нужно наверняка.
— Я… Я… — Ливер открывал рот, словно выброшенная на берег рыба.
— Что «я»? Что «я»⁇ Я думал, здесь что-то серьёзное, а здесь ты! Думаешь, в моём возрасте легко прыгать так далеко???
— Н-н-нет, не думаю…
— И зря! — Король расхохотался. — Я почти всемогущ, сынок, а скоро стану ещё сильнее… Но это не важно. Скажи, будь так добр, что мне с тобой делать?
— Отец… — Ливер упал на колени. — Я видел Оживший Мрак!
— Не ври, сынок. Если бы ты его увидел, то остался бы без башки… А твоя вроде как всё ещё на месте.
— Клянусь! — Ливер выставил перед собой ладони. — Смотри, он забрал часть моей плоти!
Король шагнул вперёд, встал боком и слегка наклонился, чтобы получше рассмотреть обкусанные пальцы.
— И правда… — присвистнул он. — А ты удачливый сукин сын, дружок! Я даже не буду спрашивать, почему Мрак не откусил твою тупую башку — наверняка ты и сам не знаешь…
— Не знаю, отец, — согласился Ливер.
— Я лучше спрошу о другом — где ты его видел? Это-то ты должен знать?
— Недалеко отсюда, отец. На рубежной хазе… Оживший Мрак забрал там всех, кроме меня.
— На рубежной хазе, говоришь… — Король задумчиво потёр подбородок. — А я-то было понадеялся, что это ещё одного котёнка с глубины к нам занесло, но нет — то наш Мрак учудил…
Ещё одного котёнка? Выходит, тот зверь, с которым мне «повезло» столкнуться, был ещё юн? Если так, то страшно представить, до каких размеров он вымахает в зрелом возрасте…
— Значит, Мрак сумел вырваться, — Король пожевал губы. — А я думаю, куда это мои Чистенькие запропали? Теперь-то понятно… И пацан с мелким равком, получается, тоже нежильцы, но это ладно… А знаешь, что самое хреновое, сынок?
Ливер покачал головой. Он пожирал «папаню» взглядом, вытянувшись по стойке смирно.
— Самое хреновое, что мне придётся его искать! Иначе он найдёт меня сам… Нельзя за спиной такую проблему оставлять, а не то она тебя где угодной достанет — вот тебе мой последний, но очень важный урок.
— Проблема? — Ливер ничего не понял. — Ты не хочешь, чтобы Оживший Мрак нашёл тебя? Но ведь это честь, отец!