Вождь викингов

Глава тридцать вторая Свадьба продолжается. День четвертый

Ключ, которым било веселье уже четвертый день подряд, превратился в фонтан. Причем пивной. Никаких больше игр, викторин и самодеятельных спектаклей. «Шоу-группа», пьяная вдрызг, валялась у конюшни. На тычки и пинки гостей, жаждавших зрелищ, скандинавские скоморохи уже не реагировали. Исправно функционировал только «музыкальный оркестр», состоявший их четырех тружеников искусства, которым, по строгому распоряжению, пива не давали совсем, зато посулили щедрую оплату.

Не поить музыкантов повелел мой посаженный папа.

«Без музыки все передерутся, — веско заявил Стенульф еще перед началом праздника. — А с музыкой будут плясать».

О, как мудр оказался мастер-берсерк. А как славно танцевали мои гости! Любо-дорого поглядеть. Земля тряслась. И стены тоже. Особенно мощно выступали воины. Бой — это ведь тоже пляска. Только с оружием и смертельным риском. А так, налегке, в охотку… Да хоть целый день! И ночь в придачу. Время от времени прерываясь, чтобы пожрать, выпить и совершить естественные процессы.

Апофеоз пришелся на третий день, то есть на вчера. Тогда плясали все. Мужчины, женщины… А потом… Что было потом, я видел из окна. В цивилизованном обществе это называется — оргия.

К счастью, нас с Гудрун это не касалось. У нас своя оргия. Только наша.

Сегодня, на четвертый день, ближе к вечеру, в кругу остались только самые выносливые. Лучшие из лучших. Например, мой побратим.

Еще недавно с ним отплясывал Скиди, но — отвалил. Рухнул на скамью рядом с беременной женушкой, опрокинул в глотку черпак пива, обтер шитым руковом гладкий подбородок, наклонился и поцеловал Орабель в пухлые губки.

Рад за них.

Но вернемся к моему побратиму.

Скиди сдался, а вот Медвежонок топал, прыгал и ухал ничуть не хуже, чем два дня назад. А напротив, еще более лихо, отплясывал Лейф Весельчак. Соревновались кто кого перепляшет. Уже часа два соревновались…

Гудрун, ясное дело, болела за брата. Я — за норега. Так азартнее. Мы даже побились о заклад — на три дирхема и право выбора первой позы ближайшей ночью. Датчанки — они такие. Эмансипированные.

Выиграл Свартхёвди, но я отказался защитывать победу, поскольку счел ее нечестной.

Какая-то разрумянившаяся бабенка попросту уволокла моего кандидата наружу. С целью личного использования.

Медвежонок заметил, что остался в одиночестве, только минут через десять. Остановился. Расфокусированным взглядом он прошелся по «женскому» столу, крикнул что-то рассерженной (на непризнание победы) сестренке, затем решительно направил стопы к упитанной датчанке, хохотавшей громче прочих, ухватил и поволок танцевать. Дама была не против. Очень даже не против. Свартхёвди — герой.

На беду, дамочка оказалась не свободной женщиной, а супругой нашего соседа. Кетиля Орешника, троюродного брата Кольгрима-коннозаводчика. О как я теперь шарю в родственных связях!

Кетилю такое обращение с его законной супругой совсем не понравилось. Посему Орешник немедленно полез через лавку, грозно размахивая недоеденной свиной рулькой. Перелез не сразу, потому что споткнулся и грянулся мордой оземь. Однако воинственности не утратил. Тут же вскочил, кинулся в бой, вырвал жену из лап моего побратима и утащил, на прощание заехав свинячьей рулькой Свартхёвди по пьяной морде.

Я сразу напрягся: только «включенного» берсерка мне на свадьбе не хватало…

Напрасно беспокоился. Пьяный Медвежонок даже не заметил, что его ударили. Стоял как стоял, пытаясь сообразить, куда подевалась его «партнерша».

Гудрун и так была сердита, а тут еще нанесенное брату оскорбление действием.

Возмущенная до глубины души, Гудрун, недолго думая, выскочила из-за стола, схватила первый попавшийся предмет (горшок со свежесваренной кашей) и ловко надела обидчику на голову. Кетиль дико заорал (каша-то горячая!) и замахал руками, сбив при этом со стены факел.

Факел, естественно, упал на пол. Вернее, на устилавшую его солому. Вспыхнуло вмиг.

Гости, надо отдать им должное, среагировали дружно и быстро. И не в стиле: спасайся, кто может, а совсем наоборот. Всё-таки хорошо, когда у тебя в друзьях столько викингов, обученных правильно действовать по команде «Пожар!». Все подручные жидкости хлынули на очаг возгорания. Туда же полетела медвежья шкура со стены (это я), бочонок с моченой ягодой (Стюрмир) и здоровенная бочка с холодной водой для «релаксации» буянов, опрокинутая Скиди. В общем, задавили пожар. Совместными усилиями.

Без пострадавших, однако, не обошлось. Перепившему бонду, свалившемуся под стол незадолго до возгорания, перебило ногу упавшей доской-скамьей.

И Кетилю, похоже, прилично ошпарило физиономию.

К бурной радости моей перепачканной в саже любимой.

А праздник продолжался. Обслуга быстренько прибралась в помещении, занесли новые центнеры пищи и выпивки — и река веселухи устремилась дальше.

О, как я был прав, когда решил не пускать гостей в новый дом. Страшно подумать, во что бы превратился мой маленький рай после этакого веселья.

А во дворе тем временем развлекалась молодежь. Затеяли игру под названием «Отними свинью». Бедная свинка, вместо того чтобы быстро умереть под ножом и превратиться в комплект стейков, получила незапланированный стресс, истошно визжала минут десять, а потом ухитрилась как-то вывернуться из кучи-малы и смыться, а молодежь, получившая выговор от Хавчика, вознамерилась отправиться на охоту и добыть кабана. Поскольку поблизости свиных выводков не имелось, то ко мне была выслана делегация с просьбой разрешить взять «Змея» и сплавать поохотиться на континент.

Поглядев на делегатов, я понял: пива с них хватит. Пора переходить к водным процедурам.

И мы всей толпой отправились на озеро соревноваться в плавании.

Человек несведущий мог бы сказать, что подобные заплывы, да еще в воде с температурой градусов двенадцать, довольно опасны. Но так сказали бы те, кто не знал норманских традиций.

Даже пьяный до потери возможности прямохождения норман всё равно утонуть не способен. Это так же невозможно для него, как для тюленя. Рефлексы. А прохладная водичка, она бодрит.