Мы платим железом

Глава 31 Пиры и праздники, нынешние и грядущие

Гости появились, когда варяги со всей обстоятельностью готовились к поминальной тризне.

Собственно даже не гости, а хозяева. Пожаловал местный князек с дружиной и ополчением. Навскидку – копий четыреста. Серьезная сила.

Но не для нас.

Князек тоже это понял и сменил гнев на милость прежде, чем дошло до драки.

Сговаривался ли он раньше с Водимиром или нет, неизвестно, но сейчас князек охотно принял версию о том, что мы освободили его данников от злых дядек.

И столь же охотно присоединился к тризне.

Потом, как обычно. То есть – по обычаю. На штабели бревен возложили тела погибших – с оружием и подарками для усопших предков. Только наших, разумеется. Врагов пусть местные хоронят.

Потом поочередно вывели в круг и убили пленников. Формально это был поединок, но по сути именно убийство. Во всяком случае, это касалось тех восемнадцати, которых нашинковал Трувор лично. Девятнадцатого, вернее, первого, он в знак особого расположения предложил кончить мне, но я отказался в пользу сына.

Вихорёк, надо отдать ему должное, кого послабее выбирать не стал, а взял самого здорового: и в смысле ран, и в смысле силы. Так что ему потребовалось минут пять, чтобы отправить эста в Ирий, или куда они там улетают. Но это был единственный более-менее зрелищный поединок.

Когда в круг встал Трувор, начался конвейер. На мой взгляд, ему стоило бы брать сразу по трое. Быстрее бы закончил.

Убитых избавили от имущества и бросили на дрова пониже мертвых варягов. Трувор сунул факел в политые жиром сучья, и мы отправились пировать.

Вместе с князьком и его малахаистой ратью. Хороший пир лучше смертоубийства, да и нашим после вчерашнего адреналина хватило.

А уж как были рады ополченцы! Вот уж у кого не было иллюзий по поводу несостоявшейся драки. Это дружину вождь бережет, а ополчение в поле – просто мясо, которое отправляют под нож, чтобы добиться тактического преимущества.

Так что, поглядев, как Трувор приходует воинов, они живо представили, что было бы, если…

Перепились и обожрались все, уничтожив подчистую всё, припасенное жителями городища на зиму.

Ну да не мои проблемы. У них вон свой вождь есть. Пусть он и заботится.

Хотя этот позаботится, как же! Перекинувшись парой слов с Трувором и убедившись, что тот драться не намерен, князек зацапал двух девок посочнее и уволок за кулисы. Ну и шут с ним.

На пиру мы с Трувором очень толково пообщались. Я напомнил ему, что есть еще один персонаж, который нам должен. Князь смоленский Дир. Он поддерживал Водимира в его начинаниях, в частности в набеге на Ладогу. Как-то мне сразу не поверилось, что отроки перекочевали под крыло Водимира без санкции батьки. Да и сам Водимир утверждал, что с Диром у него, типа, союз. А у кого с нашим врагом союз, тот нам точно не друг.

Трувор задумался. Сказал, что тут всё непросто, потому что Дир – варяг, а его побратим Аскольд – вообще мировой парень. Аскольда, правда, сейчас в Смоленске нет. Ушел куда-то на юг, но, в случае чего, за побратима точно впишется. И что касается Смоленска, то этот кусок нам не по зубам. Там и дружина мощная, и стены в две сажени, да не частокол какой-нибудь, а правильной сборки. То бишь в основе – подогнанные друг к другу дубовые клети, засыпанные изнутри землей.

– А если я приведу с собой сотню лучников? – поинтересовался я.

– Всё равно, – мотнул головой варяг. – Не сдюжим.

– Предлагаешь простить? – прищурился я.

Трувор глянул на меня свирепо, потом отбросил чашу с медовухой, вскочил на лавку, водрузил ногу на стол и рявкнул:

– Клянусь не ходить на медведя до той поры, пока князь Дир не ответит за помощь в похищении моей дочери! Перун мне свидетель!

После чего уселся обратно, опростал новую чашу, вложенную ему в руку обслугой, обтер усищи и гордо глянул на меня.

Я заценил. Если кому-то кажется, что не охотиться на мишек – пустяковый гейс, то он глубоко ошибается. Истребление косолапых, желательно с помощью одного кинжала, – любимейшее развлечение варягов.

– Рюрик, – сказал Трувор, закусив вяленой рыбкой. – Он пойдет с нами.

Я удивленно поднял бровь:

– Он с нами или мы с ним?

– Или мы с ним, – согласился варяг. – Он тоже будет не прочь взять Смоленск. И с ним у нас получится.

– Уверен? Когда он успел обзавестись сильным хирдом?

– Это Рюрик, – Трувор поднял руку с чашей, чтобы ее вновь наполнили. – Он умеет ладить и с северянами, и со словенами с заката, и с нами, варягами. Некоторые думают: он вообще один из нас, потому что отпустил усы, носит знак Перуна и вечно ссылается на Правду.

– Многие, но не ты?

– Я его знаю, – пожал плечами мой тесть. – Он родовитый дан, инглинг и таким останется. А еще он умен, хитер и когда-то с ним было весело! – Трувор хлопнул меня по плечу. – Так-то, ярл! А еще он мой родич, и я тебе точно скажу: подлости в нем нет, так что зла на него не таи. Когда-то он тебя недооценил, но теперь всё будет по-другому. К тому же ты скоро будешь моим зятем, а это не просто слова. Ты же меня знаешь?

– Буду? – Я вновь приподнял бровь.

– Будешь. И скоро. Вот вернемся в Изборец, соберем гостей и устроим вам настоящую свадьбу! Тем более что гости уже едут.

– То есть? Как так? – Вот теперь он меня действительно удивил.

– Так я гонцов разослал перед тем, как мы сюда отправились, – ухмыляясь, сообщил варяг.

– А ты не боялся?.. – начал я, но он меня перебил:

– А ты?

Я помотал головой. Умом я допускал, что всё могло случиться. И чуть не случилось. Но в душе и мысли не мог допустить, что нам не удастся спасти Зарю.

– Когда? – спросил я.

– Через три седьмицы.

– Не пойдет, – покачал я головой. – Мне надо будет вернуться на остров.

– Зачем?

– Я ярл, – напомнил я варягу. – И я хочу, чтобы все видели это.

– Годится, – тут же согласился Трувор.

– И еще у меня есть одно условие. По поводу Рюрика.

– Да? – насторожился варяг.

– Если он опять что-нибудь учудит, ты будешь на моей стороне, а не на его.

– Я и так на твоей стороне, – проворчал Трувор.

– Нет уж! Поклянись: если Рюрик снова начнет хитрить, если нарушит договоренности, то ты поддержишь меня, а не его!

Молчит. Вижу, как ему не хочется давать такую клятву. Что ж, придется ударить ниже пояса.

– Трувор, друг мой, – говорю я проникновенно, заглядывая ему в глаза. – Если бы ты прошлым летом был со мной, а не с ним, то не Синеус, а ты стал бы править варяжской вотчиной. Ты это понимаешь?

– Ольбард – добрый князь, – уклоняется от прямого ответа Жнец.

– Ты был бы не худшим. Но ты сыграл за Рюрика и потерял большую часть своего поля[8].