Страница 6 из 14
Однако дед не обращал внимания на унижающие уловки и гнул выбранную линию.
– Князь отказался отлеживаться в постели, достопочтимый оракул. Правило есть правило. Позвали – обязан явиться.
– И вы полагаете, что он сможет в таком состоянии дойти до колодца?
– Отчего же нет? Мы поможем, – старик почти кричал, но стены глушили его голос, будто хотели доказать ничтожность небохода перед ними. – Я сколько ни рылся в древних книгах, так и не нашел свидетельств, что колодец когда–нибудь отказал недужному. Помнится, в одном из фолиантов даже случай показательный описывался.
Эх, не зря тир Пикарт почти всю ночь в княжеской библиотеке провел!
– Даровиг Великий прибыл к колодцу сразу после кровавой битвы. На носилках. Собственные кишки, чтобы не вывалились, рукой придерживал …
Оракул поморщился.
– Правда, король сразу же, как только нареченную узрел, дух испустил. Говорят, страшна была больно…
– Он от ран умер, – оборвал излияния оракул.
– Да мы ж не против. Мы даже не будем в обиде, если колодец не покажет истинную. Столько лет отказывал, еще один год потерпим. Зато наш лорд сохранит благосклонность магического артефакта и еще много–много раз посетит ваш дивный храм. Микуш, поблагодари Его Святейшество за прием.
В руки главы храма перекочевал кошель с золотыми монетами. Оценив тяжесть мешка, оракул кисло улыбнулся и тут же избавился от подношения, передав его одному из прислужников.
– Князь вообще жив? Он же не дышит, – видя, как отец с сыном тащат князя, храмовик посторонился и с сомнением покачал головой. Запоздало вспомнив, что он должен возглавлять процессию, поторопился занять положенное место. Правда, пришлось подсуетиться, чтобы обойти троицу, занявшую весь проход.
Длинный коридор привел к лестнице, конец которой терялся где–то далеко внизу. Капитан Дехар переглянулся с сыном. Оба уже устали. Как бы не сковырнуться вместе с князем с такой высоты.
Оракул не предложил помощи, хотя его окружали далеко не бессильные прислужники.
– Ничего, потерпим, – прошептал Дехар. – Для благого дела стараемся.
К концу спуска они настолько измучились, что дотащив князя до длинной скамьи, взвалили на нее, а сами упали рядом.
– Им бы отдохнуть малость, – тир Пикарт ответил на возмущенный взгляд оракула. Все должно было быть торжественно: зажглись сотни огней, заиграла музыка, а гости устроили какой–то балаган. Князь едва жив, а эти двое на полу валяются.
По ковровой дорожке, что упиралась дальним концом в колодец, небоходы шли пошатываясь и спотыкаясь, нарушая тем положенный по ритуалу ритм. Оракул уже не оглядывался, но тир Пикарт видел, как у храмовика сжимаются кулаки и подергивается щека.
«Был бы князь в себе, ты бы, гад, не позволил себе такие рожи корчить. Но ничего, надо потерпеть». О том, что еще предстоит путь назад, где количество ступеней и шагов не уменьшится, думать не хотелось.
Микуш расстроился, увидев загадочный колодец. Одно разочарование. Камень старый, раскрошившийся, местами покрытый мхом. Сам в виде невысокого кольца, а вода под самую кромку и черная…
– Разденьте просящего по пояс и оставьте одного.
– Но как? – возмутился Дехар, понимая, что беспамятный милорд самостоятельно на ногах не удержится. Рухнет рядом или, еще хуже, в колодец.
– Чужим рядом с колодцем не место. Он может наказать за непочтение, – предчувствуя, что небоходы заупрямятся, оракул добавил. – Пеняйте на себя.
И тут же затянул обрядовую песнь. Мол, я предупредил. А дальше уж ваше дело, слушаться или забирать своего князя и ступать домой.
– Я останусь. Мы с милордом так долго вместе, что сделались родными. Идите, идите, – тир Пикарт махнул своим рукой. Так обычно птиц гоняют. «Кыш–кыш!». Микуш вцепился в рукав, чтобы увести деда с собой. Он боялся за него. Но тот погладил мальчишку по голове и подтолкнул в спину. – Иди. Ничего со мной не случится. А если и случится, то я свое отжил.
Улыбнувшись внуку, небоход присел на краешек каменного кольца. Сил хватило подтянуть князя так, чтобы его голова висела над колодцем, а грудь лежала на коленях старца. Ноги, как две длинные оглобли, растянулись на ковровой дорожке.
Как только сопровождающие удалились к лестнице, хор прислужников запел. После изматывающей прелюдии, во время которой храмовики закатывали глаза, тряслись в танце и падали ниц, оракул торжественно и с почтением вытащил из одежд небольшой футляр. Из него выскользнул нож – такой же старый и почерневший, как и колодец. Под речитатив непонятных слов, глава храма начал вырезать на плече князя сложный символ. Как только под острием выступили первые капли крови, оракул оборвал песнь на полуслове. Его рука дрогнула.
– Что–то не так? – тир Пикарт поднял глаза на храмовика, но тот не ответил, вернулся к ритуалу. Капли крови наполняли рисунок и одна за другой срывались в черную воду.
– Моди ворум, гаден ка–а–а–с–с–с, – с чувством проблеял хор прислужников, вторя слова за оракулом. Песнь поднялась к куполу, стукнулась о него и эхом понеслась вниз.
Тир Пикарт кожей почувствовал, как тугая волна ветра, наполненная свистящими звуками «ас–с–с», ударилась о водную гладь колодца. Старик страшился смотреть в него, но не удержался. Вода перестала быть черной. Сделалась вдруг кристально прозрачной, искрящейся. Поблескивающей так, точно удерживали ее вовсе не почерневшие от старости стенки колодца, а грани хрустального кубка.
На его дне появилось женское лицо.
– Бездна меня побери, – прошептал старик, понимая, что видит истинную милорда. Так долго тот ее ждал, а теперь, когда колодец смилостивился, узреть не в состоянии. Что за беда!
Старик напрягся, чтобы как следует все рассмотреть. И обомлел. Нет, с самой девушкой князю повезло. В отличие от чересчур яркой Инхи, красота истинной не резала глаз. Нежная, кроткая. Такая любому мужчине пришлась бы по душе. Но вот одежда и все то, что окружало ее, было чуждо, незнакомо, удивительно.
Тир Пикарт как–то наблюдал финал присвоения истиной. Они с милордом стояли поодаль, у лестницы. Там, где сейчас ждут окончания ритуала небоходы. В тот день в храме было особенно людно. Прибыли два юных Корвенских принца, владыка степного Фаргота, которому так же долго не везло с колодцем, ну и Лерис – это был его одиннадцатый подход.
Запомнилось, как вскрикнул от радости владыка, как сунул в колодец сначала одну руку, потом другую и вытащил из воды женщину. Рыжеволосую красавицу.
– Говорили воздастся, вот и воздалось, – густой бас счастливца заглушил песенный вой прислужников. Фарготец бережно завернул в свой кафтан мокрую девушку, подхватил ее на руки и унес. Невеста пребывала в смятении, но улыбалась.
В Себатре каждая девица чуть ли не с рождения знала, что однажды, заглянув в реку, лужу или даже в стоячую болотную воду, ей может повезти увидеть отражение мужчины, тянущего к ней руку. Не вложить свою в ответ никому в голову не пришло бы. Кто из красавиц откажется в одночасье сделаться невестой владыки или принца? Если даже существовал жених, то он оставался ни с чем. Разве можно поставить на одну ступень соседского парня и владыку? Если ты оказалась чей–то истинной, то, считай, крупно повезло. Не вернут родителям, какой бы ни была бестолковой.
Глава 4
Да, колодец любил удивить выбором.
– Давай, милый, протянем ей руку. Нельзя заставлять девушку ждать, – проворковал старик, высвобождая придавленную княжеским телом ладонь. Безвольная рука булькнула в воду, точно дохлая рыба.
– Хватайся, хватайся, – шептал Пикарт, молясь, чтобы девушка ответила на призыв. Спящему князю суженую не удержать, но для чего тогда старый друг? Он поможет, подхватит и вытянет. Чего бы ему ни стоило. Успела даже мелькнуть мысль, как удивится милорд, когда, проснувшись, обнаружит рядом такую красавицу. Истинную, которую так долго ждал.
Но девушка и не думала протягивать руку. Она закричала от страха.
В ответ на ее крик вода в колодце замерзла. Она так стремительно покрылась снежной коркой, что тир Пикарт едва успел вытянуть руку князя из ледяного крошева.