Розмари

— Поразительно, — пробормотал он сам себе и внес новые пометки.

У меня сложилось такое впечатление, что это я проводила сеанс и у меня есть лицензия. Но то, что я сказала, казалось мне вполне очевидным, но судя по удивлённому лицу психолога, он так не считал.

— Хорошо, — твердо произнес доктор после короткой паузы. — Теперь поговорим о вас. Любая информация, которую вы расскажите не выйдет за пределы этой комнаты. Расслабьтесь и постарайтесь поведать мне о том, что считаете необходимым изучить.

Мне было трудно собрать все мысли воедино и начать рассказывать о своих проблемах. Наверное, их было слишком много, чтобы вспомнить все и сразу. Я попыталась расслабиться, в определенной степени это у меня даже получилось, но руки всё равно остались скрещенными.

— Не знаю с чего начать, — я решила, что нужно быть честной. Раз уж доктор Соммер призван оказать мне помощь, то для лжи здесь явно не осталось никакого места.

— Хорошо. Такое бывает. Это нормально, когда сразу сложно начать диалог, — голос психоаналитика звучал мягко и спокойно. Мне нравился его тембр, а неторопливость в произношении слов даже немного успокаивала. — Давайте начнем с воспоминания, которое, на ваш взгляд, является одним из самых счастливых.

— Прием пищи, — долго не думая ответила я, а затем смутилась такому тривиальному ответу.

— Почему именно он?

— Ну, еда делает меня счастливой. Когда я не голодна, мне проще сосредоточиться на чем-нибудь другом. Там, откуда я прибыла, едой сильно не баловали. Поэтому, наверное, я так по-особенному и реагирую на нее.

— А как вы сейчас относитесь к приему пищи?

— Намного спокойней. У меня сейчас много других проблем и еда сама собой отошла на второй план.

— Хорошо, — доктор поставил еще одну пометку в своем блокноте. — Тогда продолжаем искать другое счастливое воспоминание.

Я немного возмутилась. Что еще можно искать, если я уже ответила на этот вопрос? Вспышка гнева подкатила незаметно, но я, понимая, что крайне глупо ее сейчас демонстрировать, постаралась вновь успокоиться.

— Покупка одежды. То есть ее обмен. Когда я могла обменять что-нибудь на пару хороших ботинок, меня это тоже делало счастливой.

— И где эти ботинки сейчас?

Я опустила взгляд в пол и немного нахмурилась.

— Их нет, они остались в другом месте, — мой голос почему-то зазвучал стыдливо, словно я сделала что-то уж очень неприличное.

— Продолжаем поиски.

Задумавшись, я неосознанно потянулась пальцами к кулону, скрытому под тканью кофты. Ответ тут же буквально прострелил сознание.

— Вот, — я достала кулон и показала его психоаналитику. — Мне его подарил один мой хороший друг. Сначала я подумала, что это просто безделушка. А потом… Потом эта вещица обрела для меня глубокий, даже интимный смысл. Как надела его так больше и не снимала. Когда мне трудно или больно, я всегда сжимаю его в руках и сразу становится легче. Конечно, это всё самовнушение, но мне оно очень помогает.

Доктор Соммер что-то опять записал в свой блокнот и продолжил:

— А теперь, давайте подумаем над тем, какая мысль делает вас глубоко несчастной. Какая мысль причиняет вам боль?

Теперь я не торопилась с ответом, учтя опыт с положительным воспоминанием. Жизнь в борделе? Нет… Ее я принимала как данность. Побои, голодовка, бессонница — чушь, о которой я вспоминала абсолютно спокойно. Я продолжила копаться в своих мыслях, но ни один из вариантов меня не устраивал. Подумав о потере ребенка, я ощутила лишь легкое покалывание в области груди и холодную пустоту. Разлука с Калэбом уязвляла меня, но я стремилась выдержать ее. Ответ не сразу, но всё же пришел. Я сжала руки в кулаки с такой силой, что ногти болезненно впились в кожу. Прикусив внутреннюю часть щеки, чтобы отрезвить себя и не впустить боль внутрь, я глянула на доктора Соммера.

— Есть один человек, воспоминания о котором буквально убивают меня.

Психоаналитик молчал. Кажется, мое признание его ни капли не удивило и не смутило. Мне нравилось то, что я не ощущала ни осуждения с его стороны, ни какого-либо отвращения, а главное — не было сожаления. Мистер Соммер просто смотрел заинтересованным взглядом, что давал понять — меня внимательно слушают.

Может, я еще была не так безнадёжна, как думала? Я опасалась того, что превратилась в одержимую девушку, эдакая монашка, в которую вселился дьявол. До монашки мне, конечно, было далеко, но в целом сравнение казалось достаточно точное.

— Иногда мне сложно произнести его имя даже у себя в голове, настолько оно болезненное, — продолжила я, проглотив слюну с примесью собственной крови.

— Вы любите этого человека? — серьезным тоном спросил психоаналитик.

Я задумалась, но не потому, что не знала ответа. Нет, его я прекрасно знала, знала лучше, чем саму себя. Но разве полярные чувства, которые во мне вызывал Дьявол можно было считать любовью? Всё казалось слишком запутанным.

— Да, — тихо ответила я.

— Это была любовь с первого взгляда?

— Нет. Он не был мне противен, но симпатия зародилась значительно позже. Единственное, я практически сразу ощутила его энергетику.

— Энергетику? — теперь доктор Соммер казался мне заинтересованным еще больше, чем до этого момента.

— Я не знаю, как иначе это назвать, — я снова немного смутилась и почувствовала себя школьницей, которая внятно не могла ответить на вопрос. — Я просто чувствую ее и почти что безошибочно определяю его эмоции. Хотя это кажется мне теперь странным, ведь тот человек, о котором я говорю, вообще редко демонстрировал свои чувства.

— Хорошо. Попробуйте мне описать один из таких моментов, когда вы его чувствуете, — психоаналитик сделал в блокноте больше пометок, чем до этого.

— Да, конечно, — я собралась с силами. — Как-то он уехал по делам, поездка продлилась около месяца. В этот период мы ни разу не разговаривали по телефону. Какая-либо связь с ним отсутствовала. В день, вернее, в ночь его возвращения я стояла на балконе и курила. Всё было нормально, а потом… Потом я буквально всей своей коже почувствовала его незримое приближение. Стало так тревожно и странно, будто бы я одновременно переживала эмоции за двоих людей. Через некоторое время он вернулся домой. Как-то так, — я пожала плечами.

— То есть, вы постоянно чувствуете его?

— Если он далеко от меня, то нет. Но если он находится в пределах хотя бы этого дома, я бы его тут же ощутила.

— Теперь мне стало понятно, почему мысли об этом человеке вас так сильно ранят.

— Почему?

— Вы типичный эмпат. Если сказать проще, то вы человек, который, как приёмник, улавливает чужую эмоцию и проецирует ее на себе. Обычно эмпаты воспринимают эмоции любых окружающих его людей, но в вашем случае, вы так сказать «настроены» только на одного человека. Вы живете его эмоциями, теми эмоциями, которые он хранит глубоко в себе.

— Это плохо?

— Нет, в этом нет ничего плохого или постыдного. Просто у вас такая натура. Но нужно научиться принимать себя и понимать, где ваши эмоции, а где — чужие. Как я понимаю, вы определенное время были рядом с этим человеком и принимали его ощущения. Это уже стало привычкой. Теперь же, находясь порознь, вам трудно примириться с этим, правда?

— Да, — рассеянно ответила я, удивлённая тому, насколько точно меня понял доктор Соммер. Ведь действительно, когда я вдалеке от Дьявола мне кажется, что определенная часть моего существа отсутствует. — Получается…Получается, что я не какая-нибудь ненормальная?

— Ну что вы? Если даже Фрейд не раскрыл всей сущности человеческого сознания, то мы в принципе не можем себя считать абсолютно нормальным.

— Но тот человек, с которым я была, мог повести себя очень грубо со мной, и это не отталкивало меня от него. Разве это нормально?

— Этот конкретный вопрос мы рассмотрим во время следующего сеанса. Такое поведение хранит под собой множество факторов, которые мы должны отследить и обсудить. Сегодня мы пришли к одному важному заключению и это уже отличный результат. Теперь вы знаете, почему вас переполняли яркие эмоции, когда вы находились рядом с этим человеком. Прояснение ситуации всегда положительно сказывается на душевном состоянии.