Страница 66 из 72
Происходило это так: провинившийся офицер, в одних кальсонах и даже без сапог, прогонялся сквозь двойную шеренгу солдат, каждому из которых по такому радостному случаю выдавался гибкий, вымоченный в рассоле шомпол. Надо понимать, что любой подчиненный, на законных основаниях, будет только рад хлестнуть начальство, — а учитывая, какие отношения царили между солдатами и офицерами в царской России...
Я взглянул единорогу в глаза.
Тот напрягся, поднял хвост и выдал большое и ароматное конское яблоко. А потом улыбнулся.
Я горько вздохнул.
Нет, я умею ездить на лошадях. Бабуля, вероятно в рамках подготовки к карьере правителя Заковии, несколько лет гоняла меня на Лосиный остров. Я этого терпеть не мог, но обманывать бабулю совесть не позволяла, так что в седле я держался, как Д'Артаньян.
И могу сказать, по опыту: лошадь, которая улыбается — замышляет что-то недоброе.
И тем не менее, нам НАДО подружиться... А как ещё добраться до позиций?
Нет, воевать я всё ещё не собираюсь.
Но там, на позициях, будут наши противники — то есть, драконы. А вот они-то мне и нужны.
— Привет, Лютик! — со всей отпущенной мне смелостью я подошел к единорогу и улыбнулся. А что? Ему можно, а мне нельзя?
Единорог опешил.
Эта холёная, откормленная чистым сливочным маслом скотина знала себе цену. Наверняка имела родословную длиннее, чем мой... Впрочем, не важно.
И звали его, судя по всему, Сокрушитель, или Зубодробитель — как-то так.
А я ему:
— Привет, Лютик! — и, пока он не опомнился, подошел — аккуратно избегая морды, передних копыт, задних копыт и хвоста... — и сказал, в самое ухо: — Слушай, чувак. Мне и самому всё это не нравится. Но видишь ли, у нас с тобой есть работа. И мы должны её выполнить. Зато потом — обещаю — я найду лужок, где пасутся самые симпатичные непарнокопытные девушки, с задницами, как две свиньи, завёрнутые в одеяло, и рогами, настолько тонкими, что на них можно жарить шашлык... Доступные, не обременённые моральным кодексом и приличиями... И я отпущу тебя к ним. Идёт?
Налитый гранатовым соком глаз на мгновение прикрылся белым бархатным веком.
А потом единорог фыркнул.
Я счёл это фырканье знаком согласия и попытался легко и непринуждённо вспрыгнуть в седло...
С третьей попытки удалось. А всё проклятый негнущийся костюм — словно картон, хорошенько намазанный клеем и высушенный до полной невменяемости.
И вот, наконец, я появился перед парадной лестницей Златого Замка.
Все были в сборе: и любимые родственнички, и придворные в ассортименте, и Розарио с Крючкотворсом.
Тигр, как всегда, блистал сногсшибательным костюмом, законник — его отсутствием.
В смысле, он как всегда был в своём затрапезном, лоснящемся на локтях лапсердаке, а на смазку сапог у него ушел такой крошечный кусочек сала, что им побрезговала бы даже церковная мышь.
Лилит поражала своим отсутствием.
Это тоже входило в мои планы, так что я не удивился.
Но самое главное, отсутствием поражал и генерал Мортиферус.
Я ожидал увидеть: стройные когорты гвардейцев, полки Бесстрашных Грифонов и Яростных Мантикор, ополчение, наконец...
Но замковая площадь была пуста. Как колено.
— Эм... — я подозвал Захарию. — А где все?
— Честно говоря, сам в шоке, — ответил брат.
— Значит, война отменяется?
— На этот вопрос могу ответить я, — к нам торопливо подошел господин Фаберже. К сожалению, запомнившийся мне колюще-режущий взгляд никуда не делся. — Конечно же, война не отменяется.
— А... Где войска?
Не то чтобы я ГОРЕЛ ЖЕЛАНИЕМ повоевать. Но ведь так положено, да? Если назначено мероприятие — должны быть и участники. Иначе, какие же это боевые действия?
— О, все уже на позициях, — улыбнулся господин Фаберже. Как пиранья, убеждающая маленькую наивную рыбку, что они — большие друзья. — Генерал Мортиферус выступил ещё на рассвете, чтобы к вашему появлению, мой принц, подготовить всё как можно лучше. Расставить войска, занять выгодные позиции... Ну, всё в таком духе.
— То есть, я там как бы и не нужен?
— Ну что вы, сир. Как вы могли такое подумать? Вы на этой войне — главное действующее лицо, — улыбка казначея стала ещё более зубастой, а выражение лица сравнилось по жизнерадостности с черепом, пролежавшим пять тысяч лет в фамильной усыпальнице. — Не беспокойтесь. Без вас не начнут.
— Вы меня утешили.
— А пока... — казначей взмахнул рукой в сторону широкого проспекта, который начинался прямо от ворот замка. — Небольшая рекламная акция, сир. Как я уже говорил, народ должен видеть своего героя. Разумеется, вас будет сопровождать свита, — казначей окинул взглядом моих друзей и родственников. — Открытый экипаж повезёт их прямо за вами.
Я вновь посмотрел на Захарию. Тот просто пожал плечами, мол: — а что я могу поделать?..
В этот момент, словно повинуясь мысленному приказу Фаберже, громадные позолоченные ворота замка медленно разошлись, а за ними...
За ними был весь город.