Сделка

50.

Я проснулась глубокой ночью. Луна как волшебный огонь освещала спальню. Было тепло, но свежо: по моей просьбе, Келлфер оставлял поленья тлеть, источая тепло, но и открывал окно — так, чтобы можно было услышать пение соловьев. Я не понимала, что разбудило меня, но сердце быстро и гулко колотилось где-то в горле. Мне казалось, что в пустой комнате кто-то был, но я никого не видела, не слышала и не чувствовала.

Постепенно эта неожиданная тревога утихла. Сбрасывая ее осколки, я с удовольствием потянулась, чувствуя, как просыпается мой сынок, как он тоже тянется. Он пока не мог думать, но я знала, что ему уютно и тепло, и что он чувствует меня, как я его, хотя этого пока и не понимает. Я погладила живот, шепнув ему его имя, но Келлан снова заснул, поджимая к животу маленькие ножки и ручки.

Любимого не было, но это не это удивило меня: Келлферу нужно было намного меньше сна, чем мне, и обычно он лежал в кровати, пока я засыпала на его плече, убаюканная теплом, а потом уходил в библиотеку, где и проводил половину ночи. Когда я просыпалась, любила на цыпочках прокрасться по коридору и встать у двери, в щелочку наблюдая, как он хмурится, перелистывая страницы, пока Келлфер не поднимал голову и не улыбался мне, приглашая зайти внутрь. И тогда я сидела с ним, засыпая под шуршание страниц, и он относил меня обратно в постель.

И сейчас, стараясь не шуметь, не надевая туфель, я юркнула в соседнюю комнату, а оттуда — в пустынный коридор. Обычно Келлфер оставлял дверь приоткрытой, и я шла к полоске света, но в этот раз дверь была плотно закрыта. Я заглянула внутрь: камин не горел, свечи — тоже. Келлфера не было. Я села в холодное, но удобное кресло на двоих, и поджала под себя ноги.

Вдруг его отсутствие накануне свадьбы показалось мне дурным знаком.

Я поежилась в тишине и темноте, неожиданно и необратимо ощущая себя одинокой. Внезапная, пугающая мысль, которую я не допускала до себя, вдруг снова вспыхнула в моем разуме: а что, если он однажды меня бросит? Уйдет вот так, ничего не сказав, переместится в Приют, просто потому, что ему надоест семейная жизнь? И я останусь одна в пустом доме, в этой библиотеке, хранящей в себе его дух, и буду ждать, пока он вернется?

Это все беременность, напомнила я себе. Настроение скачет. Келлфер ни разу не дал мне причин усомниться в его любви, ни разу не выбрал что-то или кого-то вместо меня, ни разу не был пренебрежителен или холоден. Несмотря на наши с ним различия, он всегда был внимателен ко мне, не отмахиваясь даже от того, что сам считал, я знала, не рациональным. Неизменно потакая моим желаниям, он создал для меня рай, в котором я была свободна, счастлива и любима. Не стоило обвинять его даже про себя, даже в приступе временной плаксивости.

Просто… свадьба. Я жила с ним почти год, и все же боялась? Как такое возможно?

Иногда мне казалось, я вот-вот проснусь и обнаружу, что Келлфер лишь привиделся мне, а на самом деле я, высушенная обезвоживанием и благовониями до состояния мумии, лежу на полу клетки храма Пар-оола. И мой умирающий разум создает иллюзию, которая должна утешить меня при переходе в покой. И Дарис не придет, и Келлфер…

Келлан недовольно развернулся и толкнул меня ножкой, будто напоминая, что он-то живой. Я положила руку на живот, успокаивая свое дитя. По моим щекам потекли слезы.

— Малышка, ты не спишь? — заглянул в библиотеку Келлфер. И тут же, увидев меня, заплаканную, в темноте, оказался рядом. — Все хорошо? Что-то случилось?

Я только помотала головой, сдерживая всхлипы.

— Илиана? — его голос был обеспокоенным.

— Я просто подумала, что завтра наша свадьба, — попыталась объяснить я, но голос все время срывался. — И вдруг этого всего нет. Вдруг я все еще в той клетке, в Пар-ооле, и ты кажешься мне. Но потом я почувствовала Келлана, и поняла, что все это реально. И ты… Спасибо, что спас меня. Ты столько сделал для меня, ты сделал меня такой… — я хотела сказать «счастливой», но не смогла: Келлфер поцеловал меня в дрожащие губы.

Его поцелуй будто согрел меня изнутри.

— Ты сделала меня счастливым, — шепнул он, отстраняясь. — Я тоже иногда думаю о том, что могло бы быть, если бы я просто не послушал Дариса и не пошел с ним. И это меня по-настоящему пугает. Но все случилось так, как случилось, верно?

— Верно, — ответила я, вглядываясь в темноте в его казавшиеся черными глаза. — И завтра мы женимся.

— Волнуешься?

— Немного, — неохотно признала я, но Келлфер только прижал меня к себе сильнее. — А ты нет? Что это значит для тебя?

— Я не волнуюсь, — он поцеловал мой нос, потом лоб, потом мокрые уже остывшими слезами щеки. — Ты моя жена с момента, как переступила порог нашего дома. А может быть, ты стала ей еще раньше. Завтрашняя церемония просто подчеркнет это.

Келлфер сел рядом, а затем аккуратно поднял меня и усадил к себе на колени — как раз так, как я любила устраиваться, пока он читал. Я тут же обвила его шею руками, ткнулась в шею, укрытую мягкой прядью волос, и замерла. Затрещали поленья в камине — он разжег огонь — и стало еще уютнее. Моя спина удобно опиралась на его руку — куда приятнее, чем на спинку кресла. Так мы сидели некоторое время, а Келлфер поглаживал мой живот мягким, заботливым движением. Сейчас черная грань была на нем, и я не могла сказать, о чем он думает.

Я вдыхала его запах, он успокаивал и будоражил меня одновременно.

— Не бери мои слезы в голову, — зачем-то сказала я.

— Не могу, — отозвался Келлфер. — Тебе же грустно.

— Прости.

— Ты за слезы вздумала прощения просить? — поднял он брови, и я тут же улыбнулась.

— А что будет дальше?

— Дальше… — он задумчиво расчесывал мои волосы, пропуская пряди между пальцами. — Дальше мы поженимся, мы будем еще счастливее, чем сейчас. У нас родится Келлан — в руки лучшего целителя континента, разумеется. Он будет расти… а мы будем его учить и воспитывать. И любить. Мы с тобой посмотрим весь мир, каждый его уголок. Я научу тебя магии, которая может спасать жизни тысячам, а ты, — он улыбнулся, — точно захочешь ей учиться, а после и использовать. Мы наполним жизнь тем, что будет делать наш мир лучше.

— Слишком добро для тебя, — заметила я.

— Мой мир — это ты, — ответил Келлфер просто.

Я поймала его лицо в ладони и посмотрела в глаза, ища насмешку. Но все, что я увидела — безграничную, горячую любовь.

— Ты тоже, — шепнула я. — И Келлан.

— И Келлан, — эхом повторил Келлфер.

Желание прижаться к любимому сильнее, намного крепче, чем я могла, свело мои руки.

— Можешь сделать защитный корсет? — попросила я.