Страница 22 из 100
— Понимаю и не имею ничего против. Это правильно. Что ещё?
— Ещё я смогу приступить к этому только после пятнадцатого сентября.
Затем я рассказал Александру Петровичу про Милу, про её приезд, про похищение Ольги и про наши с бабушкой планы. Кесарь всё это внимательно выслушал и сказал:
— Это хорошая новость, что твоя подруга смогла выбраться из Туркестана. И очень жаль, что так всё получилось с её родными. Если я хоть чем-то могу помочь, то с радостью это сделаю. Просто скажите, что нужно.
— Спасибо, я передам бабушке Ваши слова.
Романов хотел ещё что-то сказать, но открылась дверь и вошла секретарша. Она быстро подошла к столу, поставила передо мной чашку с кофе, перед кесарем — с чаем и так же быстро удалилась. Александр Петрович взял чашку, сделал глоток и произнёс:
— Мы успеваем, у нас есть время до конца сентября.
— Тогда я Вас внимательно слушаю, — сказал я. — Что мне надо сделать?
Романов улыбнулся и ответил:
— Для начала я тебе кое-что расскажу. На протяжении всего существования Великих артефактов находилось много желающих отнять их у владельцев или выкрасть, что, собственно, неудивительно. Знаешь, сколько попыток было выкрасть Зеркало Монтесумы или Железную корону до начала периода бездарья?
— Не знаю, но думаю, что много.
— В среднем одна серьёзная попытка каждые пять лет. Поэтому Великие артефакты охранялись даже сильнее, чем сами императоры. Умнее всех тогда поступили японцы. Они никогда и никому не показывали Кусанаги-но цуруги. Его видел лишь император. Впервые на коронации и потом лишь если приходилось использовать его для защиты империи. Это был идеальный способ сохранить артефакт — трудно украсть что-то, если не знаешь, как оно выглядит, и когда в императорской сокровищнице находится больше сотни различных мечей. Даже более-менее точных описаний Кусанаги-но цуруги до сих пор нет. Многие даже не верят, что он существует.
«Существует», — невольно подумал я.
— Британцы вообще сначала пытались скрыть факт владения Великим артефактом, — продолжил рассказ Романов. — Объявили, что он был утерян во время перевозки из Индии в Англию. Но, конечно же, мало кто в это поверил. Тем не менее даже в период бездарья английский король Георг Четвёртый всячески отрицал, что Кохинур у него, боялся, что выкрадут, ведь тогда никто не знал, что жизнь без магии затянется так надолго. Уже потом, спустя двадцать два года, королева Виктория не удержалась и объявила всему миру, что владеет знаменитым камнем, и велела сделать его частью своей короны. Там он и оставался до возвращения магии.
— А сейчас он тоже там? — спросил я.
— Он у англичан, — ответил кесарь. — Но я сильно сомневаюсь, что в короне. Это было бы сильно рискованно — хранить его там. Скорее всего, в короне копия, а артефакт спрятан в надёжном месте. Хотя тот же Вильгельм Пятый часто появляется на публике в Железной короне, не боится. Он её даже немного переделал под себя.
Романов о чём-то призадумался и, вздохнув, с явным сожалением произнёс:
— А ведь когда-то она могла стать нашей.
— Нашей? — переспросил я удивившись.
Александр Петрович кивнул и принялся объяснять:
— Этот Великий артефакт почти тысячу лет принадлежал императорам Священной Римской империи, но в тысяча восемьсот четвёртом году император Франц Второй, не имея ни сильного дара, ни верных союзников, чтобы противостоять могучей французской армии во главе с Наполеоном, был вынужден уступить Железную корону корсиканскому орку. Священная Римская империя после этого просуществовала всего два года. Зато Наполеон, короновавшись Железной короной, буквально за несколько лет стал одним из сильнейших магов мира. Впрочем, чем всё для него закончилось, ты, как студент Кутузовской академии, знаешь.
— Знаю, — подтвердил я.
— Но ты не знаешь, что после разгрома Франции и отречения Наполеона от престола Железную корону вполне мог забрать себе Александр Первый, и даже забрал её, но потом в тысяча восемьсот пятнадцатом году после Венского конгресса под натиском других европейских монархов мой предок был вынужден вернуть этот артефакт Францу Второму, который на тот момент стал первым императором Австрии. А если бы не вернул, неизвестно как бы всё сложилось. Два великих артефакта в одних руках… Я даже и представить не могу, какую они могли дать силу.
— Спасибо за интересный рассказ, — сказал я. — А то я вообще никакой информации в сети не нашёл по Великим артефактам. Только совсем уж общая.
— Оно и понятно. Информация не для всех. Тут нужно специальные книги читать, а не статьи в сети. Я пришлю тебе несколько штук.
— Спасибо, с удовольствием почитаю. Думаю, это будет не менее интересно, чем то, что Вы сейчас рассказали. Если честно, меня всегда удивляло, как Наполеону удалось настолько быстро стать таким сильным магом. Теперь знаю как.
— Наполеон, кстати, предпринимал попытки завладеть сразу двумя Великими артефактами. Корсиканский орк знал, что Испанская империя своим величием и могуществом во многом обязана Обсидиановому зеркалу ацтеков. После того как конкистадоры при помощи невероятного коварства отняли этот Великий артефакт у Монтесумы Второго и перевезли его в Испанию, дела у испанской короны начали налаживаться. Однако своего Кутузова у испанского короля Фердинанда Седьмого в нужный момент не оказалось, поэтому долго сопротивляться Наполеону испанцы не смогли, и в тысяча восемьсот восьмом году тот захватил Испанию и посадил на испанский трон своего брата Жозефа. Разумеется, Наполеон тут же потребовал, чтобы ему отдали Зеркало Монтесумы.
Романов сделал небольшую паузу и, усмехнувшись, добавил:
— Но здесь его ждал сюрприз — прежде чем отречься от трона Фердинанд Седьмой отправил артефакт в Новый Свет, чтобы там его спрятали до лучших времён. Времена для Фердинанда улучшились довольно быстро, он вернул себе трон уже через пять лет, в тысяча восемьсот тринадцатом году, а вот зеркало он потерял. Нам неизвестно, кто отвечал за перевозку и хранение Зеркала Монтесумы, но со своей работой эти ребята справились плохо — уже через два года после прибытия артефакта в Новый Свет он оказался у Симона Боливара — невероятно талантливого и очень сильного одарённого, мечтавшего сделать все испанские колонии свободными. С Зеркалом Монтесумы дела у него пошли в гору, а вот утерявшая большую часть колоний Испания навсегда лишилась статуса великой державы.