Страница 68 из 94
— Не извиняйся — отвечает она: — я знаю, что ты был занят. Откуда? Твоя ниндзя тоже пропала. Обычно, когда вы оба пропадаете — кто-то пропадает в городе, верно? Не хмурься, ты же знаешь, что у меня нет намерений выдать тебя или ее правосудию. Это было бы неинтересно… и они наверняка не допустили бы меня в камеру — наблюдать за тобой. Ты интересен мне и я сделаю все, чтобы у тебя было больше свободы действий. А о так называемой справедливости я не переживаю. То, что я умираю, а ты будешь жить — несправедливо. То, что кто-то будет видеть рассветы и закаты, а я нет — несправедливо. Так что мне плевать на справедливость… кого бы вы там вместе с ней не убивали — так им и надо. Я — маленькая песчинка, унесенная ураганом жизни и мне стоит беспокоится о своей жизни и смерти.
— На редкость здоровое восприятие действительности, если ты меня спросишь. Обычно люди всегда взывают к справедливости и правосудию. Конечно, я считаю, что мои поступки морально обоснованы и этически безупречны, но ведь так любой убийца скажет, верно? Так что я не буду подтверждать твои подозрения и не буду опровергать их. Так как тебя интересует совсем другое — то пусть это останется непознанным и неизвестным. — вздыхаю я.
— Вообще-то… вообще-то я хотела попросить тебя об услуге — говорит Натсуми: — раз уж ты все равно Робин Гуд. Или Робин Бэд? Интересно, как быстро люди забывают о том, что Робин Гуд по сути своей был убийцей, разбойником и вором. Стрела из длинного английского лука с бронебойным наконечником — легко пробивает не только кольчугу, но и латы… а за всеми этими фэйри тэйлс как то забывается что солдаты шерифа Шервуда — тоже люди.
— Никому не интересны лузеры — киваю я: — когда ты не главный герой фильма, а третий справа солдат с алебардой, ты никому не интересен. Чтобы стать героем — надо выжить и преуспеть. Хотя, погоди. Сорок семь ронинов — они не выжили. Но они преуспели в своей миссии.
— Накано Такэко, глава «Женской армии». Она тоже погибла, но осталась в истории как героиня.
— Роджер Янг. Что? Да, воевал против Японии на островах, но все же совершил подвиг. Oh, they’ve got no time for glory in the infantry — пропел я: — Oh, they’ve got no time for praises loudly sung… But in every soldier’s heart in all the infantry — shines the name, shines the name of Roger Young!
— Мне как-то ближе наши, японские герои. И, кстати, лучше совершить подвиг и остаться в живых. — замечает Натсуми: — интересный факт, Кента-кун. Ты знал, что вчера вечером был арестован некий Ногучи Рио?
— Ногучи Рио? — делаю вид, что ничего не знаю. Но… это же Натсуми. Она в игры «знаю что знает» — играла с пеленок и раскусывает меня моментально. Она даже не говорит ничего, просто хмыкает. Вот интересно, с момента как я сюда попал, с того момента, как я в классе сидел и на фотку Томоко в чате пялился — прошло всего ничего, а столько поменялось. И я теперь совсем другой и все, кто меня окружает — тоже меняются. Кента-кун — вырос, поднял свой социальный статус, имеет знакомства в разных местах, у него сама Бьянка в подружках, а еще у него своя шиноби, воин-тень есть. Деньги, связи, знакомства. Но одно не изменилось — по-прежнему при встрече с Натсуми — я испытываю дрожь в коленках. Словно рядом со мной ходит сильный и быстрый хищник, который нарочито медленно обнюхивает меня и никто не знает что у него на уме. Она умирает? Да. Но… еще вопрос, не умрете ли вы все раньше.
— Да. Тот самый Ногучи Рио. Мне жаль, что ты и твоя ручная ниндзя не успели его подвесить к потолку. Жаль, что вы не успели сделать это и с его дружками. Всего вчера было произведено пять арестов, и все — на основании видеозаписей и прочих материалов с жесткого диска ноутбука Обы Иошито, студента Политехнического Университета, который взял и повесился однажды в своей маленькой квартирке. С чего бы это? Наверное не перенес вида твоей ниндзя, она умеет быть чертовски серьезной.
— Вот черт. — говорю я. Ногучи Рио и его дружков арестовали. У меня были на них планы.
— Не беспокойся, они никуда не денутся — говорит Натсуми, видя мое лицо: — если такое всплыло, то никто ничего не будет на тормозах спускать. Это будет показательное дело и все получат по максимуму. И если они получат срок вместо петли — это будет сюрпризом. В полиции говорят, что материалов на диске — очень много. И многие такие, что если это выплывает в том виде, который есть — им не избежать линчевания. Везде. На свободе или в тюрьме. Но я так полагаю, что свобода им не светит. Видишь, как с тобой интересно? Со мной — тоже. Я — полезная. Я пригожусь тебе. Взамен — просто возьми меня с собой, в ближний круг. Я хочу участвовать во всем.
— Неожиданная просьба. — отвечаю я. Натсуми смотрит прямо на меня и я решаю взять тайм-аут. Такое с кондачка не решают.
— Мне это приятно слышать, да и ты действительно пригодилась бы… во всех аспектах. Но я тут не один решаю, мне надо будет у Бьянки спросить, ее голос решающий тут. — говорю я, решив потянуть время. Натсуми и правда слишком много знает и … я не знаю что с ней делать.
— А почему бы нам у нее и не спросить? — задается вопросом Натсуми и встает с шезлонга. Кланяется в сторону выхода и слегка повышает голос: — Безмерно прошу прощения, Бьянка-сама! Эта ничтожная особа просит разрешения присутствовать в вашей жизни и жизни своего бывшего одноклассника!
— Что? — хмурюсь я. Из люка, ведущего на крышу — поднимается Бьянка. Конечно, она все слышала. Она поднимается медленно, шаг за шагом, вырастая на глазах и как будто становясь все больше. Интересно, она же ростом ниже Натсуми, мелькает мысль, как она умудряется так грозно выглядеть? Наконец она выходит из люка полностью, поглощая пространство вокруг собой, концентрируя внимание и управляя пространством и временем. Натсуми склоняется перед ней.
— Натсуми, верно? — говорит Бьянка: — мой puddin’ много про тебя рассказывал…
— Надеюсь только хорошее — еще раз склоняется Натсуми.
— Всякое. — отвечает Бьянка: — я так понимаю, ты хочешь в Семью?