Страница 42 из 65
— Одно другому не помеха. Вот, товарищ начальник уголовного розыска, позвольте представить вам милиционера Жавлина, пойманного мной на вымогании денег у нэпманов. По пути этот оборотень в… форме, сообщил мне, что действует по поручению непосредственного начальника — Кишкина.
— Так-так! — Художников с интересом оглядел растрёпанного и красного как варёный рак Жавлина. — Готов выслушать вашу версию событий, Жавлин… Всё обстояло именно так, как сказал товарищ Быстров?
Милиционер затравлено кивнул.
Колоть его не понадобилось, Жавлин сразу «потёк» — из него полилось столько, что мы едва успевали записывать.
По всему выходило, что отделение не товарища нам Кишкина проще всего было сжечь дотла, чем заниматься арестами и допросами. Беспределили все: от начальника до младших милиционеров, и тема была поставлена на поток.
У каждого сотрудника имелся план — определённая сумма денег, которую они раз в месяц отдавали Кишкину. Всё, что свыше плана, шло уже им в кошелёк.
Данью были обложены все торговые точки и частные предприятия на территории отдела. Если владельцы не хотели проблем, они платили сборщикам «подати» в милицейской форме.
Со строптивыми разбирались разным методами: припугивали, что посадят, допекали разными проверками. Когда угрозы не срабатывали, пускали в ход методы физической расправы: людей избивали, портили их имущество, грабили.
На особо неугодных натравливали бандитов.
И тут я к своему удивлению услышал, что на Кишкина, оказывается, работали люди Мамонта. Я уже имел несчастье столкнуться с этим далеко не последним деятелем преступного мира.
Чекисты Мышанского давно пытались его изловить, но пока как-то без особого результата.
И тут на тебе — сюрпрыз! Оказывается, его банда мало того, что орудует в городе, практически у нас под носом — так ещё и выполняет поручения одного из начальников отделений милиции.
— А сам Мамонт что? — словно ненароком спросил Художников. — Неужели ему незазорно с легавыми дело иметь?
— Чего тут задорного. Ты мне — я тебе, всем хорошо. К тому же Мамонт и Кишкин сродственники, Кишкин на евойной сестре женат. Так что помогают друг дружке по-свойски.
Я посмотрел на Художникова.
— Товарищ начальник…
Иван Никитович правильно истолковал мой взгляд.
— Понимаю тебя, Быстров… У самого рука к пулемёту тянется. Короче, надо разорить это гнездо, пока не поздно. Я свяжусь с Мышанским — пускай людей для операции готовит, а ты — как с нами или всё-таки догуляешь выходной?
— Спрашиваете, Иван Никитович! Раз уж ввязался, надо довести дело до победного конца. Можете на меня рассчитывать.
— Тогда сдай этого гада дежурному — пусть определит его в камеру и, желательно, в одиночку — не хочу, чтобы ему шкуру попортили раньше времени, и иди к нашим, передай — пусть готовятся! — напутствовал меня начальник.
— Пошли, Жавлин. Будем тебя заселять, — толкнул я арестанта к выходу.
Он замер возле порога.
— Товарищи…
— Граждане! — сурово насупил брови Художников.
— Граждане, дозвольте помочь? Так сказать, кровью искупить позор, — взмолился милиционер. — Я ж ведь за советскую власть воевал!
— Поздно спохватился, Жавлин! Раньше надо было думать, — сказал как отрезал Художников.
Милиционер понуро опустил голову и позволил вывести себя из кабинета.