Страница 21 из 65
Глава 10
Прямо за порогом квартиры Андрюсенко меня ждала не самая лучшая картина на свете — сын обнимающий мёртвую мать.
К сожалению, мне тоже пришлось пройти через это, похоронив родителей. И каждый раз на сердце оставалась незаживающая рана. Даже спустя много лет она продолжала напоминать о себе и заставляла с тоской думать о том, что я когда-то не договорил с папой и мамой, не сделал для них всё, что мог, а теперь этого не вернёшь и уже не исправишь!
И пусть Тарас был пособником бандитов, на некоторое время я почувствовал сострадание к нему.
— Ну как? — спросил Паша.
— Ушёл, сволочь! — вздохнул я, рассказав, как Медик устроил на улице настоящее столпотворение, начав кидаться пачками банкнот.
— Наверное, до сих пор на мостовой деньги собирают, — заключил я.
Паша выругался.
— Находчивый, сволочь!
— Что есть, то есть! Наших вызвал?
— Вызвал. Будут с минуты на минуту. Как понимаешь, врач уже не понадобился, — он покосился на мёртвую женщину.
— Что — сразу умерла?
— Да. Медик её двумя выстрелами наповал уложил.
— А почему стал палить? Тебя узнал?
— Не, мы с ним незнакомы. Как-то догадался или почуял. Сам знаешь, как у них чуйка обострена…
— Это точно.
Я подошёл к Тарасу и тронул его за плечо:
— Ты как?
Он промолчал.
— Ты же понимаешь — мы здесь не при делах.
— Я знаю, — сквозь зубы произнёс он.
— Раз знаешь — чего молчишь? Это Медик убил твою мать практически у тебя на глазах. Неужели не хочешь ему отомстить?
Тарас обернулся, на его лице проступила гримаса ненависти.
— Отомстить? Больше всего на свете хочу! Будь моя воля — задавил бы собственными руками, гниду!
— Оставь это для нас. Мы разберёмся как полагается! Лучше говори всё, что знаешь: о нём, о банде…
— Помогите перенести мама на кровать, и мы поговорим. Клянусь, я расскажу всё, что знаю.
Я кивнул.
Мы подхватили труп, перенесли его с прихожей в комнату и положили на кровать.
— Прости, мама, — с печалью произнёс Тарас, затем посмотрел на меня:
— На похороны отпустите?
— Не обещаю, но сделаю всё, что в моих силах.
— Спасибо!
— Да пока ещё рано благодарить.
— Пойдёмте на кухню. Мне там будет легче говорить без мамы.
— Хорошо.
Мы сели за стол крохотной кухни.
Тарас нервно сглотнул.
— Кассира ограбили по моей наводке. Это я рассказал Медику, когда будет выдача зарплаты на заводе и где нас можно перехватить. Просил обойтись без стрельбы и трупов.
— Это мы уже поняли. Кассир тоже замешан? — продолжил допрос я.
— Нет, конечно. Он честный человек, — подтвердил мою догадку Тарас.
— Сколько было бандитов?
— Четверо.
— Имена и клички знаешь?
— Только двоих.
— Хорошо, потом назовёшь их для протокола. Медик среди них был?
— Нет.
— А что так? Не барское дело? — удивился я.
— Вроде того. Не такие уж огромные деньги для него.
— Значит, на пустяки он не разменивается…
— Конечно. Он лично выходит только на крупное дело и то, чтобы как он говорит — размяться.
— Где его можно искать?
— Где угодно. У него полно лёжек и в Ростове и в Нахичевани. К тому же он сейчас в авторитете. Шутка ли — поезд грабанул! Если кого-то из больших людей попросит об услуге — никто не откажет.
— Мне общие слова не нужны. Конкретику давай, детали! — сурово сдвинул брови я.
Тарас задумался. Мы с Пашей не мешали ему, терпеливо выжидали, когда он разродится полезной информацией.
Наконец, Тарас встрепенулся:
— Баба у него есть.
Я усмехнулся.
— Тоже мне — открыл Америку! У такого как Медик этих баб должно быть как у дурака махорки.
— Так да не так, — возразил Тарас. — Эта баба особенная!
— Чего это в ней такого особенного? — хмыкнул Паша. — Там, внизу, — поперёк, а не вдоль что ли?
Тарас насупился. Я одёрнул Павла:
— Паша, хорош шутки шутить! Дело серьёзное.
— Молчу.
— И правильно делаешь. А ты, Тарас, продолжай! Почему эта баба особенная для Медика.
— Почему — не знаю, только Медик в неё втюрился по самые уши! Души в ней не чает. Подарки дарит, в ресторации возит, даже жениться обещал, — заговорил после молчания Тарас.
— А она? — спросил я.
— А она тоже втрескалась в него как кошка. Взаимность у них полная. И, если вы её заарестуете, ничего она вам про Медика не скажет, хоть пытайте!
— Пытки — это не наш метод. Кто она такая и где её искать?
Тарас задумался.
— Имени её не помню, хоть тресните… Знаю только, что она — из бывших, живёт где-то на станции «Комураки»…
— Где-где? — недоумённо вскинулся я.
— На Синявской, — пояснил Паша.
— А почему название такое — странное? Там что — японцы живут?
— Это вряд ли, — хмыкнул Паша. — Живут там наши, донские, а название такое в народе ходит потому, что когда к станции подходит поезд, со всех сторон его обступают торговки и кричат «Кому раки?». Уж чего — чего, а раков в устье Дона хоть завались! Ты к стати как к ракам относишься?
— Никак не отношусь, но с пивом можно. Только как мы найдём там подругу Медика, если не знаем ни имени, ни фамилии? Думаю, из бывших там не она одна.
— Точно не одна, — подтвердил Тарас. — Только не каждая из них учит Будённого французскому языку.
Мы с Павлом переглянулись.
— А ты нам случаем не заливаешь? — выразил общее мнение вопросом я.
— Зачем мне врать, после того, как Медик убил мою маму?
— Резонно. Ещё есть чего рассказать?
— А как же? Тот, бородатый, про которого я раньше говорил… Он частенько в одной пивнушке бывает. Можете там его взять. Ну и ещё про парочку налётчиков могу рассказать.
Я принял решение:
— Так, Паша, ты оформи показания гражданина Андрюсенко как полагается, а я поеду к Художникову.
— Насчёт любовницы Медика?
— Угадал. Боюсь, будет не так-то просто к ней подобраться. Всё-таки, Будённый есть Будённый, а у нас на эту дамочку из доказательств только свидетельства Андрюсенко. Не уверен, что этого достаточно, если она нажалуется Семёну Михайловичу.
— Не исключено.
— Вот и я так думаю.
Пока я добирался до угро, в голове успели появиться кое-какие соображения. Осталось только донести их до начальства, а там — как карта ляжет.
Художников уже был в курсе о моей неудавшейся погоне: оказывается, история с разбрасыванием Медиком бабла успела уже облететь весь город.
— То есть бандит сделал тебя вчистую и ушёл как тот колобок от бабушки с дедушкой? — недовольно произнёс Иван Никитович в ходе моего доклада.
— Ничего, долго ему не бегать, — пообещал я.
— А что — есть зацепка?