Страница 71 из 129
Глава 12
…Ловушка, которую на наших глазах готовили корхи, получалась на редкость серьезной! Даже по отдельности те заклинания, плетения которых я умудрился идентифицировать с самой границы «заряженной» области, могли уничтожить чрезвычайно серьезно экипированный отряд. А одновременное срабатывание должно было превратить центр ущелья в лунный пейзаж! Само собой, такое «творчество» на нашей стороне Червоточины мне очень не понравилось. А когда я соорудил некое подобие «светлой комнаты», изучил карту и разобрался, по какому принципу могло подбираться место под эту дрянь, так вообще.
Нет, ломиться в атаку, чтобы уничтожить к чертовой матери и корхов, и их творение, я даже не подумал, ибо трезво оценивал свои силы и понимал, что заниматься этим делом должно наше боевое крыло, причем под чутким руководством артефакторов. В итоге зарисовал на чистом листе бумаги ту часть схемы установки плетений, которую запомнил, вернул в перстень ХИС, разобрал «комнату», вылез из схрона и объяснил встревоженным женщинам ситуацию:
— Почти уверен, что таким образом перекрываются наиболее вероятные маршруты подхода наших рейдовых групп к обелискам. Если это так, то все очень грустно: объем вложений в эти мероприятия вынуждает сомневаться в правильности выводов, сделанных во время нашего прошлого выхода…
— Ну да: если корхи вкладываются в создание артефактных ловушек, значит, вцепились в новые территории руками и ногами… — угрюмо буркнула
Долгорукая. — И, вероятнее всего, готовятся к дальнейшему продвижению!
— Что делаем? — деловито поинтересовалась Язва, как обычно, готовая ко всему на свете.
Я отрешенно удивился ее вере в меня, задвинул лишние мысли куда подальше и озвучил свое решение:
— Делаем ноги. В смысле, забываем про отдых и стараемся как можно быстрее добраться до Базы. Маршрут придется изменить, чтобы не вляпаться в такие же ловушки. И, Даш, извини, но обещанное место я тебе покажу как-нибудь потом.
— Не грузись: ты все делаешь правильно! — мягко сказала она и взяла меня за руку, чтобы дать возможность почувствовать эмоции.
Я легонечко сжал ее пальчики, дал команду начинать движение. Потом плавно разогнался и, забив на все упражнения, чтобы, ненароком, не зевнуть что-нибудь важное, сосредоточился на скольжении по аурам леса. Гнал, как на пожар, устраивал привалы каждые четыре часа, при любой возможности выбирал не самые, но неудобья и везде, где мог, путал следы. А еще, следуя советам проснувшейся паранойи, несся не к Базе, а точно на Червоточину. На всякий случай. В итоге вымотал себя и своих спутниц по полной программе, зато увел группу на Ту Сторону уже в половине восьмого вечера следующего дня. А в двадцать один сорок шесть прижал ладонь к сканеру юго-восточного входа Базы, дождался открытия колодца, выполнил обязательную программу и, пожав руку дежурному, спустил смертельно уставших женщин в комнату передержки.
Пока переодевались в сухое и взбадривали себя почти не работающими
Отца в гостиной уже не было, поэтому, чтобы не тратить время, рванул к Степановне. Увидев ее силуэт, обрадовался, влетел в медблок, постучался в кабинет и, получив разрешение, ворвался внутрь. Там пережил приветствие и внеплановый осмотр, подставился под два подзатыльника, дал целительнице как следует поворчать, выложил из перстня подарки, купленные в Дагомысе и в столице, перетерпел еще одно «покушение на жизнь» и, наконец, перешел к делу:
— Есть просьба. Даже две.
— Излагай… — проворчала женщина, оставив в покое понравившуюся блузку, мазнув нечитаемым взглядом по пакету с какой-то ярко-красной кружевной хренью и уставившись мне в глаза.
— Если есть возможность, то хотелось бы…
— Рат, не юли!!! — раздраженно рыкнула она.
— Гнал своих. Сутки. Под моросящим дождем, в ветер и по неудобьям. Умотал в хлам. Надо реанимировать.
— Где они?
— В моей ванной.
— Давай вторую просьбу.
Я достал из перстня бумажную фотографию лица «Марии Завадской» и протянул Степановне:
— Даша уходит
— Симпатичный. Но можно сделать поинтереснее. Надо?
Я кивнул.
— Веди. И перестань меня заваливать подарками — я еще позапрошлыми не наигралась.
— Степановна…
— Ау?
— Упираться не надоело? — спросил я, открыв дверь. И подколол: — Я ж говорил, что любимая женщина деда — это, считай, родственница!
— Вредный ты, Елисеев! — хохотнула она, выталкивая меня из кабинета. — Нет, чтобы сказать, что любишь?
— Боюсь: дед у меня страсть какой ревнивый! Придем к нам — увидишь, как он на меня зыркнет!
Дед действительно зыркнул. Само собой, не из ревности, а из-за того, что его настропалил отец. Степановна, невесть по какой причине решившая повеселиться, всплеснула руками и заблажила:
— Слава, миленький, это не то, что ты думаешь! Честно-честно: твой внучок до сих пор не разобрался, как правильно уматывать баб, и примчался за помощью. А зарумянилась я из-за подарков, которые мне почему-то дарит он, а не ты!
— Со-оф, не дури, а? — взмолился дед, решив, что ее опять понесло.
— Злой ты… — притворно вздохнула целительница, а затем посерьезнела: — Подождите еще чуть-чуть: отведет меня к своим девкам и вернется…
Пока я отводил Степановну к «девкам», в гостиную ворвалась мама и, выяснив у мужчин, где ее кровиночка, рванула к нам. Я понимал, что столь деятельная персона, как она, не сможет не путаться у целительницы под ногами, поэтому попросил Язву с Бестией «не сопротивляться», вылетел в коридор и отловил родительницу буквально в паре метров от двери:
— Мам, привет, с ними все нормально, просто смертельно устали. Ими уже занимается Степановна, а ты мне очень нужна в гостиной. Причем прямо сейчас.
Она, конечно же, попробовала заглянуть в ванную хоть одним глазком, но не тут-то было: я обнял женщину за талию, заинтересовал убийственной новостью и повлек за собой:
— Даша казнила мужа. Сожгла в его собственной спальне. Так что ныне — молодая и страшно довольная вдова!
— Шутишь?