Баламут - 2

— Затем! — рыкнул он. — Я собираюсь маскировать этой программой прыжки телепортом! Ты представляешь, с каким энтузиазмом спецслужбы будут рыть землю, если Лариса не зачистит все хвосты?!

Меня бросило в жар, а дед, удовлетворившись правильной реакцией на разнос, переключился на следующий вопрос — попросил скинуть ему файл со спецификацией грузов, которые мне должны были передать в «Шестерке», тщательно изучил список и недовольно поморщился:

— В свете грядущей эвакуации порядка трети позиций можно оставить в Большом Мире. Но освободившийся объем электроникой не забьешь, так что неси, как есть…

Я пожал плечами в знак того, что выгружать лишнее не собирался, а он, озвучив еще пяток ценных указаний, решительно встал из-за стола:

— На этом, пожалуй, все. Я возвращаюсь на Базу и начинаю шевелиться. В ближайшие сутки меня не дергать, иначе не успею. И… Оль, айда со мной — вы с Игорем мне понадобитесь…

Матушка мигом оказалась на ногах, вручила мне свой букет, поручила поставить его в воду, чмокнула в щеку, скользнула к «Зеркалу» и исчезла. Следом за ней испарился дед, а я огляделся чувством леса, выяснил, где обретаются беглянки, и отправился в ближайшую спальню. А там прикипел взглядом к мрачному лицу Степановны, только-только закончившей возиться сразу с обеими женщинами, и встревоженно выдохнул:

— С ними что-то не так?

Целительница недоуменно нахмурилась, покосилась на Лару с Дашей, лежащих рядом с нею, догадалась, что могло заставить меня задергался, и отрицательно помотала головой:

— Нет, на твоих бабах можно пахать. А ты бестолочь!

— Чего это вдруг? — возмутился я.

— Того это! — передразнила меня она и раздраженно рыкнула: — Ты хоть раз сравнивал динамику развития ваших ядер под резонансом и без?!

Я виновато опустил взгляд:

— Неа…

— У-у-у…

— Теть Соф…

— Не тетькай мне тут! Вырастила дурня на свою голову…

Я в два волчьих скока переместился к кровати, потянулся к солнечному сплетению Бестии и получил по руке:

— Убери хваталку, сядь, вон, в кресло и слушай сюда!

Убрал, сел и превратился в слух. А она сообщила пациенткам, что можно одеваться, и поймала мой взгляд:

— В общем, так: хватаешь этих дурех за задницы, утаскиваешь на Ту Сторону и «вытягиваешь» им все сродства. Ибо сродства резонируют по-отдельности, поэтому резонансы ускоряют развитие ядер пропорционально имеющемуся количеству!

Желание спросить, уверена ли она в своих выводах, умерло, толком не сформировавшись, так как этот монолог объяснил абсолютно все странности в изменении мощности используемых заклинаний. Вот я с места и сорвался — метнулся к Степановне, от всей души поцеловал в щечку, достал из перстня комбез с ботинками, быстренько переоделся, подождал, пока мои женщины подготовятся к переходу в другой мир, и вывесил «зеркало» перед дверью в коридор. Потом активировал сферу, продавил пелену головой, «огляделся» чувством леса, счел, что стайка элохов, обнаруженная в сотне с лишним метров, нам на один зуб, «вернулся» в спальню и уставился на «бабку»:

— Теть Соф, хочешь посмотреть на Ту Сторону?

— Ну, наконец-то хоть кто-то додумался… — сварливо проворчала она, но засияла на зависть летнему солнышку.

Я рассмеялся, кивнул Язве, в кольце которой хранилась большая часть запасов женского обмундирования, деактивировал «зеркало» и повернулся лицом к стене…

…К аэродрому в Волховце подъехали без двадцати двенадцать ночи. «Святогор» полковника Федорова уже дожидался нас перед КПП, поэтому задержка получилась минимальной — я выбрался из машины, поздоровался с личным порученцем Императора, забрал жилет с грузовыми бляхами, вроде как, забитыми аэростатами, поблагодарил на пожелание удачи и вернулся во внедорожник. А уже через несколько минут следом за своими женщинами поднялся по трапу «Стрибога», вручил Тарасовой коробку с презентами для всего экипажа, немного поболтал с пилотами и отправился в салон-гостиную. Запоминать плетения новых заклинаний под два сродства из базы данных Бестии — кипения крови, требующего Воды и Огня, и плазменного жгута под Огонь и Воздух. Правда, в тот момент, когда я перешагнул через порог, мои дамы прошли в салон-спальню, но перемещение в хвост самолета ничего не изменило — мы расположились не на диване, а на кровати, чтобы вызвать резонанс. Но сосредоточились на тренировке и посвятили ей следующие пять часов.

Унялись незадолго до начала снижения, быстренько ополоснулись и перекусили бутербродами. Потом натянули комбезы и ботинки, перебрались в гостиную, попадали в кресла и приникли к иллюминаторам. Благо, тут, в Забайкалье, был полдень среды, а самолет заходил на посадку со стороны Савватеевки.

Особой суеты на улицах разрушенного города я не заметил, зато на аэродроме «Шестерки» кипела жизнь: там, где еще недавно валялись остовы вертушек и транспортников, стройными рядами стояли новенькие «Скифы», «Ураганы» и «Муравьи»; почти у каждого борта были видны техники; на новой полосе отчуждения, отделявшей летное поле от тайги, появились доты, бронеколпаки и капониры, а от количества «брони» рябило в глазах. Вот я на все это и залипал. Все время, пока «Стрибог» катил по рулежным дорожкам от взлетки к стояночному месту, выделенному диспетчером. А после того, как борт повернул на девяносто градусов и плавно остановился, мне стало не до результатов деятельности вояк: ротмистр Тверитинов, с которым я связался после вылета из столицы и попросил организовать транспорт, притащил на аэродром не только Довголевского и Громову, но и незнакомого полковника в сопровождении штаб-ротмистра.

— Все, мы попали на официоз… — вздохнул я, оценив осанку вояк, и услышал веселый смешок Язвы:

— Не «мы», а ты! Ибо они встречают величайшего засечника всех времен и народов, а не его свиту!

— Ох, кто-то у меня сейчас доболтается… — «пригрозил» я, полюбовался заулыбавшимися женщинами и первым поднялся на ноги: — Ладно, нам пора. А то Оля вот-вот опустит трап, а мы все еще расслабляемся.

— Не опустит… — возразила Даша, вставая с кресла. — В смысле, до тех пор, пока не получит соответствующую команду. Но тормозить однозначно не стоит. И… дуй вперед — встречают не нас, а тебя.

Я кивнул, вышел из салона, поздоровался с Тарасовой, поймал взгляд Русанова, как раз показавшегося в проеме двери пилотской кабины, и выдал единственное ценное указание: