Страница 66 из 101
Наварх, командующий кораблем, прошипел приказ, и человек на носу бросил свое свинцовое грузило как можно дальше впереди военного корабля для того, чтобы линь закончился, пока грузило не ударится о морское дно и трос не провиснет. Когда корабль заскользил мимо троса, он ухватил его другой рукой и начал быстро наматывать, закручивая в катушку и считая количество меток. - Более двадцати метров, наварх.
- Очень хорошо. - Капитан судна с облегчением кивнул. - Держи глаза и уши открытыми. Любое странное явление или шум прибоя – беги на корму и доложи мне. - Он подошел к Катону и отсалютовал. - Все хорошо, префект. Хотя, должен сказать, меня это совсем не устраивает.
- Не думаю, что кого-то из нас все это устраивает.
- Да. Если бы я мог достать проклятого дурака, который выдумал этот план.
Катон хотел было признаться, но потом понял, что наварху совсем не нужны новые переживания по поводу того, что он только что мог оскорбить своего командира в дополнение к необходимости вести свой корабль сквозь предрассветную тьму. Он говорил тихо, как и приказал Катон всем тем, кто был на борту кораблей. Он знал, как хорошо звук разносился по воде, и не хотел тревожить ни одного вражеского часового на Моне, который в данный момент нес караул и вглядывался в подходы к острову.
Наварх отошел в сторону и посмотрел на рваный туман. - Мне не нравится вид моря.
- Выглядит достаточно спокойно.
- Я уже видел подобное раньше. Всегда накануне, как разразится буря. Сегодня вечером, возможно, завтра утром. Ты увидишь.
- Лишь бы она не дошла до нас до того, как мои люди сойдут на берег, - сказал Катон.
- Ага, ну… - Наварх сплюнул на палубу – обычная привычка, которая выводила Катона из себя с тех пор, как он поднялся на борт. - Я буду у форштевня, префект.
Катон кивнул, желая избавиться от этого человека. Пока наварх спускался по палубе, Катон подошел к бортику корабля. Рострум корабля неуклонно поднимался, а затем опускался, когда гребень волны проходил под килем. В одно мгновение волна тошноты скрутила его желудок, а горло сжалось, пока он боролся с позывами рвоты. Некоторые из его парней, однако, не смогли удержаться и бросались в сторону блевать, свесив головы за борт, крепко обхватив перила.
«К концу дня будет много пустых желудков», размышлял Катон. Они не взяли с собой пайков, только воду во флягах. Они будут есть вместе с остальной армией в конце дня при условии, что штурм увенчается успехом, и противник потерпит поражение. В противном случае…», он мрачно улыбнулся про себя. Бессмысленно было об этом задумываться. Лучше сосредоточить свое внимание на том, что ему предстояло вновь вести своих людей в бой. Он и его ауксилларии должны победить врага или умереть при попытке.
Несмотря на то, что он строил планы отступления, он знал, что отступление с плацдарма было даже более опасным, чем первая высадка. Он попытается прибегнуть к этому лишь в последнюю очередь.
Ночные часы тянулись медленно. Иногда Катон различал третью бирему, а один раз военный корабль, следующий позади нее, когда он подошел слишком близко и был вынужден вытравить немного ветра с гротового паруса, прежде чем он снова исчез из поля зрения. Как подсчитал наварх, они были почти напротив прибрежной косы. Он еще больше уменьшил паруса, и следующая за ним бирема последовала его примеру, так что стала едва продвигаться вперед. За кормой Катону показалось, что он видит едва заметный силуэт с востока. А мгновением позже он был уверен, что может различить линию гор на основной земле; затем подробности такелажа третьего корабля, а вскоре и того, что следовал позади.
Забравшись на полубак, он протиснулся мимо морских пехотинцев и посмотрел на правый борт. С большой уверенностью, он мог сказать, что видит ряд низких холмов на Моне. Пришло время изменить курс на остров. Он направился к кормовой палубе, где рядом с рулевым стоял наварх.
- Пора, - объявил Катон.
Наварх кивнул и отдал приказ изменить курс. Бирема медленно поворачивалась, пока нос ее был на одной линии с далекими холмами, и матросы регулировали угол грота, так что корабль слегка накренился по ветру, что еще больше расстроило желудок Катона. Он сжал челюсть и старался казаться невозмутимым. Позади них следующая бирема достигла того места, где военный корабль развернулся и тоже направился к острову.
- Что, во имя Плутона, он задумал?
Катон обернулся и увидел, что судно с метательными механизмами уходит дальше в море.
- Ублюдок не следит за нами, - проворчал наварх. - Повернись, гарпии тебя забери…
Катон смотрел, как слабый огонек фонарной лампы растворяется во тьме, его желудок сжался. Первая и третья биремы несли группы баллист, предназначенных для прикрытия десанта с обеих сторон косы. Теперь одна из них неуклонно исчезала в предрассветном сумраке.
- Теперь ты можешь побольше наполнить паруса, - сказал он. Скоро будет достаточно света, чтобы враг увидел наше приближение. Нам нужно начать высадку людей как можно скорее.
- Да, господин. - Наварх отдал приказ так громко, как только осмелился. Его команда двинулась к канатам, и пока тот вел счет, другие выпустили большую часть паруса из того места, где он висел в выпуклостях вдоль лонжерона. Палуба накренилась еще больше, и Катону пришлось подтянуть калиги так, чтобы он стоял против резкого угла крена биремы, когда она рванулась вперед с шипением брызг вдоль бортов судна.
Вскоре стало достаточно света, чтобы разглядеть некоторые детали на берегу, и наварх внимательно осмотрел береговую линию в поисках ориентиров, которые могли бы привести его к косе. Он подошел к швартовым тросам в центре корабля и забрался почти на высоту «вороньего гнезда». Через мгновение, он указал на группу холмов справа.
- Мы зашли слишком далеко на запад. Рулевой, держи курс на холмы. Он держал руку вытянутой пока рострум не выровнялся по одной линии с ними. - Фиксируй! Держать устойчивый курс!
Когда наварх вернулся на палубу, Катон заметил, что свет распространяется по палубе, а восточный горизонт и очертания гор стали теперь куда четче. Бирема поднялась на гребень волны, и он увидел косу земли не более чем в трех километрах от него. Любой, кто смотрит в море обязательно уже должен был заметить линию кораблей, приближающихся к берегу. Если тревога уже была поднята, то это обещало стать гонкой, чтобы увидеть, кто первым достигнет места высадки.
Некоторые из ауксиллариев встали и подошли к бортикам, когда поняли, что они уже близко от острова.
- На что вы так таращитесь? - сердито выкрикнул Галерий. - Никогда раньше не видели моря? Тащите ваши долбанные задницы в центр корабля, пока я не выбросил вас за борт, чтобы вы смогли рассмотреть его поближе. А ну живо все вернулись на свои места!
Ауксилларии поспешили вернуться на свои позиции, за исключением одного юноши, которого начало рвать, и он больше не заботился ни о чем, кроме ужасной тошноты, охватившей его.
Катон почувствовал, как его желудок сжался от сочувствия. Галерий подбежал и проревел парню в ухо.
- Что это ты тут устроил? Опустошаешь свои кишки по всему борту этого прекрасного военного корабля и показываешь нас в неприглядном свете перед этими морскими пехотинцами? Этого не будет. Возвращайся на свое место и держи рот на замке. Выблюешь еще что-то хоть раз, и я, клянусь Плутоном, заставлю тебя вылизать все это дочиста!
Ауксилларий, пошатываясь, вернулся на свое место на палубе и тяжело рухнул на поверхность, надувая щеки время от времени. Несмотря на то, что им было запрещено перемещаться с отведенных им мест, римлянам было любопытно разглядеть приближающуюся береговую линию, и они вытягивали шеи, пытаясь узнать, что их ждет там, за бортиком корабля. Катон пошел вперед и встал над рострумом, держась за канат, внимательно осматривая береговую линию. Он смог разглядеть леса и фермерские угодья за берегом, а также небольшую группу круглых домов на вершине холма недалеко от береговой линии. Дым вился из самого большого строения с конической крышей. Вскоре после этого он уже мог различить крупный рогатый скот в загоне и несколько коз или овец, которые усеивали возвышенность недалеко от них.