Чтиво

– Какие плоды? Вы точно в своем уме?

– В извращениях не замечен. А вы?

– Да в общем тоже.

– Тогда не беспокойтесь. Я работаю на вас. И возьму ее за задницу.

Басс медленно поднялся. Направился к двери, но оглянулся.

– Вас рекомендовал Бартон.

– Ну вот, опять. Всего хорошего, господин Басс.

Дверь закрылась, он ушел. Эх, хорош старина Бартон.

Я достал из бумажника фотографию и просто сидел и смотрел.

Ах ты, сучка, думал я. Сучка.

Я встал и запер дверь, снял с телефона трубку. Сидел за столом, разглядывая фотоснимок.

Вот сучка, думал я. Я тебя схвачу за задницу! И припру к стенке! Пощады не жди! Поймаю с поличным! Прямо вот в этот момент! Шлюха, сучка, шлюха!

Я стал тяжело дышать и расстегнул ширинку. И тут началось землетрясение. Я выронил фотографию и забился под стол. Хорошо тряхнуло, баллов на шесть. Продолжалось пару минут, наверно. Потом стихло. Я вылез из-под стола с расстегнутой ширинкой. Нашел фотографию, убрал в бумажник и застегнулся. Секс – это ловушка, капкан. Это для животных. Для меня это слишком примитивно. Я положил телефонную трубку на место, открыл дверь, вышел, запер дверь и направился к лифту. Пора за дела. Я лучший сыщик во всем Лос-Анджелесе и Голливуде тоже. Ткнул кнопку и стал ждать, когда притащится чертов лифт.

10

Остаток дня и ночь опустим, ничего не было, рассказывать не о чем.

11

Следующим утром в восемь часов я сижу в своем «жуке», через улицу от дома Джека Басса. С похмелья башка трещит, я читаю «Лос-Анджелес Таймс». Между прочим, я заранее кое-что узнал. Жену Басса зовут Синди. Синди Басс, девичья фамилия Мэйбелл. В газетных вырезках я прочитал, что она однажды победила в одном малоизвестном конкурсе красоты, а именно – «Мисс Большой Пикник 1990 года». Она модель, актриса эпизодических ролей, любит кататься на лыжах, играть в баскетбол и водное поло, занимается на фортепиано. Любимый цвет красный. Любимый фрукт банан. Любит вздремнуть днем. Любит детей. Любит джаз. Читает Канта. Вот так. Хотела бы начать карьеру в области права. Встретила Джека Басса за игрой в рулетку в Лас-Вегасе. Через два дня и две ночи они расписались.

Около половины девятого Джек Басс сел в свой «Мерседес» и отправился на работу, он занимал административную должность в корпорации «Ацтек петролеум». Теперь мы с Синди один на один. Ну, сейчас я ее с треском разоблачу! Она сдастся на милость победителя. Я достал фотографию, чтобы еще раз на всякий случай проверить. Начал потеть. Опустил солнцезащитный козырек. Вот же шлюха, устроила головную боль Джеку Бассу, а!..

Убрал фотографию обратно в бумажник. Как-то не по себе стало. В чем дело? Я неравнодушен к ней? Внутри у нее кишки, как у всех. В ноздрях волоски, в ушах сера. Чего особенного-то? Почему ветровое стекло передо мной качается как море? Это все похмелье, не иначе. Вчера пил водку, потом догнал пивом. Вот и расплата. А что хорошо в пьянстве – так это то, что никогда не бывает запора. Иногда я вспоминал о печени, но моя печень никогда не возмущалась, никогда я от нее не слышал: «Остановись, ты меня убиваешь, вот и я тебя убью!» Если бы печень говорила, никому не понадобилось бы общество анонимных алкоголиков.

Итак, я сидел в машине и ждал. Когда же выйдет Синди…

Было душноватое летнее утро.

Видимо, в машине я заснул. Даже не знаю, что меня разбудило. Но как раз в этот момент отъезжал её «Мерседес». Она развернулась и поехала на юг. Я за ней. «Мерседес» был красным. Доехали до шоссе на Сан-Диего, она заняла левый ряд и ускорилась. Где-то до ста двадцати километров в час. Ох, какая горячая. Как торопится. Что-то резко выпрямилось у меня между ног. Лоб начал покрываться потом. Разогналась почти до ста тридцати. Эта сучка реально горяча, ох, как она горяча! Синди, Синди! Я не отставал, сохраняя дистанцию в четыре корпуса. Береги свою задницу, негодница! Вот оно! Догнать и обезвредить, да! Я же Ник Билейн, я ей устрою!

И тут я заметил в зеркале красные огни.

Вот блин!

Я перестроился в правый ряд, притормозил на обочине и вышел из машины. Легавые остановились в пяти корпусах от меня. Вышли по одному с каждой стороны своей машины. Я направился к ним, нащупывая бумажник. Легавый повыше достал пистолет и направил на меня.

– Стой!

Я остановился. Что он собрался делать, изрешетить меня? Ну давай, вперед, изрешети!

Который поменьше, обошел меня, заломил руку, подвел к полицейской машине и жестким движением прижал лицом к капоту.

– Ну ты, придурок, – сказал он, – знаешь, что мы делаем с такими, как ты?

– Да, блин, догадываюсь.

– Умничает, засранец!

– Не напрягайся, Лу, – отозвался высокий. – Тут не место, у кого-нибудь может быть камера.

– Билл, меня реально бесят такие умники.

– Он у нас еще получит, надерем ему задницу чуть позже.

Я стоял лицом на капоте, машины на шоссе замедляли ход, любители поглазеть – глазели.

– Ну, ребят, давайте, а то тут сейчас пробка будет.

– Пробка нас не колышет, – заявил Билл.

– Ты нам угрожал, бежал в нашу сторону и тянулся рукой за пояс, – заорал Лу.

– Я тянулся за бумажником, там мое удостоверение. Я детектив из Лос-Анджелеса, работаю по лицензии. Преследовал подозреваемого.

Лу немного ослабил мертвую хватку, которой вцепился мне в руку.

– Встань.

– Ага.

– Так, медленно возьми бумажник и покажи права.

– Сейчас.

Я вручил ему сложенный листочек.

– Это че за фигня? – спросил он и вернул мне листок. – Разверни и дай сюда.

Я это и сделал, объяснил:

– Это временные права. Мои старые права забрали, когда я завалил экзамен, не сдал теорию. С этим я могу ездить до следующей попытки, которая через неделю.

– То есть ты не сдал экзамен?

– Ага.

– Билл, слышь, он не сдал экзамен на новые права.

– Че? Ого!

– Да как-то в голове в тот момент ничего не было.

– Похоже, что у тебя в голове по жизни ничего нет, – подколол Лу.

– Вот ты клоун, – сказал Билл.

– Так, значит, говоришь, ты детектив с лицензией?

– Ага.

– Что-то не верится.

– Когда вы включили мигалку, я преследовал подозреваемую. И почти нагнал ее!

Я протянул Лу фотографию Синди.

– Ух ты, – остолбенел Лу, вылупившись на снимок. На снимке Синди была просто офигенная, во весь рост, в мини-юбке и блузке с глубоким вырезом, очень глубоким.

– Билли, глянь-ка.

– Билл, я был у нее на хвосте. Я почти взял ее за задницу.

Билл все смотрел и смотрел.

– Ох… да уж…

– Фотография мне еще нужна, господин полицейский. Это вещественное доказательство.

– А, да, конечно, – ответил он и с неохотой вернул карточку.

– Ну, а теперь мы должны тебе задницу надрать, – сказал Лу.

– Но не будем, – вмешался Билл. – Мы напишем, что ты превысил до ста двадцати, хоть там и были все сто тридцать. Но фотку ты нам оставишь.

– Что?

– Что слышал.

– Но это шантаж!

– Чего?

– В смысле, согласен.

Я отдал снимок обратно Биллу. Он стал выписывать квитанцию. Я ждал. Он дописал и протянул мне.

– Подпиши.

Я подписал.

Он оторвал листок и вручил мне.

– У тебя десять дней на оплату. Если не согласен, можешь обращаться в суд. Когда – там написано.

– Спасибо, господин полицейский.

– Не нарушай больше.

– И вы тоже.

– Че?

– Не буду, говорю.

Двое легавых пошли к своей машине. Я к своей. Сел, завел мотор. Легавые еще не уехали. Я выехал на шоссе и выдерживал примерно девяносто или девяносто пять километров в час.

Ох, Синди, ты за это поплатишься. Я тебе так надеру задницу, как никто еще не делал.

Я свернул на шоссе Харбор Фривей, на юг, и просто ехал и ехал, едва ли зная, куда.

12

Харбор Фривей я проехал до конца, оказавшись в Сан-Педро. Спустился по Гэффи, свернул налево на седьмую, миновал пару кварталов, потом направо к Тихому океану, еще немного проехал, а увидев бар «Жаждущий кабан», припарковался и зашел. Внутри было темно. Телевизор не включали. За стойкой торчал дед лет восьмидесяти, весь белый: волосы, кожа, губы. В баре сидели еще два старика, тоже белые как мел. Будто у них у всех кровь вышла. Как мухи в паучьих тенетах, уже выпитые досуха. Напитков видно не было. Никто не двигался. Белое безмолвие.