Страница 54 из 114
Женщина нетерпеливо поцокала языком. Она склонилась над черным отверстием в мостовой и прищурилась, пытаясь там что-то разглядеть.
— Видите ее?
— Э-э-э… нет. Ничего не вижу. Видимо, она убежала. Думаю, нам стоит продолжить путь и… ай!
Женщина вскрикнула и машинально выдернула руку из ладони мальчика. Она недоуменно уставилась на подушечку своего большого пальца. Из нее торчала канцелярская кнопка.
— Зачем ты это сделал?! — возмущенно воскликнула она и, поморщившись, достала кнопку.
— Простите, простите меня, мэм… — Сэмми попятился.
— Что это ты задумал? Говори! Немедленно!
— Я… — испуганно залепетал мальчик. — Я просто…
Женщина больше не выглядела добренькой и заботливой. Ее лицо исказилось от гнева, а всклокоченные волосы зашевелились, словно это были не волосы, а клубок червей. Она угрожающе шагнула к Сэмми и… вдруг замерла на месте.
— Что это… такое? — удивленно пробормотала она, снова уставившись на свой уколотый палец. На нем выступила густая зеленая капля.
Женщина растерла ее пальцами и в следующий миг рухнула на том же месте, где стояла.
Мальчик не торопился к ней подходить. Часто моргая, он глядел на нее, а сердце его безумно колотилось.
— Ты молодец, — раздался голос в тумане. За ним последовал звук шагов, и к Сэмми подошел высокий джентльмен в черном пальто и цилиндре.
— Сэр… — залепетал мальчик, — я все правильно сделал?
— Более чем, — сказал доктор Доу.
Он склонился над лежащей без сознания женщиной, осмотрел ее руку, пощупал шею и запястье, нахмурился.
Женщина вздрогнула и зашевелилась.
— Что… что со мной… — забормотала она.
Доктор поспешно достал из кармана небольшой чехол и извлек на свет стеклянный шприц, заправленный полупрозрачной зеленоватой жидкостью. Он поднес его к шее женщины…
Мальчик зажмурился, а когда осмелился вновь открыть глаза, доктор уже прятал шприц обратно.
— Спускайся и вели Джасперу принести мой саквояж. Нужно торопиться, пока никто нас здесь не увидел.
Мальчик кивнул и припустил к люку.
Доктор остановил его:
— Ты действительно все очень хорошо сделал, Винки с Чемоданной площади, — сказал он. — Ты честно заработал свои пять фунтов.
Мальчик повернулся.
— Я ж не за деньги, сэр… Она похищает детей, а фликам плевать на это.
Винки исчез в люке, и вскоре вернулся вместе с Джаспером и докторским саквояжем.
— Все удалось! — со смесью испуга и восторга воскликнул племянник доктора Доу, глядя на распростертую миссис Паттни.
Его дядюшка раскрыл саквояж, достал какой-то прибор и приложил его к груди учительницы музыки. Отметил, как нервно бродит стрелка в полукруглом окошечке.
— Пока что еще ничего не удалось, — сказал он и поднялся. — Мое самое сильное средство почти не действует, у нас очень мало времени…
Он вручил свой саквояж Винки, и вместе с Джаспером вдвоем они принялись спускать миссис Паттни в люк. Вскоре похитители и их жертва исчезли под землей, а тяжелая чугунная крышка вновь заняла свое место.
Постепенно туман затянул прорехи, и улица Флоретт снова погрузилась в тишину. Как будто здесь ничего только что не произошло.
И только на мостовой возле старых трамвайных путей остался одиноко лежать позабытый коричневый футляр.
***
В кабинете доктора Доу горели все лампы.
Это место никогда не было так сильно освещено, и теперь вылезли наружу те не слишком лицеприятные вещи, которые до того скрывались в стоящей здесь обычно полутьме.
На шкафу с лекарствами выстроился ряд больших банок, в которых плавали деформированные и изуродованные природой части человеческих тел; вершиной коллекции было сердце, из которого проросло крошечное ветвистое и узловатое дерево. На столике у стены почетное место занимала коробка с «Невероятной и экстраординарной живой головой Одиозного Барнаби».
Это действительно была самая настоящая живая голова, отделенная от тела, правда указанный в витиеватой надписи на коробке Одиозный Барнаби являлся вовсе не ее носителем, а использовал ее лишь в качестве театрального реквизита. Какое-то время назад полиция задержала сумасшедшего циркача Барнаби, выступавшего со своей передвижной будочкой у Колеса Дурнхаузена. Кому-то из констеблей не понравилось, когда голова из будки начала осыпать его бранью, и циркача арестовали. На Полицейской площади голову узнали — она принадлежала пропавшему год назад кузену господина Милститча, владельца спичечной фабрики из Гари. Одиозного Барнаби ждало недолгое разбирательство, и по приговору безжалостного судьи Сомма его отправили в тюрьму Хайд. Фабрикант Милститч не захотел тратиться на «бессмысленную археологию», как он назвал погребение того, что осталось от родственника, и голова кузена с кляпом во рту осталась пылиться на Складе Различного Хлама в Доме-с-синей-крышей. Ну а доктору Доу при помощи небольшого пожертвования в фонд эля и виски дежурившего на складе констебля удалось заполучить себе этот прелюбопытный объект для исследований: ведь до сих пор никто так и не смог ответить, как Одиозному Барнаби удалось оживить голову отдельно от тела. Доктор быстро отбросил вариант с имеющим место фокусом, но изучить свое новое приобретение обстоятельно ему так и не удалось — от бабушки должен был вернуться Джаспер, ну а потом все завертелось…
Что ж, и помимо банок с гротескными органами и живой головы, в кабинете доктора Доу было множество того, что обычные люди назвали бы «тошнотворной мерзостью» и предпочли бы и вовсе не видеть. Что касается самого Натаниэля Френсиса Доу, то он считал эти вещи приятным элементом быта занимающегося исследованиями джентльмена.
Но сейчас всем его вниманием владели вовсе не жуткие диковинки на полках, а сидящая на стуле в центре кабинета учительница музыки, притянутая к этому стулу ремнями.
— Не подходи к ней, Джаспер! — воскликнул доктор Доу, когда племянник, взяв платок, шагнул к миссис Паттни.
— Я просто хотел… — начал мальчик, указывая на тонкую струйку зеленоватой слизи, текущую из приоткрытого рта находящейся без сознания женщины.
— Нет. — Доктор Доу сменил две ампулы в своем отдаленно похожем на пистолет инъекторе. — Мы не понимаем, с чем столкнулись. Мои средства практически не работают. Я уже потратил почти весь запас и не знаю, когда…
И тут миссис Паттни зашевелилась. Она поморщилась и подняла голову. Пытаясь уберечь глаза от яркого света, прищурилась.
— Что… где я?
Доктор Доу бросил предупредительный взгляд на племянника, и тот отошел: они заранее договорились, что допрос будет вести дядюшка.
— Что происходит? — Учительница музыки поняла, что ее удерживают ремни и тут же принялась дергаться в попытках освободиться.
— Не стоит, миссис Паттни, — жестяным голосом, от которого даже у Джаспера по спине пробежали мурашки, сказал доктор. — Будьте благоразумны.
— Что?! — воскликнула женщина. — Кто вы? Я вас не вижу… Этот свет…
Доктор Доу шагнул ближе, и она его узнала.
— Вы?! — Учительница музыки тяжело задышала, словно у нее в легких заканчивался воздух.
— Миссис Паттни, вы, верно, удивлены, почему вы здесь. И я должен был бы извиниться перед вами за столь грубое обхождение. Да, должен был бы. Если бы испытывал хотя бы малейшее угрызение совести. Но знаете, я всегда был приверженцем равнозначной справедливости или, воздаяния, если угодно, и убежден, что вы заслуживаете все то, что с вами сейчас происходит.
— Что? Ничего я не заслуживаю… Я просто бедная…
— Учительница музыки? Да-да. Вы просто учите детей, а потом от них остаются лишь одежонки в вашем чулане.
Лицо миссис Паттни переменилось.
— Ваш щенок сунул нос, куда не просили… — прорычала пленница, и на грудь ей закапала зеленоватая слюна. — Свой мерзкий ворбургский нос!
— Эй! Ничего он не ворбургский! — гневно воскликнул Джаспер, и доктор Доу вскинул руку, веля ему помалкивать.
— Значит, он тоже здесь! — прошипела миссис Паттни. — Бездарность! Даже смычок не научился держать!