Страница 28 из 40
— Понял тебя, легионер, — сказал Мортарион. — Теперь ты сержант, Калас Тифон.
«Улей наш».
«Ещё нет. Не в этом районе, что особенно важно». Враг предпринял последнюю попытку помешать Гвардии Смерти добраться до командного центра. «Они пытаются сделать именно то, о чём ты говорил раньше, Барразин. Надеются задушить нас трупами. Мне жаль, что ты не можешь узнать, насколько был прав».
Мортарион переключил вокс-канал, чтобы обратиться ко всем своим легионерам.
— Орден в отчаянном положении, но не принимайте его отчаянье за поражение. Они тянут время. Действуя без промедления, мы не позволим им одержать победу.
Одна из дверей за мануфакторумом вела к широкой лестнице. Её построили для того, чтобы спускать сотни рабочих единиц с верхних уровней стремительным потоком марширующих рабов, однако на сей раз их заменили солдаты. Они успели произвести лишь один-единственный залп из лазвинтовок, прежде чем Мортарион ответил им своим «Лампионом», а Саван Смерти обрушил на защитников Протаркоса шквал огня из своих наручных огнемётов. Обогащённый химикатами прометий горел куда дольше и формировал газовое облако, которое растворяло лёгкие после одного-единственного вдоха. В наступившей тишине, поднимаясь по дымящимся скалобетонным ступеням, Мортарион активировал запись.
Залы улья больше не отзывались эхом повторяющейся пропаганды Ордена. Барразин заткнул этот голос. Мортарион обратился к населению с новым сообщением.
— Граждане Галаспара, — начал он, — час вашего освобождение близок. Гвардия Смерти пришла за Орденом. Мы — его погибель. Не сопротивляйтесь нам. Не страшитесь тьмы. Оставайтесь за дверями. Не покидайте убежища. Дождитесь рассвета, и вы обретёте свободу.
Закончив запись, примарх отправил её по всем ротным вокс-каналам.
— Я хочу, чтобы каждое отделение проигрывало эти слова через вокс-трансляторы, — приказал он. — Делайте это до тех пор, пока остаётся враг, с которым нужно сражаться.
Командиры каждого подразделения отозвались о подтверждении получения команды. Доклады поступали быстро, ибо всё больше и больше отделений объединялись в более крупные формации.
Затем по улью прокатился гул. Мортарион чувствовал его у себя под ногами, приближаясь к вершине очередной очищенной от жизни лестницы. Вибрация была стабильной, она не увеличивалась и не уменьшалась. Как будто двигалась что-то массивное.
«Ответный ход Ордена. Это важно».
Мортарион зачистил последнюю лестницу. Внезапно промелькнувшая мысль о том, что все его старания обернутся ничем из-за недостаточной скорости, заставила примарха встревожиться.
Лестница оканчивалась железными дверями. Мортарион сокрушил их одним-единственным ударом и ворвался в располагавшееся за ними помещение.
Когда повелитель Гвардии Смерти вошёл, вибрация прекратилась — словно после могучего удара по хребту этой области улья. Источник тревоги казался близким, и даже очень. Как только Мортарион ступил в этот зал, у него возникло чувство, будто бы солдаты внутри видели несколько мгновений назад нечто, которое он упустил.
Тревожность нарастала.
Зал представлял собой караульное помещение, рассчитанное на тысячу человек — и все они присутствовали здесь на самом деле. Лазерные турели располагались по бокам от тяжёлых дверей на противоположной стене. Мортарион сразу понял предназначение этого зала. Он был местом для последней битвы, где не было ничего, кроме открытого пространства, где можно было собрать защитников и бросить их на незваных гостей в последней атаке. Ничто не украшало ни стены, ни потолок, мебели не было вообще. Просто свободное пространство, в пределах которого можно было убивать и умирать.
Лишь немногие из защитников были солдатами. Все остальные представляли собой мутировавших человеческих существ, чья искривлённая замысловатыми образами плоть указывала на принадлежность своих обладателей к виду, по отношению к которому Мортарион испытывал особую ненависть. Черепа многих из этих тварей были настолько раздуты, что сгибали шеи, на которых они находились, или даже заставляли своих владельцев передвигаться на четвереньках. У многих по центру лба росли третьи глаза. Нечистая орда издавала непрекращающийся стон, каждая из особей тонула в пытке, которую для них представляло само существование. Образ лазерных турелей у дверей исказился, из ниоткуда в воздухе возникли капли крови.
— Псайкеры, — прошипел Мортарион. Несчастные люди, телесные воплощения колдовства, они заслуживали только милость истребления.
Солдаты кричали и щёлкали кнутами, и в тот же момент, когда турели открыли огонь, сотни мутантов атаковали примарха. Теперь Мортарион и Саван Смерти превратились для них в средоточие терзавшей их боли. Псайкеры вопили и рвали материальное пространство. Пол впереди них задрожал и начал разжижаться. Разрывы в воздухе изрыгали стремительные потоки кислоты. В самом центре зала разразился спиралевидный варп-вихрь, заблокировавший продвижение Мортариона. Он казался особым оскорблением, ответным ударом после того, что примарх обрушил на Орден своей вихревой гранатой.
Разлом стал ещё шире, когда Мортарион попытался обойти его. Впереди образовалась трещина в реальности, и кипящие потоки сталкивающейся материи и варпа окатили его своей смертоносной энергией. Полученный ущерб был силён, психическая коса повернулась навстречу Мортариону. Поверхность его доспехов отслоилась и потекла. Его сущность, от кожи до самого ядра, начала размалываться. Душа повелителя Четырнадцатого корчилась, а разум содрогался от взрыва болезненных воспоминаний, все как одно отрывочных и в то же время столь же реальных, как и зал, в котором он сражался. Прошлое и настоящее слились воедино, и примарх всеми силами пытался их разделить. Боль от бури воскресила ту самую боль, что Мортарион испытал перед крепостью своего приёмного отца на Барбарусе, когда его тело сразили токсины.
Буря взвыла и настигла одного из воинов Савана Смерти, который безмолвно исчез в пасти разлома. Мортарион зарычал, задействуя всю свою силу воли и физическую мощь, чтобы превозмочь боль, и продолжил двигаться вперёд, в то время как за ним кружился поток крови и разжиженной плоти.
«Колдовству меня не сломить».
Не так близко к цели. Не такими грязными играми. Он искоренил колдовство на Барбарусе. Точно так же случится и здесь.
Мортарион продолжал идти, хотя и чувствовал себя на грани распада. Он достиг края бури и обстрелял его из «Лампиона». С каждым выстрелом взрывалась голова одного из псайкеров, и вихрь задрожал. Края разлома сузились, и прошлое начало терять свою хватку, превращаясь в воспоминания о былом. Примарх рванулся вперёд, и в пределах его досягаемости оказалось ещё больше мутантов. Он перестрелял их всех, и буря начала рассеиваться. Теперь он мог видеть орудийные башни, и прежде, чем цель успела отреагировать, повелитель XIV легиона выстрелил первым. Энергетические взрывы расплавили стволы пушек, и турели взорвались, испепелив множество оказавшихся поблизости псайкеров.
Буря исчезла. Задыхаясь от боли после полученных ран, Мортарион усилием воли заставил себя не пошатнуться. По центральной части его нагрудника шла глубокая трещина, достигавшая самого ядра его существа. Примарх ощущал себя разделённым, как будто его разорвало бы напополам в случае одного-единственного неверного шага, и физический урон всё ещё был наименьшим из полученных повреждений.
Мортарион зарычал и заставил себя сосредоточиться на мести. Теперь мутанты визжали от страха, и всё пространство зала содрогалось от ужаса при наступлении примарха. Его терминаторы направили свои наручные огнемёты на солдат и выпустили широкий веер огня, окутавшего псайкеров. Мортарион устремился вперёд, окружённый пеленой горящего прометия, и пожинал с мутантов кровавый урожай при помощи Безмолвия. Прежде, чем он достиг середины зала, двери слева и справа взорвались, и к битве присоединились свежие отделения Гвардии Смерти. В скором времени их стало ещё больше, в числе прочих прибыла и команда Терсуса. Менее чем через минуту ничего живого из числа рождённых на Галаспаре внутри зала больше не оставалось. По неподвижному теперь полу растекалась зелёная кислота. В воздухе раздался всхлип, а затем всё стихло.