Любить не страшно

— Э-э, Матвей, мы не говорили тебе, но Даня с нами не живет…

— Что? — я не выдержал и перебил брата. — Как так? А где он живет? Ты его что, в интернат сдал?

Я не мог в это поверить. Да и брат отрицательно качал головой.

— Нет, никуда мы его не сдавали. Он живет в твоей квартире. С Лизой.

Я думал, что мне послышалось. Как это возможно? Зачем ей такая обуза?

— Она забрала его на выходные? — почему-то такое объяснение показалось мне логичным.

— Не совсем. Точнее… — Ромка мялся и не знал, как сказать.

— Блядь, говори, как есть! — рявкнул на старшего брата.

— Не ори! Он все это время с Лизой жил. С самого первого дня, когда тебя забрали. Мы не говорили тебе — опасались, что будешь против.

— Почему? Зачем ей это?

Я, действительно, не мог этого понять. У меня не укладывалось в голове — она же учиться должна была? А Данька… с ним же трудно…

— Он принял ее. Он к ней был неравнодушен, в отличие от отношения ко всем нам. Мы решили, что ему так будет легче. Да, блядь, как обьяснить-то… он к ней потянулся, понимаешь? А она — к нему. Все это время, пока тебя не было, они жили у тебя в квартире, вдвоем.

— На что?

— Обижаешь, брат. Наша фирма все еще приносит неплохой доход — я же тебе рассказывал! И Пылевы помогали… хотя я и был против. Ну… она, Лиза, в смысле, подрабатывает там немного… я запрещал, да только с ней спорить бессмысленно — она очень изменилась.

Вон оно как… Да-а! Ну что же? Нужно ехать домой… А дальше? Дальше на месте разберусь.

Алька настаивала на ужине, но я не мог и дальше сидеть у них. Я чувствовал, знал, что нужно ехать. Роман предложил отвезти. Отдал мне мою банковскую карту, уверив, что на счету достаточно средств на первое время.

Я заехал в магазин, накупил кучу пакетов с игрушками, фруктами, конфетами… и очень скоро вытаскивал все это богатство из машины брата возле подъезда своего дома. Пожал Роману руку и уже собрался было идти, как он остановил, положив ладонь на плечо:

— Матвей, ты только…. не обижай ее, слышишь? Она любит Даню, она столько для него сделала, сколько… никто не сделал. Не обижайся, но ты в долгу перед ней.

Эта его фраза вывела меня из себя — разве я об этом просил? Разве просил я перекладывать обязанности на чужого человека? Одно дело — брат, совсем другое — Лиза! Но ругаться сейчас с Ромкой не стал — еще будет время, ноги сами несли меня к дому. Бросил только:

— Без тебя разберусь, — и распахнул дверь подъезда.

Взлетел со скоростью ветра на четвертый этаж. А у двери замер. Несколько раз подносил руку к звонку и не решался позвонить. И вдруг дверь распахнулась сама…

***

Сегодня мы собирались долго, как никогда. Евдокимова предложила пожарить у нее на даче шашлыки. Завтра будет выходной — а значит, куча времени, чтобы прибраться, приготовить на несколько дней еды, погладить… в общем, пошуршать по хозяйству. В субботу принято отдыхать. Вот мы и собирались это сделать с Даней.

Юлька прислала за нами Влада. Он уже битый час сидел на диване, уставившись в телевизор и ждал, когда мы, наконец, будем готовы. Да только у меня, почему-то, сегодня все валилось из рук.

Сначала я не удержала банку с маринованными огурцами, которую хотела взять с собой. Банка вдребезги, естественно. Вся кухня — в огурцах… Потом, когда доставала Данины резиновые сапожки с антресолей, уронила весь огромный пакет с обувью, от неожиданности свалилась со стула и неплохо так приложилась задницей — буду вся в синяках!

Влад посмеивался:

— Что с тобой сегодня? Влюбилась, что ли? В кого, если не секрет?

— Ой, не приставай с глупыми вопросами. Бери, давай, во-он тот пакет, только осторожно, там сверху блюдо с рыбой, и пошли уже!

На ходу натягивая на Даню шапку, я распахнула входную дверь перед Владом и застыла, потеряв дар речи…

21

Он стоял, одной рукой уперевшись в дверной проем. Спортивная сумка за плечом, куча пакетов в руке. Джинсы и кожаная куртка — та одежда, в которой я его видела в последний раз в суде. Это был Матвей? Он и не он. Даже внешне — другой… не такой — коротко стриженный, без привычной и любимой мною челки, с жёстким взглядом пронзительных глаз.

Он внимательно осмотрел каждого из нашей троицы, застывшей, и почему-то испуганной. Даня, почувствовав общее настроение, прильнул ко мне. Конечно, ребенок не узнал. Я поймала взгляд Матвея, от которого не укрылось это движение мальчика — ему явно это не понравилось.

Он молчал. И все молчали. Ничего, кроме глупого "ты приехал" в голову не приходило. Первым очнулся, как ни странно, Влад. Он пробормотал:

— Лиза, я, наверное, пойду.

И, поставив пакет с продуктами на пол у стены, шагнул прочь из квартиры, чуть задев плечом и не думавшего уступить дорогу Матвея. Почему-то у меня похолодело внутри — то ли от страшного взгляда Аверина, который был брошен на несчастного парня, то ли от его же кулака, в который превратилась опущенная вдоль тела ладонь. Мысленно я просила Влада: "Быстрее, быстрее, уходи", но в реальности — молчала, затаив дыхание. Наконец, Влад скрылся, повернув на лестничном пролете. И Матвей спросил:

— Я могу войти?

— Да, конечно, это же твой дом, — я отступила назад и вместе со мной шагнул вглубь квартиры Даня.

— Мой дом… мой сын… хорошо, что ты это еще помнишь.

Услышав эту странную фразу, не совсем понятную, но оттого еще более обидную, я хотела было ответить что-то в том же духе, но сдержалась — нельзя вступать в бой, не изучив возможностей противника. Что этот бой обещает стать кровопролитным — сомнений не было.

Присев на корточки, стала разувать ребенка. Он-то ни в чем не виноват — ему нужно объяснить, что происходит, иначе, может испугаться Матвея и тогда трудно будет настроить его в сторону отца.

— Данечка, малыш, это твой папа вернулся. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

И Даня спросил:

— Он будет жить с нами?

Я взглянула на Матвея. Он удивленно и восхищенно рассматривал Даню. Конечно, он же не знает, наверное, что ребенок умеет так говорить. Поразим его еще больше.

— Даня, ты раздевайся, а я пойду пакет разберу в кухне. Папа сам тебе расскажет попозже, где он будет жить. Только вещи по местам разложи!

Подхватила пакет и, обогнув, застывшего соляным столбом, Матвея, пошла на кухню, стараясь не смотреть на него и не показывать свою бешеную радость. Боже мой, как же я была счастлива! Вернулся! Вернулся! Неважно, что злой, неважно, что непривычный — Матвей вернулся! Я понимала, естественно, что легко с этим мужчиной не будет — и раньше никогда не было, но и зла он мне не причинит.

Расставляла по местам приготовленную для пикника у Юльки еду, грела рыбу, запеченную в духовке (он же, наверное, голодный!), Данин суп (кто его знает, что именно он предпочтет?), накрывала на стол. Закралась неприятная мысль, что Матвей может потребовать от меня уехать, но я быстро отбросила ее. Не прогонит — он Даню любит, а мальчик любит меня.

***

Память на лица у меня была замечательная. А лицо этого мудака я запомнил очень хорошо. Он отказался выступать на стороне обвинения, но в зале суда присутствовал. Это он тогда в беседке обнимал ее? Похоже на то… Значит, она с ним в моей квартире… На моей кровати… В бессильной и неоправданной злобе руки сами сжались в кулаки. Но разве я имел право? Я же сам ее прогнал! А если бы не прогнал? Если бы она ждала меня? Притворялась бы, что ждала, а сама потихоньку с этим козлом развлекалась? Меня несло… Мне хотелось драться, ломать мебель. Я не понимал, почему.

И только посмотрев на Даню, немного протрезвел и пришел в себя. Мой мальчик подрос. Он рассматривал меня. До лица, правда, его робкий взгляд не поднимался, но сам факт его интереса к человеку уже поразил меня. Он был одет в яркие оранжевые шапку и курточку. Причем, Лиза была одета точно так же. Получается, она не стыдится его, не боится показать прохожим на улице, что они вместе, что они — не чужие друг другу.