Любить не страшно

Я всегда немного боялась темноты. Но в общежитие всегда много народу — даже ночью кто-то не спит, ходит по коридору, болтает за стеной. В доме у мамы и Сергея, новом и уютном, окруженном со всех сторон такими же домиками, постоянно просыпаются дети, слышны голоса успокаивающих, укладывающих их снова родителей. А тут…

Не спалось и в голову лезли дурные мысли. Лес… Пьяные мужики с нехорошими намерениями бродят… и скрипы…

Я покрылась холодным потом, когда вдруг в полной тишине услышала скрип половиц. Что это? Кто-то ходит в доме? В данную минуту меня не сильно бы испугали даже эти гады — друзья Влада. Сейчас я боялась чего-то необъяснимого, чего-то потустороннего.

Эти странные редкие скрипы слышались будто бы из гостиной. Дверь в мою комнату была чуть приоткрыта, и я слышала отчётливо эти пугающие звуки. Они то приближались, то удалялись. Я осмелилась немного приподнять край одеяла, так, чтобы было видно хотя бы то, что находится возле меня.

Лунный свет, проникавший в комнату сквозь незашторенные окна, и освещавший ее, не успокаивал ни капельки — мне мерещились какие-то тени за окном.

Я была в ужасе. Мне было так страшно, что то, что случилось дальше, я толком не запомнила. Услышала только шлепок в мое окно, как если бы в него ударилось что-то мягкое, и мгновенно высвободившись из одеяла, уже неслась в сторону кухни.

Я не помню, кричала я вначале или нет, но когда в центре гостиной врезалась в кого-то, заорала точно. Только мой рот был закрыт чьей-то рукой еще на вдохе. Спокойный голос, который в моем шоковом состоянии я даже не узнала сразу, прошептал на ухо:

— Тихо, тихо, все в порядке, не бойся… Только не кричи — Даньку разбудишь.

— М-м-матвей? — обхватила его руками и обернулась проверить, не гонится ли за мной кто-нибудь. Не гнался.

— Да я, я, кто же ещё? — он гладил меня по голове. И потихонечку волна ужаса откатывала, отпускала меня. — Чего ты испугалась? Что случилось?

— Что-то в окно ударилось. И скрипы эти…

— Я ничего не слышал.

Я с подозрением уставилась на него.

— Это ты скрипел. Точно, ты! — напугал меня и говорит теперь, что ничего не слышал. В сердцах, да ещё и от обиды — сама себя дурочкой выставила! — стукнула его кулаком в плечо. — Чего ходишь ночью? Не спишь?

— Заснешь тут после твоих обещаний! А что в окно-то стукнулось? Пошли, посмотрим.

О, нет! Я совсем не хотела туда возвращаться… Но Матвей уже, отпустив меня, шел в спальню, а одной в гостиной тоже как-то не хотелось быть. Поплелась за ним, с ужасом оборачиваясь, каждую секунду ожидая нападения сбоку или сзади. Когда он включил свет в комнате, страх меня отпустил в одно мгновенье!

Мы осмотрели комнату, окно, но, понятное дело, ничего не обнаружили. Выглядеть глупым ребенком, боящимся темноты, в его глазах, совсем не хотелось.

— Может быть, что-то снаружи ударилось?

— Завтра утром посмотрим. Не бойся. Дом замкнут. Я еще не сплю, — он уговаривал меня, а я сгорала от стыда. — Если хочешь, можно свет не гасить.

Он не смеялся надо мной. Был спокоен и серьёзен. И я невольно чувствовала благодарность за это отношение. Только меньше всего на свете я хотела бы, чтобы Матвей сейчас уходил. Такого — доброго, ласкового, не пытающегося обидеть, я любила его вдвойне. Я не могла его отпустить.

— Матвей, — на этот раз я и сама почувствовала ту самую хрипоту, то возбуждение в своем голосе, о котором он мне говорил. Только сейчас, в данную секунду, я была безумно смелой, словно не я только что боялась каждого шороха. И благодаря этой неожиданной смелости, я сказала то, что сказала. — Останься со мной. Сегодня. Сейчас.

***

Я бы и сам уже не ушел. Даже если бы она меня прогоняла. Даже если бы она, испуганная и разгоряченная в одной коротенькой ночной рубашке не выбежала и не упала в мои объятья, я бы пришел к ней сам.

Я ходил кругами по гостиной хрен знает сколько времени. Останавливался возле двери в ее комнату и изо всех сил боролся с самим собой, чтобы не войти. Я бы все равно проиграл…

И дело тут было не только в физическом желании, хотя, оно, конечно, присутствовало. Она влекла меня, как что-то запретное, как что-то сбивающее с толку, непонятное.

Я раздумывал над нашим разговором и понимал, что что-то важное в ее поведении ускользает от меня, что-то не так, но что? Ее неуместный смех. Ее странные взгляды. О чем она думает? Почему так легко соглашается на мои мерзкие предложения? Если бы она просто хотела соблазнить, то по-другому вела бы себя, учитывая наличие хотя бы минимального опыта — какие-то позы вызывающие принимала бы, смотрела бы с намеком… Да просто из ванны вышла бы голой, когда я еще посуду мыл! А она — нет, шмыгнула, как мышка в норку, в спальню и притаилась.

Странная, милая, красивая Лиза. И эта тряпочка с розовыми мишками на ней… коротенькая… а под ней, естественно, ничегошеньки нет. Я молча рассматривал ее, чувствуя целую смесь из разных эмоций.

— Теперь если и прогнать решишь, не уйду.

Шагнул в ее сторону, раскинув руки. И она, улыбнувшись, бросилась навстречу.

15

Легко, будто я ничего не весила, он поднял меня на руки и, сделав несколько шагов, уложил на кровать. Зачем? Кровать-то, вот она! Я и сама могла… Да, только я не спорила. Внимательно следила за ним. А он не спешил раздеваться. Сел рядом, наклонившись над моим лицом. Его ладони обвили мою голову, большие пальцы гладили щеки. Взгляд медленно скользил сверху-вниз. По бровям, ресницам, заглянув на секунду в глаза, потом — к губам. Остановился ненадолго на них. Я видела, как его губы чуть приоткрылись — я отлично понимала, о чем он думает. Я думала о том же. Только, как бы мне этого ни хотелось, я не дождалась поцелуя.

За взглядом его потянулся указательный палец. Медленно провел линию по щеке, обвел вокруг губ, не касаясь, не задевая их. Он, как будто изучал меня, запоминал, раскладывал по полочкам, заставляя трепетать, волноваться и ждать.

— Ли-иза-а, — протянул ласково. — Какая же ты…

Я видела, как его взгляд сосредоточился на моих губах и медленно, так медленно, что мне хотелось вцепиться в черную ткань его футболки и ускорить, Матвей приблизился и поцеловал меня.

Не знаю, какого чуда я ждала от него, только все происходящее сейчас со мной — язык Матвея, ласкающий, обжигающий, подчиняющий мой рот, мои губы, я воспринимала как что-то сказочно-волшебное и никоим образом не имеющее отношение к пошлому слову "секс".

И горячая рука, проникшая под подол моей единственной одежды, легко огладившая живот и замершая над грудью, все еще была чем-то возвышенным.

И только когда сильные, немного шероховатые ладони обхватили обе груди, а пальцы погладили, покружили вокруг сосков и тронули вершинки, я поняла, что это — не одна из моих ночных фантазий об этом мужчине, это на самом деле происходит сейчас.

И то ли от осознания этого, то ли от поцелуя и ласковых прикосновений, внизу моего живота появилось странное ощущение, легкая боль, тянущее чувство, заставляющее меня яростно отвечать на его поцелуи.

Я обхватила голову Матвея, пальцы запустила в волосы, так, как мечтала сделать всегда. Я попыталась притянуть его ближе, не понимая, какого именно эффекта хочу добиться.

— Нет, милая, не спеши, — он отстранился и заглянул в глаза. — Можно я раздену тебя?

Стыдно? Может быть… Нет, совершенно точно, стыдно. И совсем не потому, что впервые в моей жизни меня увидит, совершенно голой, посторонний человек. А потому, что это — Матвей. А он — не просто красивый мужчина, он — моя мечта, тот, кем я восхищалась, тот, лучше которого в мире не было, нет и никогда не будет. А вдруг я не понравлюсь ему? Нелли, его бывшая жена, — потрясающая красавица! На мгновение только захотелось прикрыться руками, одернуть задравшуюся ночную рубашку и спрятаться под спасительное одеяло. Но тут же в голову пришла мысль, что стоит только показать Матвею мою неуверенность, мой страх перед тем, что должно произойти, как он оставит меня, передумает и никогда больше… Так и будет.